Побочная Судьба

– Так чего не сбросил?

Цербер бросил в мою сторону хмурый взгляд.

– Выгоду увидел. Тем более за тебя что в первый раз, что во второй неплохо заплатили.

– Интересно, ты меня хоть раз как женщину воспринимал?

– Тебя? – тут же переспросил Цербер и издал звук, похожий на смех. – Никогда.

Плечи сами собой опустились, хотя я и пыталась показать, что слова пирата меня не задели. Однако, о, ужас, задели. Впрочем, чему я удивляюсь? Я была тощей, с копной чёрных или уже тёмно–медных коротких волос, с характером бойкого мальчишки. Меня все за него и принимали, так что неудивительно, что никто во мне не видел более слабый и нежный пол. Хотя, чувствую, вы уже сами не согласитесь, что я такая. И вот это обидно.

– Если бы я начал воспринимать тебя как женщину, Мародёры бы точно заподозрили неладное, и сама догадываешься, что сделали бы. А брать малолетнюю оторву в свой гарем не в моих правилах, – видимо, решил прояснить ситуацию Цербер. – Впрочем, ребята сами потом догадались.

– Рада слышать, – глухо ответила я, вставая на ноги и отбрасывая с лица белую прядь. – Чисто ради интереса, а сейчас бы меня в свой гарем принял?

Взгляд Цербера стал холодным, жёстким, и мне он показался старше, выше и опаснее. И, что самое удивительное, когда он начал говорить, его голос был тихим и очень твёрдым:

– Нет. Почему? – тут же перебил он, чуть подавшись вперёд, отчего на его лицо упали пугающие тени. – В прошлый раз он меня за это убил. Второй раз переживать свою смерть я не хочу.

Я поняла, о ком он говорит, и снова словно холодок прошёлся.

Что Цербер, что Айшел, да даже Гейлерин думали, будто Ориас ко мне неравнодушен. Я бы поверила в это раньше, но не сейчас, хотя… Бывали у него какие–то странные минуты, когда ледяная и безжалостная маска спадала, и ко мне возвращался знакомый врас. Как же это было редко, и как же я всегда этого ждала.

– Идём, не будем заставлять его ждать.

Я с неохотой последовала следом за Цербером, заплетая в волосы в самый обычный хвост, пышный из–за недавнего мытья и доходящий практически до копчика. Надо будет постричься, но ни желания, ни времени особо нет. Да и с ножницами у меня проблема – обычно, когда я стригусь, не знаю меры. К примеру, в прошлый раз обстригла себя по самые уши, а перед тем, как попасть к Церберу, ещё короче. Как бы в этот раз и вовсе налысо не побрилась, а то ведь есть такая вероятность…

К моему удивлению, мы шли вовсе не к кабинету, сворачивая в совершенно другие коридоры, выходящие в сад. Когда мы уже вышли к нему, небо вновь затянули тучи, а практически чёрная вода бурлила. Кажется, с момента переворота погода на Файе всё чаще и чаще портилась, словно чувствовала настрой нового Императора и самой Империи. Ясных дней стало совсем мало, и чаще всего выл пронизывающий холодный ветер и дождь. Не припомню такой погоды во время правления Дамеса.

Деревья сплетали над головой плотный шатёр, защищая от ветра и скрывая нас от любопытных глаз. Если бы они ещё были! А может, и есть – сколько шпионов Цербера бродят вокруг, суя свои носы туда, куда не следовало бы?

– Ты сегодня неразговорчив, – заметила я, поправляя воротник белой рубашки.

– Не вижу смысла засорять тишину своим голосом, – отозвался Цербер, остановившись у разветвления. – Я, пожалуй, подожду здесь. Он сказал, что хочет говорить с тобой с глазу на глаз… надеюсь, мне не придётся вновь прерывать вас в самый неподходящий момент?

Я бросила на Цербера ледяной взгляд, на который он ответил немного кривой усмешкой, взмахом руки отправляя меня вперёд. Ну и пожалуйста.

Развернувшись и взметнув волосами, я с гордо поднятой головой пошла по тропинке. Деревья остались позади, и меня окружили причудливые кусты, остриженные под невообразимые фигуры, скрытые плющом беседки, укрытые изгородь тайные садики, фонтаны. Не обращая внимания ровным счётом ни на что, я шла к нависшему над водой балкону, выполненному из белоснежного чистого камня с причудливой гравировкой на плавно изогнутых балясинах.

На балконе, спиной ко мне, словно не боясь получить нож меж крыльев – самое слабое место у всех летающих существ – стоял Ориас. Меня насторожило отсутствие охраны, спокойная и расслабленная поза мужчины, опущенные крылья, похожие на плащ. Он о чём–то думал, даже не замечая, что творится вокруг.

– Цербер сказал, ты хотел меня видеть, – поднявшись на балкон, известила я о своём присутствии.

Ориас выпрямился, положив ладони на бортик балкона и расправив плечи. Однако так и не взглянул на меня.

– Ты ведь тоже это чувствуешь? – спросил он тихим, надтреснутым голосом, словно несколько дней ни с кем не разговаривал.

Я нахмурилась, сделав вдох и ощутив запах соли и грозы на языке, старательно игнорируя аромат мёда и коры.

– Что именно?

– Что–то неизбежно… Словно что–то должно случиться, а я никак не могу понять, что именно.

Моё сердце забилось громче и быстрее, пусть я и пыталась ничем не выдать себя.

До покушения на Ориаса осталось ещё несколько дней. Насколько я успела узнать, состоится оно на скалистой планете, но неужели он узнал всё? Но… откуда? От кого? Цербер сдал?

– Я чувствую лишь приближающуюся грозу, – равнодушно произнесла я. – Если хочешь, я могу проверить систему безопасности и…

– Нет нужды, – оборвал он. – Я и так знаю, что Файя надёжно охраняется.

Ориас вскинул голову, и я проследила за его взглядом. В небе над нами зависли три дредноута, казавшиеся отсюда тёмными рассеянными очертаниями наравне с «Пристанищем». Сколько они уже висят там? Больше двух частей точно. Звёзды, даже не верится, что уже прошло столько времени…

– Я хотел спросить, – произнёс врас, отвернувшись от воды и облокотившись об ограду спиной. – Ты ещё не перестала лелеять надежды, что Дамес жив?

У меня упало сердце. Звёзды, что он хочет? О чём он вообще говорит?

– Там, куда ты его сослал, трудно выжить…

– Но не Дамесу, – с усмешкой оборвал меня Ориас. Вот только усмешка была не злой и не язвительной, скорее, печальной. – Он до сих пор жив… Я хочу перевести его. Тихо, мирно и без лишнего шума.

– Куда?

– Куда–нибудь подальше… в тихий зелёный мир.

– Почему же сразу так не поступил? – не удержалась я от вопроса, с досадой ощутив мелькнувший гнев.

Ориас вздохнул, закрыв потемневшие глаза. На его лице читалась усталость, которую он никак не мог побороть.

– Я был зол. Гнев всегда дурманит разум.

– На что зол?

– На то, что он идёт на поводу дивы Миниты. На то, что закрывает глаза на ужасы некоторых миров. На то, что готов прогибаться под Матерью Аай…

– Которую ты специально убил, – оборвала я, и Ориас молча взглянул на меня, чуть нахмурив брови. Я не видела смысла скрывать и прямо ответила: – Оникс проговорился, а может, больше намекнул, что у тебя была с ним сделка… как я понимаю, она заключалась в смерти Матери Аай. Она не травила тебя – ты специально выпил дурман, чтобы сослаться на главу Сената, если дойдёт до суда. В итоге тебя никто не заподозрил, а Оникс специально свернул дело.