Побег от прошлого

Лайт, словно подцепив настроение Эля, тоже хмурится, и иногда эти двое о чем-то перешептываются, явно обсуждая заявление полицейского о вычислении личности преступника. Детектив же, предпочитая не замечать их перешептываний, погружается в свою работу и начинает заполнять какой-то бланк. Бейонд тоже не выглядит самым счастливым человеком на земле и, хоть по нему и не скажешь, но я чувствую, что он чертовски нервничает.

Не знаю, сколько длилось ожидание. Мне показалось, что минут десять, а на самом деле могло пройти меньше или же намного больше, не знаю. Но в какой-то момент, когда детектив в очередной раз проверил свою электронную почту, он внезапно издает удовлетворенное «О!»

– А вот и результаты, - говорит он и подзывает нас. – Сейчас посмотрим. – А, ткнув курсором по полученному файлу, так и замирает, глядя в экран. – О-оу… – только и вырывается у него неуверенный возглас, и я с любопытством смотрю ему через плечо.

И тут же причина его шока и замешательства становится мне совершенно ясна. Просто потому, что сама я чувствую примерно то же самое. На экране красуется логотип Федерального Бюро Расследований, а чуть ниже выдержка из одного из личных дел, четверть которой занимают фотография и имя агента. «Наоми Мисора-Пенбер». Вот уж действительно «О-оу»…

========== Том 3. Глава 15. За непроницаемым стеклом ==========

– Вы ее знаете? – спрашивает детектив у нас, не обращаясь ни к кому конкретно, ибо не знает наверняка, кто может удовлетворить его любопытство.

– Да, - кивает Эль, не сводя неподвижного пристального взгляда своих темных глаз с фотографии Наоми на экране. – Она частный детектив, расследующий дело об убийствах в Гарвардском университете. – А потом поворачивается к офицеру Миллеру. – Но почему ее отпечатки на коробке? Получается, это она принесла Ватари эти отравленные конфеты? Но зачем ей это понадобилось?

– Любопытно-любопытно, - приговаривает детектив, выстукивая пальцами по столу какой-то мотивчик, а потом резко снимает телефонную трубку и быстро набирает номер. – Здравствуй, Сара, это Миллер, - говорит он через некоторое время. – Нет, у меня все хорошо, спасибо. Пожалуйста, соедини меня с Миками.

Следующие несколько минут он обстоятельно объясняет Миками Теру случившееся, выслушивает какие-то инструкции и в результате получает распоряжение доставить Наоми в участок, дабы послушать ее версию происходящего и заодно послушать ее догадки по этому поводу. Разумеется, мы остаемся ждать, дабы самим взглянуть ей в глаза, и настраиваемся просидеть тут, как минимум, два часа. Но, вопреки обычаю, ожидание длится от силы минут пятнадцать или двадцать. Лайт с Элем продолжают перешептываться, становясь с каждым словом все мрачнее и мрачнее. Я отчаянно зеваю – бессонная ночь дает о себе знать, наводя на меня такую сонливость, что в какой-то момент Бейонду приходится слезть со стула и идти в коридор, чтобы купить мне кофе. Не сказать, что этот паршивый напиток так уж помогает мне проснуться, но какой-то эффект все же приносит – я начинаю клевать носом не каждую минуту, а, скажем так, каждые пять минут. Уже прогресс!

Наконец, в кабинет стучится какой-то младший служащий и сообщает детективу, что Наоми доставлена и сейчас ожидает в комнате для допроса. Тот, как раз закончив распечатывать полученную информацию по дактилоскопии, кивком отпускает пришедшего, после чего складывает необходимые документы в папку и идет к выходу из кабинета, зовя нас идти за ним.

– Мы хотим посмотреть допрос, - говорит ему Бейонд, когда мы выходим в коридор, и детектив явно собирается сказать, что сообщит нам все, что сможет выяснить. – Это можно устроить?

Насколько я знаю из книг и детективных фильмов, обычно это не положено, и лицо офицера Миллера только подтверждает это – на нем ясно видна борьба сочувствия и долга. Ведь с одной стороны это нарушение служебной инструкции, а с другой он определенно сочувствует потере братьев и искренне хочет им помочь. И, в конце концов, после некоторых раздумий, побеждает все же сочувствие.

– Ну хорошо, - наконец, кивает он, окинув нас четверых выразительным взглядом, явно означающим, что делает это, нарушая устав и рискуя своим значком, а посему наше присутствие при допросе не официально и не должно афишироваться. – Пойдемте.

Как и ожидалось, детектив Миллер проводил нас в небольшую комнату, соседнюю с той, в которой проводится допрос. Так что детектива и Наоми от нас отделяет лишь перегородка, сделанная из прозрачного с нашей стороны стекла. Надо отдать должное Наоми, для человека, недавно совершившего попытку убийства, закончившуюся неудачей, она выглядит очень спокойной. Ни малейшего признака беспокойства или какой-то тревожности на лице – идеальный самоконтроль!

– Итак, миссис Пенбер, - обращается к ней детектив, и ее внимательный взгляд перемещается с нас (вернее, со стеклянной перегородки – нас-то она видеть не может) на его лицо. – Вы ведь знаете, по какой причине вас вызвали сюда, не так ли?

– Не имею ни малейшего представления, - невозмутимо отвечает она, ничуть не смутившись от испытующего взгляда дознавателя, наверняка потому, что сама может смотреть ничуть не менее испытующе и пронзительно. – И очень надеюсь, что это недоразумение разрешится как можно скорее. У меня очень много работы.

– В таком случае позвольте ввести вас в курс дела, - с нажимом говорит офицер Миллер, тоном голоса пытаясь выбить из равновесия спокойную подозреваемую. – Вчера, приблизительно в шесть часов вечера было совершено покушение на жизнь мистера Квилиша Вамми. Кто-то принес ему шоколадные конфеты, отравленные синильной кислотой.

– И вы считаете, что это я? – усмехается Наоми, всем своим видом пытаясь сказать «Что за бред?!»

– Где вы были вчера с пяти до семи часов вечера? – проигнорировав ее вопрос, детектив задает свой.

– До 17.30 я была в офисе, а на 18.00 у меня была назначена встреча со свидетелем, проходящим по моему расследованию, - отчетливо выговаривая каждое слово, произносит она. – В кафе «Золотые листья», если вас это интересует.

– А этот свидетель, я полагаю, может подтвердить ваши слова? – интересуется тот.

– Разумеется, - емко говорит Наоми, а потом бросает на офицера Миллера долгий и тяжелый взгляд и добавляет тоном дюже занятого человека, которого уже в десятый раз отвлекают всякими глупостями. – Я не понимаю, какое отношение я имею к какому-то там отравлению неизвестно кого.

Я нутром чувствую, как меняется настроение Эля после этих ее слов. Немного повернув к нему голову, я вижу, как он, стиснув зубы, с трудом удерживается от желания немедленно пойти в ту комнату и сказать Наоми несколько крепких словечек. Спустя пару секунд, после некоторых раздумий, я осторожно беру его за руку. И, когда он поворачивается ко мне, взглядом пытаюсь сказать какую-нибудь успокоительную чушь и посоветовать не придавать значения словам Наоми. Кажется, мне это вполне удается. По крайней мере, Эль перестает излучать ауру убийцы, а вместо этого просто недовольным взглядом наблюдает за происходящим в соседней комнате, ни на секунду не отпуская, а только крепче сжимая мою руку. Так трогательно, и я не могу сдержать неуместной в данной ситуации улыбки идиота. К счастью, все настолько сосредоточены на допросе, что, кажется, это остается никем не замеченным.

– Будьте добры, имя, фамилию и адрес вашего свидетеля, - требует детектив Миллер.

– Мария Коллинз, - с видимой неохотой отвечает Наоми. – Она работает в кафе «Золотые листья».

– Это ведь ее взяли на твое место, - шепотом поясняет мне Лайт, настолько хмурый, что я невольно перенимаю это его настроение и тоже недовольно сдвигаю брови.

«Значит, это и есть ее информатор, - мысленно отмечаю я. – Этого и следовало ожидать. Я так и знала, что никто из девочек не мог стать стукачом. Интересно, Михаэль это понял?»