Побудь со мной

–  Ночь прошла, - прошептала она, - уже утро.

–  Не спорь со мной. На случай, если ты не заметила, на мне нет теплой одежды, и я замерзаю, оставаясь здесь с тобой. Если мы немедленно не уйдем, я наверняка подхвачу пневмонию, и все твои старания окажутся напрасными. Подымайся, - упрашивал он умоляющим тоном.
– Нечего бояться. Мы просто побеседуем.

Диона покачала головой, длинные волосы взметнулись и хлестнули его по лицу.

–  Ты не прав, я тебя не боюсь. И никогда не боялась.

–  Ну, это уже кое-что, - проворчал Блейк, опуская руку на ее талию и вынуждая развернуться. Она подчинилась и безропотно пошла рядом с ним, поддерживая. Он шагал медленно, но удивительно устойчиво, практически не опираясь на Диону. Остановившись, Блейк закрыл раздвижные двери, а затем подвел ее к кровати.

–  Забирайся под одеяло, - приказал он, нагибаясь, чтобы включить лампу.
– Как долго ты там просидела? Даже комната выстудилась.

Диона пожала плечами: неважно, сколько времени это продолжалось, ведь так? Она сделала, как было велено, и, нырнув в постель, до шеи натянула толстое одеяло. Блейк присмотрелся к ее бледным щекам и на мгновение задумался, мрачно сжав губы. Потом приподнял покрывало и улегся рядом, Диона потрясенно уставилась на него.

–  Мне слишком холодно, - объяснил он, лукавя только отчасти.

Блейк протиснул руку ей под шею, второй обнял за талию и притянул в жар своего тела. Сначала она чувствовала только холод, затем, начав согреваться, затряслась. Его ладонь чуть-чуть надавила, и Диона заворочалась, инстинктивно прижимаясь к нему все теснее в поисках дополнительного тепла. Когда она приспособилась, голова покоилась у него на плече, а их ноги переплелись. Блейк отвел густые черные волосы от ее лица, и она ощутила, как он губами прижался к ее лбу.

–  Тебе удобно?
– забеспокоился он.

Удобно - неподходящее слово, она так устала, что не в силах шевельнуть отяжелевшими конечностями. Но смогла кивнуть, раз он ждал ответа. Это существенно? Она просто утомилась…

Помолчав, Блейк произнес с обманчивой мягкостью:

–  Вроде ты утверждала, что была замужем.

От удивления Диона приподнялась и уставилась на него.

–  Была.

Что его интересует?

Блейк осторожно погрузил пальцы в ее локоны и вернул к себе на плечо.

–  Тогда почему же это оказалось так… болезненно для тебя?
– спросил он, голос рокотал под ее ухом.
– Проклятье, да я чуть сознание не потерял, решив, что ты девственница.

На мгновение ее разум очистился, пытаясь понять смысл его слов, наконец ее осенило, и горячий румянец залил бледные щеки.

–  Я не была девственницей, - заверила она хрипло.
– Просто, я не… уже очень давно.

–  Как давно?

С возрастающей тревогой Диона уловила целеустремленность в его вопросе, скрытую под спокойным тоном. Блейк намеревался узнать обо всем, разоблачить все ее тайны. Уже дважды он прорывался сквозь спасительное забвение, вынуждая вспоминать мучения и неудачи, о которых она старалась никогда больше не думать. Ему нравится терзать ее?

–  Как давно?
– повторил он непреклонно.
– Расскажи мне, милая, ведь я не выпущу тебя из этой постели, пока не узнаю.

В отчаянии Диона закрыла глаза и с усилием сглотнула, чтобы уменьшить сухость во рту. Что ж, она расскажет и покончит с этим.

–  Двенадцать лет, - наконец призналась она, уткнувшись лицом в его шею.

–  Понятно.

Неужели? Неужели он действительно понимает? Может ли мужчина по-настоящему понять, что происходит в сознании женщины, когда ее тело оскверняют? Постоянно подавляемая боль обернулась диким ожесточением. Ему не привыкать разбирать тикающий механизм на безжизненные детальки, пока не разберется, что чем движет. Упершись в Блейка руками, Диона оттолкнулась, но теперь он стал гораздо сильнее и крепко удержал ее, тесно прижимая к своему твердому неподатливому телу. Через некоторое время она прекратила бесполезные усилия и отчужденно замерла рядом с ним.

Блейк взялся за гладкое плечо длинными пальцами и притиснул Диону еще больше, словно укрывая собой.

–  Двенадцать лет - долгий срок, - начал он рассудительно.
– Ты, наверное, была совсем ребенком. Сколько тебе сейчас?

–  Тридцать.
– Диона различила панические нотки в своем голосе, почувствовала, как зачастило сердце, как ускорился ритм вдохов и выдохов. Она уже открыла ему чересчур много, и теперь он сумеет сложить кусочки головоломки вместе и прочесть всю мерзкую историю целиком.

–  Значит, тогда тебе было всего восемнадцать… Ты говорила, что вышла замуж в восемнадцать лет. Неужели не влюблялась с тех самых пор? Уверен, мужчин влекло к тебе. У тебя такое лицо и тело, которые растапливают меня изнутри, словно масло. Почему ты никому не позволила любить себя?

–  Это - мое дело, - отрезала Диона, снова пытаясь откатиться. Блейк не позволил ей, оплетя руками и ногами, но не причиняя боли. Доведенная до исступления этими путами, обезумев от раздражения, она завопила: - Мужчины не любят женщин! Они их мучают, унижают, а затем недоумевают «В чем дело? Ты что, фригидная?»! Отпусти меня!

–  Не могу, - произнес он странно звучащим голосом. Диона находилась не в том состоянии, чтобы оценить, как подействовали на него ее слова, и начала бороться всерьез, пиная, стараясь оцарапать, извиваясь всем телом, чтобы скатиться с кровати. Блейк своевременно перехватил скрюченные пальцы, нацелившиеся ему в лицо, и сумел подмять ее под себя, обездвижив своим весом.

–  Диона, прекрати!
– крикнул он.
– Проклятье, поговори со мной! Тебя что, изнасиловали?

–  Да!
– взвизгнула она, рыдание вырвалось из горла.
– Да, да, да! Черт бы тебя побрал! Я не хочу вспоминать! Неужели не понимаешь? Память убивает меня!
– Еще один болезненный всхлип, но Диона не заплакала. Сухие глаза жгло, грудь судорожно вздымалась, и не прекращались ужасные звуки, словно кто-то задыхался от нестерпимой пытки, слишком изуверской, чтобы вынести.

Голова Блейка откинулась, он заскрипел зубами в примитивном бешенстве, шея напряглась в безудержном гневе, захлестывающем его. Мускулы дрожали от потребности дать физический выход ярости, но безнадежное всхлипывание женщины в его руках заставило осознать необходимость сдерживать себя, чтобы успокоить ее. Он обнимал и гладил Диону, проводя ладонями сверху вниз и чувствуя ее чрезмерную напряженность даже через ткань. Его губы, потыкавшись в волосы, двинулись дальше, обнаруживая нежные веки, атласную кожу экзотических скул, пьянящий цветок мягкого щедрого рта. Он шептал ей, мурлыкал всевозможные приятности, утешал бессвязными признаньями в том, как она прекрасна и желанна для него. Обещал и словами и телом, что не причинит ей боли, напоминая снова и снова о недавнем времени, когда она доверилась ему настолько, что позволила заняться с собой любовью. Воспоминания о том слиянии жгли изнутри, но его жажда могла подождать. Прежде всего ее нужды, потребности женщины, которая слишком много страдала.

Постепенно Диона успокоилась, мало-помалу потянулась к нему, бессознательно обхватила крепкую спину. Она так устала и измучилась из-за эмоционального надрыва этой ночи, что обмякла рядом с Блейком, но он стремился во всем дотошно разобраться и снова потребовал:

–  Расскажи мне.

–  Блейк, нет, - простонала Диона, отворачиваясь от него.
– Я не могу…

–  Можешь и расскажешь. Почему вы развелись? Твой муж не вынес случившегося с тобой?

Вопросы сыпались на нее, как камни, били, дробили, давили, и она содрогнулась в мужских объятиях. Он поймал ее за подбородок и повернул к себе, чтобы уловить малейшие изменения в выражении глаз.
– Какая же он сволочь, раз бросил тебя, когда ты нуждались в нем больше всего. Не считал же он, что ты сама виновата?