Побег с «Оборотнем»

— С вашей семьей все в порядке. Если не считать, что настроение у них изрядно подпорчено.

— Представляю, каким ударом стали для Инны и Раечки эти новости…

— Ладно, вы тут разговаривайте, а я прогуляюсь. — Валюша зевнула, запоздало прикрыла рот ладошкой и вышла из комнаты. Мужчины слушали, как она спускается по лестнице.

— Далеко не уходи, — бросил ей вслед Турецкий и повернулся к собеседнику. — И все же не могу понять, Евгений Михайлович, какие у вас дальнейшие планы. Сидеть в этом доме и ждать, пока захлопнется мышеловка? Ждать осталось недолго. Собирайтесь. Не знаю, где мы вас поселим, но из Тасино вам нужно убираться. Посмотрим, может, в дороге появятся дельные мысли. И не забудьте поставить в известность, где вы храните видеоматериалы.

— Хорошо, — решился Поличный, бросил быстрый взгляд за окно и повернулся к Турецкому. С этого момента и стартовали неприятности. Внезапно он изменился в лице, побелел, втянул голову в плечи, вновь повернулся к окну. Попятился, тяжело задышал, уставился на Турецкого огромными блестящими глазами.

— Это вы их с собой привели… Я так и знал, что вам нельзя доверять…

— Позвольте. — Сердце Турецкого похолодело. — У вас горячка, Евгений Михайлович?

* * *

Слишком быстро все происходило. Турецкий бросился к окну, но Поличный в бешенстве оттолкнул его.

— Не подходите ко мне, Иуда! Каким же я был идиотом…

Турецкий прилип к оконной раме. Ничего тревожного, почему столько волнения? Солнце закатилось за лес, данное время суток у кинематографистов называется «режим» — когда день уже закончился, а вечер еще толком не освоился. Сараи на соседнем участке, заросшие бурьяном грядки. Нет, шевельнулось что-то за сараем. Наблюдатель догадался, что его увидели. Поднялся человек в темной рубашке, сжимая что-то обеими руками. Грохнул выстрел, вдребезги разлетелось оконное стекло! Турецкий отшатнулся, зацепился за кресло, неловко упал на колено — хорошо, что не в гущу осколков.

— Сволочи! — гаркнул Поличный.

Турецкий попытался подняться, но тот снова его оттолкнул, метнулся к противоположному окну, распахнул раму. Прозвучал второй выстрел — пуля влепилась в косяк, расколов его надвое. Поднимаясь на корточки, Турецкий видел, как Поличный вскарабкался на подоконник, прыгнул вниз. Глупо было думать, что эту сторону дома оставили без присмотра. Но на что еще рассчитывать загнанному человеку? Он подтянулся к подоконнику и стал свидетелем драматической развязки. Со стороны дома, обращенной к опушке, Поличный действительно постелил «соломку» — «прополол» грядки, натаскал травы. Копна получилась внушительная. Прыжок был эффектным, красивее некуда, голливудские каскадеры нервно курят… Он сжал ноги в прыжке, рухнув в траву, перекатился через голову, вскочил на ноги. Какой-то тип в камуфляжной рубашке бросился ему наперерез. Поличный покатился ему под ноги, тот грохнулся плашмя о землю, выронив пистолет, а когда поднялся, получил прямой удар в челюсть, брыкнулся обратно. Поличный бросился за пистолетом, но прозвучали два выстрела, он завертелся юлой. Еще один мужчина средних лет вывалился из-за угла, встал, расставив ноги, выставил ствол. Ужас поселился в глазах Поличного. Он бросил попытки обзавестись пистолетом, кинулся к сараю, увертываясь от пуль. От первой он, и впрямь увернулся, вторая попала в плечо. Поличный закричал от страха и боли, но продолжал бежать. Вторая пуля угодила в поясницу, сломала его пополам. Он рухнул в пыль, забил ногами. Стрелок выпустил еще две пули. Турецкий видел, как свинец рвет старый плащ, как Поличный еще какое-то время конвульсивно вздрагивал, потом успокоился. Голова провернулась, застыла, стеклянные глаза обратились к небу…

Охватил липкий ужас. Не нужны этим упырям свидетели — убьют и не почешутся. Эх, Валюша… Он бросился к лестнице, но по дому уже кто-то топал. Что там Поличный говорил про два выхода? Одним он уже «воспользовался», остается крыша… Битое стекло хрустело под ногами, он распахнул раму. Широкий козырек, человеку средней комплекции не составит труда на него взгромоздиться. Он полез через подоконник, вмял ногой кусок шифера… и застыл, встретившись с насмешливым взглядом человека в черной рубашке. Упырь держал пистолет, как держат винтовку, отведя до упора локоть вправо. Не стрелял, наслаждался моментом — и властью, дарованной ему вышестоящим начальством. Прищурился, холодок заблестел в насмешливых глазах. А ведь пальнет, — ужаснулся Турецкий и запрыгнул обратно в комнату. Выстрела не последовало. Он заметался по узкому пространству. К окнам нельзя, по лестнице поднимались люди. Вот воистину, дурака только пуля излечит. Знал же, что опасное место, нельзя тут долго оставаться, что мешало хватать за шкирку Поличного и волочь в ближайшую чащу?..

Он справился с собой. Когда участники засады поднялись на второй этаж, Турецкий со спокойным видом стоял, опираясь на подоконник, скрестив руки на груди, равнодушно их рассматривал. Сначала появились двое мужчин в штатском — один постарше, другой помоложе, осмотрели первую комнату, заглянули во вторую, скользнули взглядом по Турецкому. Один кивнул — как бы поздоровался. Турецкий тоже кивнул. Когда вошел начальник УВД Короленко в сопровождении Махонина, он не изменился в лице, хотя сердце тоскливо защемило. Четверо стояли напротив него, двое при оружии, а руководство как бы нет. Рядовой состав рассредоточился по флангам, держа Турецкого на прицеле. Махонин и Короленко рассматривали с алчным любопытством добычу. Одеты скромно. Махонин — в сером джинсовом костюме, Короленко — в шерстяных брюках, застегнутой под горло ветровке, в бейсбольной шапочке, делающей его неузнаваемым со спины.

— Здравствуйте, Александр Борисович, — поздоровался Короленко.

Турецкий пожал плечами.

— Все ясно, Пал Палыч, вопросов нет.

— Вам даже не интересно, что здесь происходит? — цинично усмехнулся Махонин.

— Повторяю, мне все ясно, — сказал Турецкий. — На современном языке это называется ликвидацией предприятия в присутствии заказчика.

— Остроумно, — оценил Короленко. — А вы сегодня спокойны, Александр Борисович. Только нога у вас почему-то подрагивает.

— Нервный тик, — отшутился Турецкий. — Полагаю, нет причины возмущаться, качать права, апеллировать к Генеральной прокуратуре?

— Очень жаль, что так случилось, — Короленко виновато улыбнулся. — Нет, в самом деле, Александр Борисович. О том, что пропал отпетый «оборотень», стало известно в день его пропажи. Об этом написала местная газета, за которой не успели проследить, сделала стойку областная прокуратура. Найти Поличного — причем в таком виде, чтобы он не отличался чрезмерной разговорчивостью, — стало задачей номер один. Областная прокуратура настойчиво рекомендовала обратиться в Генеральную, чтобы прислали толковых следователей. Вашей задачей было только и исключительно найти нам Поличного. Вы справились с ней успешно. Но зачем вы стали интересоваться делами, к которым не имеете отношения? Очень жаль, Александр Борисович, подобного финала никто не хотел. Мама Вали, Анна Андреевна Латыпина, искренне поверила, что ее дочь в опасности, рассказала нам про этот домик в деревне. Вас видели на вокзале в Щецине. Не сложно к одному прибавить два…

— И что теперь? — Турецкий старался говорить спокойно. — Бритвой по горлу и в колодец?

— А как бы вы поступили на нашем месте? — Короленко старательно изображал смущение.

— О, вариантов нет, Пал Палыч. Я бы сунул в рот ствол пистолета — желательно поглубже…

— Сережа, обыщи господина следователя, — Короленко повернул голову. — Александр Борисович, поднимите, пожалуйста, руки и не шевелитесь.

Приблизился молодой парень, обхлопал его карманы, руки, ноги, извлек сотовый телефон, вопросительно посмотрел на босса.

— Давай сюда, — сказал Короленко. — Модель у вас хорошая, Александр Борисович. Не сочтите за воровство, телефон нам не нужен, но может потребоваться находящаяся в нем информация.

— Где девчонка? — процедил, не спуская с него глаз, Махонин.

— Грибы собирает, — усмехнулся Турецкий.

— Не надо с нами шутить, — Махонин понизил голос. — Девчонка была с вами, где она?

— Понятия не имею, — сказал Турецкий чистую правду, испытывая облегчение от того, что Валюшу еще не схватили. — Можете не верить. Но зачем ребенку присутствовать при серьезном разговоре двух взрослых мужчин? Она ушла, я не знаю, куда.

— Нехорошо, — покачал головой Короленко. — Очень нехорошо. Она ведь где-то рядом, верно?

— Понимаю, вы хотите с ней просто поговорить. Ничего более. А после разговора доставить растроганным и благодарным родителям. Вас не очень терзает мысль, что придется избавляться от ребенка?

— Давай, — кивнул Махонин второму человеку в штатском — с седоватыми висками и скуластой физиономией. Тот понятливо кивнул, испарился. Короленко хмуро проводил его глазами. «С тремя все равно не справиться, — тоскливо подумал Турецкий. — Или попробовать? Все равно погибать…»