Побег в Секвойю

Эта история со спариванием приводит меня в отчаяние, но я не могу избавиться от мысли о том, каково бы это было, получить в партнеры Абеля. Если бы у меня была уверенность в этом, изменило бы это что-нибудь?

— Я про это и говорю все время, — говорит Дориан так, как будто Абель его лучший друг. Он скрещивает руки на груди.

Мы все смотрим на Сайласа. Если он и Дориан не помирятся друг с другом, то наша группа распадется. Этого нельзя допустить, так как мы уже итак многих потеряли.

— Все, что мы делаем, мы делаем вместе, — говорю я.

— Тогда остаемся, — говорит Дориан.

— Мы уходим, — поправляет Сайлас.

— Подождите неделю, — предлагает Абель. — Если вам покажется, что я был неправ, я помогу вам сбежать.

— И что ты будешь с этого иметь?— спрашивает Сайлас.

Абель настораживается и смотрит на меня.

— Мятежникам удалось сделать нечто вполне рациональное. Вместе мы сможем разъяснить Ване, что в лесоводстве есть тоже что-то хорошее.

Я внимательно наблюдаю за ним. Это прозвучало сейчас достаточно снисходительно, или? Даже если и так, Зонгу это не мешает.

— Но Ваня достаточно четко выразила свое мнение по поводу растениеводства, когда она сбежала из Рощи, — говорит он.

— Значит, мы должны ей показать, что она ошибается, — говорит Абель.

Сайлас долго и глубоко вздыхает и запрокидывает голову.

— Три дня, — говорит он. — Но нам нужно еще поговорить, Абель.

Дом содрогается, и мы замолкаем.

— Цып вернулся, — говорю я.

КВИНН

Сидение рядом со мной пустое, и во мне все сжимается, когда думаю о том, как Беа прижимала голову к груди Оскара.

Громыхая, Цып опускается на землю, мы снимаем наушники и выпрыгиваем из самолета.

Макс отводит меня к внешнему зданию и открывает дверь.

— Скажи Ване, что мы вернулись, — поручает он пилоту, быстро и сухо.

Я прохожу вниз по коридору до комнаты, от которой вело четыре двери в камеры. Девушка пятнадцати-шестнадцати лет с оливковой кожей сидит в одной, в другой парень того же возраста. Испуганно она смотрит вверх.

— Мы ничего не сделали, — говорит она.

— Почему мы сидим здесь? — спрашивает парень.

— Отпусти нас отсюда, пожалуйста, — она прижала свое лицо между решетками.

— Заткнись, — говорит Макс, и девочка сразу отбегает от решеток в угол. Он поворачивается ко мне и показывает на свободную клетку. — Заходи туда, — говорит он.

—Что я нарушил?

Он поднял бровь и тем самым заставил меня замолчать. Если он захотел бы, то мог бы без всяких проблем сделать из меня пюре.

Он еще даже не запер дверь, когда внутрь влетела Ваня и подбежала непосредственно к моей клетке.

— Где она? — ее палец впивается в мою грудь.

— Она, вероятно, убежала. Мы нашли три тела Извергнутых на вокзале. Выглядит так, как будто недавно там была бойня, — говорю я.

Ваня пережала шланг между моей бутылкой и маской для дыхания и тем самым перекрывает подачу кислорода.

Я срываю маску и пытаюсь дышать. Бесполезно. Как будто я глотал кипяток.

Я кашляю и прыскаю, пока Ваня не отпускает шланг. Я снова прижимаю маску ко рту и носу, так крепко, как только могу.

— Я очень разочарована, — говорит она.

— Это была не ложь. Там действительно было три тела на старом вокзале и реки крови, — возражает Макс. — Я бы сказал, умерли незадолго до нашего прибытия.

Ваня потирает голову и начинает бродить по кругу.

— Позволь мне задать один вопрос. Возможно ли такое, что Джаз никогда с тобой не было? Может ты знал, что она моя дочь и разработал план послать меня на поиски твоей подруги.

— Джаз была единственной, кто умел ориентироваться. Только она могла вести нас.

— Моя дочь привела вас сюда, — говорит Ваня, и ее глаза становятся мягче. Макс подходит к ней и гладит ее по плечу. Она уклоняется.

— Если ты сказал правду, то Джаз должно быть, все равно мертва. Для нас ты теперь абсолютно бесполезен.

— Он бы здесь здорово пригодился, — бормочет Макс.

— Пригодился бы?— Ваня отворачивается и уходит.

Дверь захлопывается, и Макс запирает ее на засов.

— Почему ты меня закрываешь?— спрашиваю я еще раз. И как надолго? Остальные должны узнать, что мы хотим вернуться в Купол и свергнуть министерство.

Макс смеется.

— Будешь ли ты спать здесь или в главном здании, это совершенно безразлично. Ты уже был пленным с тех самых пор, как твоя нога ступила сюда.

АЛИНА

После ужина обстановка в хижине накалилась.

— Хочешь меня задушить? Ну? давай, вперед! — кричит Дориан. Он срывает с себя куртку и засучивает рукава рубашки.

Зонг снова встает между ним и Сайласом, чтобы они не свернули друг другу шею.

— Успокойтесь, — говорит он.

Мод и Брюс лежат в кроватях, подложив руки под голову.

— Как насчет старого доброго бокса? Дингдонг — первый раунд! — говорит Мод.

Брюс смеется, но, тем не менее, также встает между Дорианом и Сайласом.

— Не знаю, что у вас тут происходит, ребята, но так сильн,о как нам, вам не досталось, — говорит он и показывает нам покрытые волдырями руки. — Что вам даст это обоюдное терзание?

Сайлас идет к окну и поднимает штору. На улице уже сумрачно.

— Это заведение приводит меня в бешенство.

— Сайлас забыл, что революция может удастся только тогда, когда каждый чем-то пожертвует, — говорит Дориан.

— А Дориан забыл, что мы не жертвуем нашими друзьями, — парирует Сайлас. Он пытается открыть окно, но у него ничего не выходит. Тогда он идет к двери и с силой дергает за ручку. — Откроешь ее? — спрашивает он Зонга.

Зонг садится на корточки и обследует замок.

— Куда ты собираешься? — спрашиваю я и присоединяюсь к Сайласу.

— Цып вернулся, но Квинна не было за обедом. И Беа с Джаз тоже не было. Я попытаюсь их найти. Я хочу знать, что тут происходит.