Победив, заточи нож

– Так вы здесь сами по себе, сударь? – вдруг неожиданно задала мне не совсем понятный вопрос Луиза.

– Можно сказать… что да. Я приехал один, а завтра, возможно, уеду, если какие-нибудь прекрасные обстоятельства не заставят меня здесь задержаться.

Девушки переглянулись и одновременно рассмеялись. Весело и задорно, как смеются дети. Они прекрасно поняли, что я имел в виду. Мне оставалось только радоваться своей предусмотрительности в решении оставить всю комнату за собой. Вдруг Марго тяжело вздохнула. Я удивленно посмотрел на нее и спросил:

– Чем вызван ваш грустный вздох, сударыня?

– Вам, мужчинам, хорошо. Едете куда хотите. Видите много всего интересного, встречаетесь с разными людьми, а я сижу со своей госпожой, запертая в четырех стенах.

– А сейчас? Вы приехали на турнир, вокруг вас блестящие рыцари. Разве это не праздник для вашей души?

Марго в ответ довольно кисло улыбнулась.

– Ее вчера чуть не облевал блестящий рыцарь, который напился и возжелал Марго обнять, – в голосе Луизы явственно звучала издевка.

– Вы приглашены на сегодняшний пир? – спросила меня Марго.

– Нет, я буду ужинать в другом месте.

– А где вас поселили, сударь? – снова спросила меня Луиза.

Я объяснил им, а заодно сказал, что проживаю в комнате один. Подруги снова переглянулись и выжидательно посмотрели на меня.

– Я был бы рад продолжить наше с вами знакомство, сударыни. Весь к вашим услугам. Располагайте мною полностью.

Девушки в который раз переглянулись, потом Луиза вдруг сказала:

– Мне было бы интересно посмотреть на вашу комнату, сударь. Интересно, чем она отличается от нашей? А тебе, Марго?

– Мне тоже интересно, – согласилась с ней подруга.

– В таком случае я приглашаю вас к себе. Только заранее прошу меня извинить, что ничего не смогу вам предложить. Ни вина, ни фруктов у меня нет.

Марго промолчала, а Луиза только фыркнула, как кошка, на мои извинения. Войдя в комнату последним, я бросил взгляд на девушек, а затем закрыл дверь на засов.

Я срывал с их губ вкус задыхающихся, жарких поцелуев и чувствовал, как неистово стучат их сердца. Их лица горели ярким румянцем, а глаза блестели от страсти – они жадно хотели меня, а я – их, поэтому наши любовные прелюдии закончились быстро.

– Раздевайся, наш славный кавалер, – прошептала Луиза.

– Мы тебе поможем, наш храбрый рыцарь, – вторила ей Марго.

Спустя несколько минут их ловкие пальчики раздели меня донага и я оказался лежащим на одной из кроватей. Если у меня и присутствовало чувство некоторой неловкости, как у голого мужчины, то у них на личиках не было ни малейших следов смущения, а только нетерпение и страсть. Марго скинула туфельки, затем так высоко задрала все свои юбки, что я смог увидеть темный треугольник волос. Потом с помощью подруги девушка залезла на меня, после чего опустила края платья и окутала меня им со всех сторон, словно одеялом. Сначала мои руки ласкали ее обнаженные бедра и живот, а когда я вошел в нее, девушка застонала и стала раскачиваться, еще спустя несколько минут часто задышала и вскрикнула.

Два часа пролетели незаметно. Два грубых полотенца, извлеченные из сундуков, таз с водой, стоявший в комнате, и два пузырька с душистой водой, которые имели девушки, позволили нам кое-как привести себя в порядок. После чего они попросили их не провожать, а затем быстро ушли. Впрочем, перед тем как уйти, они мне объяснили свое желание любовных ласк здесь и сейчас. Дело в том, что они полностью подчинялись расписанию своих хозяек. Им дали три часы свободы, пока их хозяйки решили поспать, набираясь сил перед турниром и последующим за ним пиром. Когда закончится пир и что будет дальше, они не знали, поэтому решили использовать подвернувшийся случай в моем лице на все сто процентов.

Не успел я проводить взглядом их легкие фигурки, скрывшиеся за углом коридора, как услышал за спиной легкое покашливание. Обернулся, в десятке шагов стоял Анри. Подойдя, он спросил:

– Можно поговорить с вами, господин?

– Конечно. Только вечером мне уже никого не присылай.

– Я уже понял, господин. Вы спрашивали по поводу трибуны. Я узнал… – затем последовала многозначительная пауза.

– Сколько?

Он назвал несуразную цену и попытался жалостным голосом объяснить, что эти деньги причитаются не только ему, но и куче других людей.

– Треть от этой суммы, – жестко отрезал я. – Первая половина этой суммы пойдет авансом, а вторую половину заплачу, только когда сяду на скамью. Не устраивает цена, я не гордый, могу и за ограждением постоять.

Мы встретились глазами, после чего Анри понял, что спорить и торговаться со мной бесполезно.

– Хорошо, господин. Через час я зайду за вами, а затем проведу к трибуне и познакомлю с младшим распорядителем турнира.

– Отлично. Приятель, не будешь ли ты так любезен принести мне флягу с хорошим вином?

– Будет сделано, господин, – и еще одна монета поменяла хозяина.

Спустя час я сидел в первом, самом нижнем, ряду, рядом с богато одетым толстяком, который покосился на меня, но ничего не сказал. С шеи у него свисала золотая узорчатая цепь. Я сидел в тени, у меня в руке была литровая фляга вина и меня ждало роскошное средневековое шоу. В этот момент я был почти доволен собой и своей жизнью. Пробежал глазами по противоположной, разукрашенной гербами и цветами, трибуне. На самом высоком первом ряду не было скамеек, а стоял ряд кресел, на которых сидел сам хозяин торжества с женой и его самые именитые гости. Ниже располагались уже скамьи, правда, устланные коврами, на которых были разбросаны подушки, чтобы дамы и знатные зрители могли расположиться с наибольшими удобствами. Между рядами ходили слуги, предлагавшие холодное вино.

Вдруг я увидел Марго, которая о чем-то говорила с сидящей рядом с ней пожилой женщиной, видно, ее госпожой. Девушка то ли почувствовала мой взгляд, то ли просто бросила взгляд на нашу трибуну, но наши глаза встретились. Как можно незаметней я помахал ей рукой, а она в ответ чуть наклонила голову, после чего отвела взгляд. Луизы на трибуне я так и не нашел. Скоро мне стало скучновато, и чтобы подбодрить себя, я сделал добрый глоток от фляги, получил завистливый взгляд от толстяка, сидевшего с толстухой-женой, после чего стал рассматривать флаги и гербы участников турнира, развешанные на шатрах и столбах. Этого развлечения мне хватило как раз до того момента, когда из шатров стали выходить облаченные в доспехи рыцари, сопровождаемые оруженосцами и слугами. Их появление сразу привлекло внимание зрителей: неспешные разговоры и рассуждения о достоинствах и недостатках бойцов, а также яростные споры на некоторое время затихли.

Наконец перед трибунами остановилась выехавшая на поле яркая процессия, состоящая из маршалов и герольдов. Первыми выступили герольды, которые, троекратно протрубив, возвестили о начале турнира, после чего маршал-распорядитель огласил условия и правила поединков. Затем герольды трижды объехали поле по периметру ристалища, громко выкрикивая лозунги:

– Любовь к даме!! Честь великодушному!! Слава храброму!!

Им вторили возбужденные люди, сидевшие на трибунах, и простой народ, стоявший за ограждением. Когда шум стих, а герольды покинули арену, пришла пора маршалов, которые в свою очередь объявили имена участников и порядок, в котором те будут выступать. В этот самый момент где-то совсем рядом я услышал, так мне показалось, знакомый голос.