Побочное действие

***

– Отпусти его, – короткий кивок в сторону лаборанта отозвался обжигающим холодом в затылке, что неминуемо отразилось в голосе. Обычного приказного тона не получилось; Мэл остановилась в паре шагов от серебристой преграды четырёхметровой высоты – закрытой двери в портальный отсек, и раздражённо покосилась на тут же уставившийся на неё ствол импульсника. Да, с этим оружием дикарь не расстался, даже получив своё собственное, но последнее пока так и покоилось в рюкзаке. То ли удивительная дальновидность, то ли любовь к чему-то помощнее – нельзя было сказать точно. Ментальный контакт почему-то забирал очень много сил, рассеивая точность восприятия.

– Нахуя отпускать этого мудилу? – чужак только хмыкнул презрительно, а бедняга-«упырь» уже сжался под его налитым кровью взглядом, жалкий, своим серым лицом действительно похожий на «трупака». Мэл сдержала гримасу отвращения и чуть сместилась, чтобы хоть немного прикрывать заложника собой.

– Потому что там, – она ткнула пальцем в сторону двери, – шесть человек технического персонала, которые занимаются ремонтом твоего пути обратно. Сюда ты попал в результате сбоя в электрической сети, портал открылся нештатно. Так что гарантий должно быть достаточно – ты ведь их хочешь?

«Блядь! Сбои! Сбои хуевы. В самом мироздании…» – в хаосе злости почти мимоходом Мэл поймала довольно чёткую мысль. Мысль прервалась: с шипением змеиного клубка врубился отпирающий механизм и дверные створки поползли в стороны. Дикарь дёрнулся, чуть поведя стволом пистолета, явственно заскрипел зубами, но тут же сообразил, что происходит.

– Ладно. Пусть уёбывает.

Полусдохший было «упырь» улетучился, скрывшись за поворотом коридора быстрее, чем пылинка в фильтре воздухоочистителя – створки даже на треть не раскрылись. Мэл сделала приглашающий жест, плавный, осторожный, но облегчение от самого факта хотя бы чьего-то спасения прорвалось-таки лёгкой насмешкой в момент, когда противники оказались в предпокое отсека, с сомкнувшейся за спинами дверью:

– Я смотрю, тебе очень интересно, зачем тебя потащили в лабораторию? Ребятам вечно не хватает «материала». Проявили инициативу, так сказать.

Голос разнёсся по огромному залу портального как-то чересчур уж громко – настолько, что у разобранных панелей, где в перегоревших узлах копошился персонал и сыпала искрами сварка, работа затихла. Люди поднимали головы, озирались. Упирались взглядами в хозяйку в сопровождении вооружённого человека, в котором почти сразу узнавали дикаря, чуть больше суток назад втянутого в червоточину прохода разбушевавшейся волной энергии. Лица вытягивались, искажались испугом; испуг превращался в тугие волны настоящего страха, хотя видеть то, что произошло в лаборатории, техники не могли. Слышали только сигнал тревоги, но его в сочетании с видом чужака, покрытого испариной и коркой явно не его крови, было достаточно.

На секунду накрыло вдруг совершенно жуткое чувство: она только что подставила этих людей. Заперла их в клетке со зверем, отрезав пути к спасению. Не важно, из каких соображений. Не важно, что спасая весь комплекс. Не важно…

– Мэм, спецназ внутри станции, – эхом отозвался в опустевшем вдруг мозгу доклад оператора. Поздно, как же поздно. Вон и чужак скалится злорадно, будто произведённый эффект подпитывает его почти первобытную силу, как вовремя подлитое топливо – пламя. Штурм запертого помещения? Или удастся?..

– Такой гарантии тебе достаточно? – преувеличенно ровно Мэл повторила вопрос, заданный ещё в коридоре. – И ты помнишь, о чём мы договаривались?

– Ещё тебя к ним добавлю. – В ответ он угрожающие вытаращил глаза на новых заложников, и даже воздух носом потянул, этот дикарь. Будто зверь нюхает кровь раненой добычи, только этот принюхивался к витающим вокруг миазмам ужаса. – Желательно с дырой в башке. Да, в твоей грёбаной башке, которая додумалась до всего этого!

«А ведь понял, что его обманули», – Мэл внутренне усмехнулась, правда, очень уж невесело, поймав отголоски мыслей чужака. Сообразил: его лишили возможности рассчитаться с последним из тех, кто затащил его в белую клетку с цепями и качающими кровь машинами. Да и чёрт с ним…

– Не советую. Если не хочешь здесь остаться. – Мэл пожала плечами со всем возможным равнодушием. Хотела отвернуться, но вдруг застыла. Нет, не от сверлящего, жуткого дикарского взгляда, а от кроющихся за ним мыслей. «Вот поставить бы тебя, блядь, раком. Может слетела бы эта ебучая спесь!» Слова сопровождались картинкой, даже ощущениями: обнажённое женское тело, распластанное на чём-то вроде стола, придавленное лицом вниз. Ещё были верёвки, растрёпанные, но крепкие – они скручивали запястья завёрнутых за спину тонких рук, раздирая до крови и без того истёртую вдрызг кожу. Мэл даже запястье потёрла – неужели это её руки? Непроизвольный жест почти вернул в реальность, но Мэл слышалось уже хриплое дыхание и даже ощущалось что-то, похожее на движения того, кто по-животному пристраивался сзади.

Глубокий вдох – и видение растаяло полностью. Взгляд растерянно прыгнул по метрам обтянутого изоляцией кабеля на полу, задержался на контуре портала, похожем на рамку здоровенного зеркала, стекло которого кто-то выбил, оставив лишь пустоту…

– Открывайте, блядь, свой грёбаный портал! – рявкнул вдруг чужак вслух, окончательно развалив то, что только что вольно или невольно продемонстрировал. Впрочем, Мэл была уверена, что представлял он как раз её, в привычной для себя обстановке пользования чужим телом как собственностью, безвольной вещью. – Замешкаетесь – для вас хуже. Посоветуй твоей бригаде ремонтных уёбков быстрее шевелить своими ленивыми жопами!

Больше всего это напоминало приказ. Возглас того, кто привык командовать, причём за малейшую оплошность, а то и просто так, по невероятной и спонтанной прихоти, тут же и на месте карал болью и смертью. И кто наверняка уж не терпел, когда при нём приказы отдаёт кто-то, кому в его понимании отводилась вполне однозначная роль безропотного предмета для удовлетворения потребностей. Всё, что выбивалось из этих узких рамок, надлежало мучить и уничтожать, уничтожать и мучить. Бесконечно, изо дня в день. Не ждать, как сейчас, не зависеть, не…

Мэл вздрогнула: рычал чужак, кажется, во всех диапазонах. Восприятие вибрировало от беззвучного рыка, тряслось, как трясётся клетка с тигром, когда зверь мечется по ней в треске разрядов от электрошоковых палок, которыми его пытаются усмирить. С другой стороны одолевал страх, сознание прогибалось под его упругим натиском, в то время как трясущиеся люди в серой униформе технического персонала и вовсе побросали работу, сгрудившись испуганной стайкой у разобранных панелей терминала.

– Запуганные люди не работают лучше, – в каком-то тумане, каким-то чужим, но привычно холодным голосом произнесла Мэллори. Груз чужих эмоций, казалось, сдавливал со всех сторон, приходилось держаться изо всех сил, чтобы не согнуться, не смяться, как металл под прессом. Ещё хуже было от зудящей, ноющей боли, которой наливалась сломанная рука чужака… Тут бы обезболивающего. А ещё лучше яду, но в аптечке отсека такового не обреталось, да и не примет дикарь от неё ничего и никогда.