Побег на Альфу Центавра (сборник)

Генриэтта давилась шоколадом. Она любила босса, а не шоколад. От пирожных она отказалась: никакая, даже самая пылкая страсть, не смогла бы заставить ее нарушить диету.

Никольсен знал о чувствах секретарши и потому обращался с ней нарочито грубо. Он ввел ее в курс дела и велел подумать.

– Насколько я понимаю, речь идет о проблеме запертой комнаты, – подумав, сказала Генриэтта и обдала босса томным взглядом. Она с детства «глотала» все детективное чтиво, попадавшееся под руку. – Это началось на улице Морг...

– Насколько я понимаю, речь идет о самоубийстве, – перебил ее Никольсен, – но нашей клиентке хотелось бы думать, что это убийство. Тогда можно будет наказать убийцу.

– Так давайте предположим, что это убийство.

– И что?

– Когда речь идет о запертой комнате, главное понять, как было совершено преступление. В литературе описано несколько способов...

– Не увлекайся, Генриэтта. При чем тут литература? Впрочем, речь идет о поэте...

– Мы знаем, что Нордвестер был убит бытовым газом.

– Допустим. Но вопрос, как убийце удалось включить газ и выйти из квартиры?

– Запросто, босс, – в глазах Генриэтты что-то засверкало, заблестело и заиграло, – ведь смерть от отравления газом не наступает мгновенно. Нордвестер мог выпустить убийцу из квартиры, запереть дверь, усесться в кресло и умереть.

– Ты помнишь, что поэт был в стельку пьян?

– У него было время напиться и после ухода гостя.

– Хорошо, но неужели он не почувствовал запаха газа?

– Есть болезни, при которых у человека постоянно заложен нос и он не ощущает запахов. Гайморит, например.

– Неплохо, Генри, неплохо... Ну-ка соедини меня с Глорией Гувер.

Генриэтта обожала, когда босс сокращал ее имя. Она считала это очень сексуальным. Если бы он назвал ее Ге, она бросилась бы ему на шею и задушила в объятиях.

Миссис Гувер заверила Никольсена, что кроме радикулита, ее брат ничем не страдал. Правда, был страшным мерзляком и обогревался газом. Ей не удалось убедить его, что электричество дешевле. На пятидесятилетие она подарила ему электрообогреватель, но «невыносимый Брайан» спрятал его в кладовку.

– Твоя версия красива, но не годится, Генри. Что еще?

– Я бы не была столь категоричной, босс, но ваше дело... К ручкам регуляторов можно было привязать ниточки, а концы их вывести под дверью или через замочную скважину.

– Ты уже фантазируешь, Генри!

– Этот способ описан в литературе: орудие убийства находится внутри запертой комнаты, а убийца снаружи. Он дергает за ниточки, ручки поворачиваются, газ начинает поступать, а ниточки вытягиваются наружу...

– Ну еще с одной конфоркой, могу представить, но включены были все четыре! К тому же существуют регуляторы полусферической формы, на них никакие ниточки не сработают!

– Мне кажется, мистер Никольсен, что нам следует побывать на месте... преступления!

– Позвони Смайлсу и договорись. Чем раньше, тем лучше.

* * *

– Холодно, сэр, – приветствовал Никольсена уже поджидавший его Бирн. На Генриэтту он даже не взглянул, но той от этого было ни холодно ни жарко.

Дыру в двери заколотили досками; лестничная площадка все еще была усыпана щепками.

Осматривать в квартире было нечего.

– Нордвестер сидел в этом кресле. – Бирн указал рукой, хотя в зале находилось лишь одно кресло. – А около него лежала предсмертная записка.

Но Никольсена больше интересовала газовая плита, возле которой уже крутилась Генриэтта.

– Вы были правы, босс. За эти финтифлюшки ничего толком не зацепишь!

Никольсен застыл на месте, уставившись в плиту.

Генриэтта выдержала паузу и помахала над плитой ладошкой.

– Знаешь, Ге... – детектив осекся. Он никогда не узнает, как близко был от гибели в эту секунду. Его спасло присутствие Бирна. Генриэтта шумно задышала. – Кажется... – Никольсен вновь не договорил и направился к выходу. Секретарша засеменила следом.

Не обращая внимания на кустарник с сухими потемневшими листьями, пачкающий его пальто и брюки, Никольсен обошел угол дома. Задрав голову, он отыскал кухонное окно, возле которого стояла плита. Из отверстия рядом с окном выходил наружу тонкий резиновый шланг, по которому газ поступал в квартиру. Он был закрашен под цвет дома и несколько раз перехвачен крепежными воротиками. Рядом тянулся шланг с третьего этажа, а ниже к ним присоединялся точно такой же шланг из квартиры первого этажа. На земле стояли три пары газовых баллонов.

Никольсен, взглянул на них, улыбнулся своим мыслям, кивнул ничего не понимавшей Генриэтте и направился в сторону своей «мазды».

Генриэтта пригубила горячий шоколад и ждала объяснений.

– Понимаешь, Генри... Эта плита так похожа на ту, что была у нас, когда мы жили в Сан-Диего... Мне было тогда лет двенадцать. Мы с мамой и бабушкой занимали квартиру на втором этаже в небольшом четырехквартирном доме. В соседней квартире жил бандит, по крайней мере мне он казался мафиози: огромная туша с втянутой в плечи головой... Я боялся его. Как-то раз у нас кончился газ. Мама очень удивилась: она переключила баллон лишь неделю назад. Она послала меня вниз посмотреть, что с баллоном. Может, кто перекрыл вентиль.

Я спустился и по маркировке установил, что это не наш баллон. А наш переехал к соседу. Не долго думая, я в поте лица вернул наш баллон на место, а пустой откатил к соседу.

Поднявшись наверх, я рассказал обо всем маме. Но через два часа газ опять кончился. Сосед снова укатил наш баллон, но на этот раз примотал его к трубе цепью и повесил замок.

Я предложил пожаловаться в полицию, но мама с бабушкой и слышать ничего такого не хотели: нам тут еще жить. Черт с ним, с этим баллоном, в конце концов, дело ломаного цента не стоит.

Ночью мне не спалось, и я стал придумывать способ мести. Идея оказалась простой. Надо перекрыть вентиль в соседском баллоне. Когда потребуется газ, ему придется спуститься вниз и отомкнуть вентиль. Я же должен неусыпно следить за баллоном из укрытия. Когда сосед вернется домой, то он скорее всего включит газ. Я собирался подождать на всякий случай минуты три, затем снова перекрыть вентиль, подождать секунд двадцать, пока догорит газ и огонь в конфорке погаснет, а затем снова открыть вентиль!