Победив, заточи нож

«Вот как это понять? Может, это очередной экзамен на прочность? Или новая подстава со стороны Тристана? Черт, так я скоро параноиком стану. Хватит. Вместо того, чтобы задавать глупые вопросы, головой начинай работать».

Задавив в себе волевым усилием раздражение и ненужные мысли, я пришел к выводу, что без помощи помощника прево вряд ли смогу продвинуться в своем расследовании. Я уже знал, где он живет и где ужинает. Вот только застать его в одиночестве оказалось нелегко, так как он работал с делами в суде, где много народа, но все же сумев выбрать момент, когда тот останется один, я показал ему перстень и назвал пароль.

– Сударь, когда вы освободитесь? – спросил я его.

– Сегодня никак не могу. Я занят. У меня встреча.

Его ответ вызвал у меня недоумение. Прибыл королевский агент, расследующий секретное дело, а значит ты, Антуан Обрио, должен бросить все свои дела и заняться им прямо сейчас.

«Может, он из той шайки и теперь тянет время, чтобы предупредить своих сообщников?» – сразу подумалось мне, стоило только услышать его слова о переносе встречи.

– Тогда завтра?

– Приходите ко мне домой завтра, в полдень.

– Как скажете, сударь.

Непонятно почему отложенная встреча разбудила мои самые худшие подозрения, и я решил проследить за тем, куда он пойдет. Дождавшись конца его работы, я пошел вслед за ним, тщательно проверяясь, нет ли хвоста. Слежки не было. Мне уже было известно, что мой объект был холост, так как жена умерла несколько лет назад от горячки, а детей у них не было. Он привычно зашел в таверну, где его поприветствовали, как постоянного клиента. Поев, он вышел и, зайдя в пару лавок, накупил там всяких сластей, после чего отправился к любовнице, да и как еще можно назвать молодую симпатичную особу, которая, открыв дверь, сразу бросилась ему на шею. Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, подошел к старухе, сидевшей на углу. Она торговала лентами, цветными лоскутками и прочей мишурой. Бросил ей в подол монету, потом спросил:

– Давно здесь сидишь, старая?

– К чему интересуетесь, ваша милость? – причем к монете она так и не притронулась, хотя та составляла ее дневной заработок, судя по той дешевке, чем она торговала.

– Сейчас зашел мужчина, вон в тот дом, – я слегка кивнул головой в его направлении, – а его, у порога, встретила молодая женщина. Как часто он к ней ходит?

– Да как я могу такое знать, ваша милость. Только на день пресвятой Девы Марии я попросила у него милостыню, но он даже не повернул головы, просто прошел мимо. А последнее время что-то зачастил к этой шлюхе. Видно, хорошо его эта тварь бесстыжая ублажает, – и рука старухи сжала монету в костлявой и морщинистой руке.

«Девы Марии? Этот день, если я не ошибаюсь, где-то в мае. Значит, не менее двух месяцев ходит».

Делать там мне было больше нечего, поэтому я вернулся в дом Фурне. Пока решил не возвращаться в гостиницу, так как меня там могли искать. Хозяин дома, и это было видно, был расположен ко мне более чем благожелательно, особенно после моей расправы с шайкой Жана Виселицы. Все-таки в уголовном мире очень много значили сила и отчаянная храбрость человека. Я решил рискнуть и продемонстрировал ему мешочки с деньгами. Они произвели на него впечатление, но алчности в его глазах я так и не заметил, что меня весьма порадовало и навело на мысль о подстраховке моего завтрашнего визита в дом заместителя прево.

– Пьер, мне надо завтра, в полдень, встретиться с заместителем прево. Ты сможешь уйти с работы и осторожно проследить за мной?

– Дай мне немного серебра, и завтра я буду в твоем распоряжении, Клод.

Слуга не стал провожать меня, просто сказал:

– Поднимайтесь наверх, сударь. Господин ждет вас в своем кабинете.

Поднявшись по лестнице, я постучал в дверь, но мне никто не ответил. Что за шутки?! Взялся за ручку, потянул на себя и уже с порога увидел, что хозяин кабинета мертв. Он наполовину свесился с кресла, а из груди торчал кинжал. Бежать! Немедленно! Не ждать ни минуты! Инстинкт самосохранения рвал и метал, требуя немедленного бегства, но я сумел укротить его, после чего быстро огляделся. Никаких разбросанных вещей, открытых дверок или выдвинутых ящиков. Значит, это не ограбление, а заказное убийство. Слугу купили, и он, скорее всего, покажет на меня. А может, слуга и есть убийца? Уходить! Быстро! Не успел я развернуться, чтобы сбежать вниз по лестнице, как со стороны входной двери раздался топот солдатских сапог и металлический лязг. Городская стража! Засада! Я кинулся к окну, но сразу отпрянул, стоило мне бросить взгляд вниз. Мне вполне хватило увидеть острые наконечники трех алебард, на которые меня примут доблестные стражники, после чего будут хвалиться, что именно они поймали страшного убийцу. Ловушка! Вот хлопнула входная дверь. Я слышал доносящийся снизу невнятный разговор слуги со стражей. Но что делать?! Избавиться от оружия и попробовать выжить, так как стражники обычно не церемонились с убийцами, а уж тем более с тем, кто убил заместителя прево. Зная, что теперь меня будут весьма тщательно обыскивать, я выхватил свой кинжал и кинул его под ноги трупа, после чего рухнул на пол лицом вниз, раскинув руки в разные стороны, а спустя минуту в кабинет ворвались стражники, наполнив помещение лязгом железа и смешанным запахом перегара и чеснока. Они явно были настроены зарубить преступника, но при виде человека, лежащего на полу с раскинутыми в стороны руками, их воинственный запал сам по себе исчез, оставив только одно недоумение. Нет, они сначала прошлись по мне древками алебард, затем, поставив на ноги, пару-тройку раз ударили по лицу, но уже только для острастки, без особого озлобления. Спустя минуту появился офицер, лет сорока. Хорошо одет, ухоженный вид, аккуратно подстриженная бородка и усы, а вот взгляд злой и напряженный, причем смотрел на меня так, словно я лично ему что-то очень плохое сделал. То ли они были хорошими друзьями с заместителем прево, что маловероятно, так как он бросил лишь быстрый взгляд на труп хозяина дома, то ли в написанном неизвестным автором сценарии я должен был оказать сопротивление городской страже и быть убит. Вот только я оказался плохим актером, поломав финальную часть спектакля. Меня тщательно обыскали, но ничего, кроме кошелька с десятком монет, не нашли. Кошелек тут же забрали, а офицер устроил мне быстрый допрос, причем сразу стало ясно, что его не интересовали мои ответы.

– Кто такой? Почему ты убил заместителя прево?

Упав на колени, я стал плакать и рассказывать, что мой дядька дальний родственник господина Обрио, поэтому я пришел к нему, чтобы попросить хоть какую-нибудь работу, но когда пришел, то увидел, что хороший господин Антуан Обрио был уже мертв. Увидев убитого, я от избытка чувств потерял сознание и упал на пол, где меня и нашли ваши доблестные солдаты. Стражники тут же подтвердили, что нашли меня лежащим на полу.

– Ты врешь, висельник! Признавайся!

Но в его криках и угрозах не было ненависти к убийце, каким он должен меня представлять. В ответ я продолжал ползать на коленках, плакать и кричать, что ни в чем не виноват. Капитан со злости плюнул на пол, потом приказал мне всыпать как следует, а затем отвести в тюрьму. Меня снова немного побили, но без особой злобы, после чего сержанты повели меня в тюрьму, собрав при этом изрядную толпу зевак. За время нашего следования я узнал, что зарезал пекаря вместе с женой и тремя детьми, отравил свою жену с любовником, убил и ограбил купца – торговца коврами. Тюрьма меня тоже не сильно удивила – успел насмотреться раньше. Получив пару раз деревянной дубинкой по ребрам от надзирателя, я был отправлен в камеру, битком набитую людьми. Грязный, заплеванный пол, мерзкая вонь. Что будет со мной дальше, я прекрасно знал. Пройдя через камеру пыток, я дам признательные показания, а затем меня повесят.

То, что я сейчас ощущал, трудно передать словами. Во мне все перемешалось: злоба, страх, растерянность, непонимание ситуации. Меня снова переиграли. Я снова допустил ошибку. Только в чем был мой прокол? Я попытался абстрагироваться от окружающей обстановки, чтобы обдумать положение, в которое попал, но тут кто-то из заключенных попытался схватить меня за плечо, тем самым дав выход клубившейся внутри меня злобе. Спустя несколько минут рядом со мной на замызганном полу лежало три скрюченных тела, завывая на разные голоса, а остальные обитатели камеры прижались к стенам, стараясь держаться как можно дальше от меня. Короткая драка дала мне разрядку и привела в чувство. Его убили, значит, он что-то знал, а кто-то боялся, что Обрио может рассказать. Возникает вопрос: почему его не убили раньше? Немного подумав, я пришел к выводу, что за ним следили, но не напрямую, а через любовницу, которую ему специально подсунули. Даже если так, подумал я, но он же не полный идиот, чтобы рассказать своей подруге о встрече с королевским шпионом. Или я что-то опять не понимаю?

«Из-за какой-то продажной суки идти на виселицу… Удушить бы стерву!» Но я сумел подавить свой гнев в зародыше. Не время, нужно было думать, как отсюда выбраться. Объяснять кому-либо, что я слуга короля и за меня отомстят, бессмысленно. Судя по всему, местная мафия всех здесь к себе привязала, а это значит, что меня удавят в камере еще до судебного разбирательства. Надо попробовать связаться с Фурне. Пусть сунет деньги кому только можно, чтобы задержать следствие хоть на несколько дней, а сам тем временем отправит весточку в Тур. Дьявол! У меня же печатку стражники украли!

Так или иначе мне надо было что-то делать. Для начала я попробовал предложить деньги тюремщику, но вовремя успел убрать руку с решетки, иначе бы он точно сломал мне пальцы дубинкой. Врезал так по решетке, что аж гул пошел. Ночь была жуткой, к тому же я боялся, что на меня могут наброситься сокамерники. Заключенные стонали, храпели, ругались и чесались. Вши и блохи закусали меня до кровавых расчесов. Под утро вдруг кто-то жутко захрипел, окончательно сломав и без того хрупкий сон. Народ закричал, прибежала охрана и надзиратели, после чего из камеры вытащили труп. Отчего человек умер – было непонятно, да никто и не доискивался до истины. Умер Максим и хрен с ним.