Побег из Вечности

– Итак, у нас есть решение только по промежуточному этапу – как проникнуть из башни во внешний двор, – сказал я. – Как выйти из камеры, мы не знаем, но, по крайней мере, все вводные у нас перед глазами, и мы можем об этом думать. И что-то все-таки придумать. А вот, как из внешнего двора оказаться на свободе, этого мы никогда не решим, даже теоретически, поскольку не располагаем точной информацией.

– Почему же, – возразил Холст. – Теоретически как раз все просто. Но ты забыл про еще один этап – куда мы побежим, когда окажемся за стенами тюрьмы? Это очень важно. Не одно такое предприятие кончалось крахом из-за того, что узники как следует не продумывали вторую часть побега. Они тщательно прорабатывали, как выбраться за стены тюрьмы, но, стоило им оказаться на свободе, бедняг ловили. Через час, два или пять.

– А ты откуда знаешь? – спросил я.

– Я бегал, – сказал Холст.

– Бегал?! – удивился я. – И как?

– Удачно.

– Тогда почему же ты здесь?

– Это уже другая история. Так что надо думать и о втором этапе. Ты же видел – леса вокруг нет, не спрячешься.

– Река?

– У нас нет лодки, – произнес Холст.

– Как ни крути, нам нужен человек на воле.

– Мак! – сказал Холст. – Выбор у нас невелик: либо Мак, либо никто. Вот только как к нему подобраться?

– Он склонен к общению, – сказал я. – Значит, он либо болтун, либо ему нравятся убийцы, что маловероятно. Либо ему просто не с кем больше поговорить. А если так, то он не очень счастлив в этой жизни. И это уже повод.

Итак, все неожиданно уперлось в Мака. Он даже не подозревал, как вырос в наших глазах. Мак был теперь просто гигантом, в руках которого находилась наша судьба. Пропуском в мир, где на рассвете серебрилась вода в озерах, а перед жарким днем стояли над рощами туманы и жили люди. Мир, который мы с Холстом толком не успели познать.

Теперь мы ломали голову, как найти ключик к Маку. Здесь неуместен был треп о футболе, рыбалке или выпивке, потому что нам надо было влезть человеку в душу, а это нечто другое. Нам надо было знать, что гложет Мака. И мы очень наделялись, что не ошиблись, и его действительно что-то гложет. Иначе все летело к черту. Благополучный человек для нас не подходил. Кроме того, мы боялись спугнуть Мака. Это был наш единственный шанс. Если, конечно, мы его не придумали. И потому мы не торопились, каждый день выдвигая и обдумывая по несколько версий. Кое-что из них откладывали в запас, остальное отвергали. А на другой день снова выдвигали новые. Мы искали идеал. Иногда, выжав до предела мозги, мы просто валялись на своих кроватях и молчали.

Проснувшись ранним утром в конце июля, я некоторое время лежал неподвижно, уставившись в потолок, а потом встал, подошел к Холсту и произнес:

– Просыпайся! Я знаю, что сказать Маку. Мы поздравим его с днем рождения и подарим что-нибудь. Это его тронет.

Холст от этих слов проснулся моментально.

– Гениально! – сказал он. – Почему мне такое не пришло в голову? А ты знаешь, когда у него день рождения?

– Нет, – ответил я. – Это надо выяснить.

Холст с сожалением вздохнул, потом надолго задумался. Через некоторое время он произнес:

– Ничего не приходит в голову. Тем не менее твоя идея гениальна. Вряд ли мы сможем придумать что-то более остроумное, – Холст опять надолго задумался.

Я встал и подошел к окну. До восхода солнца оставалось полчаса. Когда оно взойдет, луг за рекой вспыхнет, словно усыпанный драгоценными камнями. Потом роса высохнет и сияние исчезнет.

Да, идея было гениальна. Оставалось узнать дату. Можно было напрямую спросить у Мака, сколько ему лет, и в этом не было ничего страшного. Но таким же образом выяснить дату рождения, а потом поздравить означало свести на нет весь эффект затеи. Кроме того, это здорово попахивало мелким подхалимажем.

После завтрака мы тщательно рассмотрели все за и против и решили, что лучше выяснить день рождения Мака каким-нибудь окольным путем.

– Представляешь, встает утром в свой день рождения одинокий человек, – сказал Холст. – Его даже некому поздравить. На службе тоже никто об этом не помнит. Он работает и чувствует себя забытым и никому не нужным. И вдруг два заключенных, которые и знать-то не могли об этой дате, поздравляют его. Фурор!

– Фурор! – согласился я. – Он наверняка растрогается.

– Надо больше беседовать с ним, задавать косвенные наводящие вопросы. Вдруг обмолвится.

Но время шло, а нам так и не удавалось выяснить день рождения Мака.

– Представляешь, если он у него завтра. Потом ждать целый год, – как-то сказал по этому поводу Холст.

– Надо узнать у Азиза или Фарша, – предложил я.

– Эти скажут, держи карман шире, – возразил Холст. – Ты за все это время много слов от Фарша слышал? А от Азиза только ругань.

– Вот и надо каким-то образом обратить их ненависть себе на пользу. Вынудить сказать. Все равно никого другого у нас нет.

– А если они не знают?

– Значит, надо сделать так, чтобы узнали.

Кажется, Холсту стало интересно. Он присел на кровать и надолго задумался.

На другой день, на прогулке, я сказал Азизу, что он влез в дерьмо, не потрудившись даже узнать, сможет ли потом вылезти из него или так и застрянет там на всю жизнь. Конечно, я сказал это не в форме метафоры, а в более доходчивом виде, поскольку Азиз, деревня, тупой провинциальный хлопец, иначе мало бы что понял. Но, кажется, он и так не во всем разобрался и на всякий случай прервал нашу прогулку.

– Тупая скотина! – улыбаясь, сказал ему в лицо Холст. Разумеется, на русском.

В следующее дежурство Азиза, также во время прогулки, я, как бы продолжая начатую в прошлый раз тему, предложил ему сделать прогноз – станет ли он старшим надзирателем и как скоро, а затем и бригадиром или так и проходит всю жизнь в рядовых. Азиз с каменным лицом смотрел на меня. Этот тупой служака силился понять: его опять оскорбляют или все-таки делают толковое предложение.

– Азиз, – вмешался в разговор Холст. – У этого парня за спиной университет. Там, на свободе, он работал на крупную корпорацию и давал прогнозы по сделкам по методу доктора Рамполло, который был разработан в Массачусетском университете. Он специалист. Его услуги стоили от тысячи евро и выше. А тебе он готов это сделать всего лишь за маленькое одолжение: ты принесешь нам блондинку на обложке журнала, с хорошим бюстом.

– Ну пусть сделает, – наконец произнес Азиз.

– Для этого мне нужна дата твоего рождения, а также и других надзирателей – Фарша и Мака, – сказал я.

– Зачем? – спросил Азиз.

– Дело в том, что они тоже не прочь стать старшими надзирателями. Говоря по-простому, три личности в замкнутом пространстве с интегральным полем. Каждая является фактором, влияющим на ход событий. Так что при прогнозе их тоже надо учитывать.

Азиз кивнул. Хотя наверняка ничего не понял. Впрочем, я тоже.