Побег на Памир

Дом Зарины-апы, это не просто отдельно стоящий дом, а целая усадьба, огороженная высоким, более чем двухметровым забором, сложенным из местного камня на глиняном растворе, впрочем, как и любое строение в округе. Забор и дом, помимо этого оштукатурены снаружи и изнутри той же глиной, а дом изнутри еще и побелен в три цвета: белый, голубой и салатовый. Смотрится все это достаточно прилично и празднично. Все окна комнат дома, смотрят только во двор, который достаточно большой. В нем, помимо самого дома имеется загон для козы, причем последний сделан с некоторым размахом, и как мне кажется раньше здесь стоял и ишак, да и коза была не одинока. Чуть в стороне, стоит нечто похожее на овин, в котором имеются еще некоторые запасы сена. Неподалеку от него арба, на небольших автомобильных колесах. Очень похожая на те, что рассекают Ташкент, во всех направлениях, наряду с автомобильным транспортом. Осла сейчас нет, но наличие арбы, говорит о многом. Иногда, эту арбу забирают соседи, у которых есть ишак, для доставки чего-то нужного. В этом случае, тетушке Зарине в обязательном порядке перепадает либо какой-то продуктовый гостинец, либо денежная компенсация. Немного, но в обязательном порядке.

У выхода со двора, находится еще один небольшой домик. Но вполне добротный, состоящий из дву комнат, и даже снабженный печью. Как оказалось, это мастерская. Покойный муж, помимо своей основной профессии считался искусным столяром, и любил в свободное время что-то мастерить. Причем, помимо обычного инструмента, кстати очень ухоженного, здесь имеется и токарный станок по дереву. Причем с ножным приводом, примерно таким же как у швейной машинки.

Когда-то еще учась в школе, я с удовольствием работал на таком, правда электрическом станке, и сейчас, просто не утерпел, решив попробовать свои силы на установленном здесь. Конечно с непривычки было не слишком удобно и обтачивать деталь, и нажимать ногой на педаль, раскручивая патрон, но довольно быстро я наловчился, и вскоре, у меня получилось довольно приличное блюдо — ляган, которое можно было бы использовать либо для подставки для лепешек, а если покрыть лаком, то и на нем можно было подать второе блюдо.

Оказалось, что пока я обтачивал и шлифовал свое блюдо, у входа стояла Зарина-апа. Увидев ее, я вначале вздрогнул от неожиданности, а потом произнес.

— Простите, Зарина-апа, если взялся за что-то, что не следовало делать. Просто когда-то в школе, я с удовольствием работал на похожем станке, и мне очень нравилось создавать на нем различные поделки.

— Не извиняйся бола*, я очень рада, что кто-то наконец занялся тем, чем когда-то увлекался мой муж. Мне очень нравится запах дерева, а у тебя получилось прекрасное блюдо. Если его разукрасить то его можно довольно дорого продать.

— Увы, я не слишком сильный художник. Может что-то скопировать и смогу, но на этом мои таланты, увы, и заканчиваются.

— Зато я с удовольствием раскрашу это блюдо, если ты не против.

— Наоборот апа, буду только рад, если моя поделка, найдет у вас применение.

Следующие несколько дней, занимался тем, что ремонтировал и поправлял то, что пришло в негодность за то время, пока Зарина-апа, жила одна без мужчины в доме. Работы было действительно много, и находилась она в самых неожиданных местах. То отошла петля на дверном проеме, то форточка слегка рассохлась и не хочет полностью входить в раму, да и крыша в загоне для скотины прохудилась. Пришлось лезть наверх и перебирать черепицу. А вообще, хоть некоторая мелочь и выявлялась, но было заметно, что все сделано добротно и, как говорится на века. С другой стороны, ведь не зря говорят о том, что — мой дом, моя крепость. Здесь все прямо говорило именно об этом. Если каменный дувал, то по верху обязательно осколки стекла, острые камешки, а где и просто высохшие колючки акации. Причем все это не просто по принципу отвяжись, а выложено так, что тот кто попробует через этот забор перемахнуть, обязательно напорется на все это.

Стены дома, тоже были почти метровой толщины. С другой стороны, это и понятно, толстая стена, дольше сохраняет тепло, а с дровами здесь большие проблемы. Да и страна, по большому счету несколько диковатая. Конечно правление короля Мухаммеда Захир Шаха, внесло множество изменений в старые устои, и страна сейчас уверенно прогрессирует. Но тем не менее старые обычаи все еще сильны, да и духовенство изрядно мутит воду.

Кстати, если я рассчитывал на пятикратный намаз, готовясь к этому походу, то сильно ошибся. Хотя, я больше ориентировался на слова курбаши, чем на собственные знания. Да и что я мог знать об этой стране? В школе о ней сказали мимоходом, то есть то, что лежит на поверхности. Мол есть такая страна, правит вот уже сорок лет король Мухаммед Захир Шах — угнетатель бедных и обездоленных. И на этом все сведения завершились. На деле оказалось несколько иначе. Тот же король, выпустил закон о всеобщем образовании, запретил ношения женщинами чадры, да и постарался уровнять их права наравне с мужчинами. Разрешил им учиться не только грамоте, но и получать высшее образование. Конечно получилось далеко не все, но я не раз видел довольных женщин на улицах городка, не прячущих свое лицо, да и часто встречал плакаты с изображением какой-то афганской певицы, одетой вполне по европейски. Да и в некоторых местах, женщины вполне органично смотрятся, исполняя ту работу, которую раньше доверяли только мужчинам. И это никак не связано с укладкой шпал, или перетаскиванием тяжестей, как в СССР, наоборот, если какая-то должность отдана женщине, то скорее та, где требуется внимательность и усидчивость. А камни здесь ворочают только мужчины. И кто интересно тогда больший эксплуататор?

Зарина-апа, тоже не сидела дома. Уж не знаю, чем именно она занималась, но обычно подоив козу, и выведя ее на лужайку, она, приготовив еду, куда-то уходила. Я же занимался по хозяйству, или же работал в мастерской. Правда материала там было не так уж и много, поэтому особенно развернуться возможности не было. Однажды в ее отсутствие, во дворе появился большой толстый, если не сказать большего, мужчина. Учитывая, что он вошел во двор, без стука, как к себе домой, то скорее всего это был брат моей хозяйки.

Я как раз в это время вытачивал балясину на крыльцо, взамен сломанной. Точнее уже занимался ее шлифовкой. Мужчина, дождавшись пока я закончу работу на станке, подошел, буквально обнюхал выточенную мною деталь, потом сравнил ее с той, что была сломана, и взята для образца, и произнес.

— Если бы я не видел напротив себя сопливого пацана, то подумал бы, что это сделал Ахунд Хорезми. — Так звался покойный муж Зарины. Ахунд, в переводе с арабского означает «ученый человек», и кого попало, этим словом никогда не назовут. — Я, Рахмдил Кушан. Брат Зарины.

— Ассаляму `аляйкум ва рахматуллах**, — ответил я строчкой из намаза, — я Арслан.

Будь я постарше, представился бы полным именем, а так как я еще несовершеннолетний, по сути сопляк в глазах уважаемого человека, кстати его прозвище «Кушан» означает — трудолюбивый, то от меня и не ждут полного имени. Скажу больше, назовись я полным именем, ко мне тут же могла прилипнуть какая-нибудь обидная кличка, снять которую будет чрезвычайно сложно. Другое дело, если кто-то потребует назвать фамилию отца, тогда да, нужно представляться полностью, а пока я никто, и звать меня никак. Исключение в этом делается только для детей дворянского сословия, или признанных потомков пророка Мухаммеда.

Мужчина, будто пропустил мой ответ мимо ушей, и потому произнес.

— У меня, к тебе вопрос, сынок.

— Я вас слушаю, устад***.

— Мне не хотелось бы обижать сестру, но этот дом, предназначался моему младшему сыну. Разумеется не сейчас, но…

— Я понимаю вас, и не претендую ни на что. Мне нужны жилье и работа, только до совершеннолетия, а сейчас мне всего шестнадцать. Но если вы решите, что я лишний здесь, я подчинюсь вашему приказу, мне не нужны неприятности. Зарина-апа, сама предложила мне остаться здесь…

— Можешь не продолжать. Два года, не тот срок, о котором нужно говорить. — Махнул рукой мужчина. — Зария, долгое время жила одна, а такое очень тяжело не только для женщины. В общем, я не против. Кстати, если нужна работа, могу, кое-что предложить. Сестра подскажет, где меня найти.

На этом мы и расстались, правда, совсем ненадолго. Уже на следующий день Рахмдил Кушан появился в доме, в тот момент, когда здесь была Зарина. Та видимо заподозрила, что-то неладное, или решила дать ему нагоняй за какие-то прошлые грехи, и накинулась на него с упреками. Мужчина деланно уворачивался от сестры, и корчил гримасы раскаяния, хотя нет-нет, а на его лице и мелькала довольно счастливая улыбка. Отходив брата полотенцем, Зарина-апа, наконец успокоилась и воскликнула.

— Ну и что ты приперся, старый развратник? Вот узнает Гульнара о твоих похождениях, и точно до развода дойдет.

Вообще, развод в исламе вполне законное дело. Причем инициатива может исходить не только от мужчины, но и от женщины. И дело даже не в королевском указе о правах женщин. Об этом говорил еще пророк Мухаммед, и поэтому он вполне обыденное явление. Правда, в случае измены жены, мужчина может потребовать кроме развода и «побиение камнями». В принципе, тоже самое, может потребовать и женщина, но есть маленький нюанс. Побиение камнями может быть назначено по шариату за прелюбодеяние, если совершивший или совершившая прелюбодеяние состоит в браке. Но при этом оговариваются условия, которые делают применение смертной казни почти неосуществимым на практике. Прелюбодеяние непосредственно в момент соития должны наблюдать, как минимум четыре человека, обладающих безупречной репутацией и пользующихся заслуженным авторитетом. При этом если будут расхождения в показаниях свидетелей, они все они будут подвергнуты телесному наказанию. Но дело в том, что если показания четырех мужчин, чаще всего принимается на веру, потому, как шариатский судья сам мужчина, то показания женщин, чаще всего просто отвергаются. А кто еще будет давать показания против мужчины, только женщины.