Поцелуй анаконды (Сборник)

– С большой натяжкой можно еще представить, что Наум Яковлевич может кого-то отравить, но вот чтобы покойница согласилась прелюбодействовать с этим старым пнем? Ну как в это поверить? – высказал свои соображения Нижегородцев.

– Что ж это вы, Николай Петрович, так о нас, о стариках, а? – покачал головой сыщик и подкрутил нафиксатуаренные усы. – Думаете, если мне шестой десяток пошел, так все? Пора на свалку?

– Нет-нет, ну что вы, Ефим Андреевич! Это я сугубо применительно к Мацловичу…

– Ладно! Бог с вами! – махнул рукой Поляничко. – Говорите, что хотите, нам, ветхозаветным развалинам, не привыкать… Но с другой стороны, отпустить этого, как вы изволили выразиться, старого пня, мы тоже не имеем права. Улики пока против него, и никто, кроме жены, не может подтвердить, что в тот вечер он был дома. И опознание не в его пользу. По свидетельству господина Лесгафта, Мацлович очень похож на человека, вышедшего в тот вечер из дома Вия. Опять же, и прихрамывает он немного на правую ногу. От этого мы тоже никуда не уйдем… Но! – Он воздел перст к потолку. – Надобно выяснить, куда подевался прозектор. Уж слишком много вопросов у меня к нему накопилось.

– Послушайте, господа, – почти переходя на шепот, заговорил Нижегородцев. – А что если их несколько?

– Кого? – недоверчиво переспросил полицейский.

– Убийц!

– То есть как?

– А так: один заколол Ионову, а другой отравил Вия, а третий камень репортеру в окно бросил. И Мацлович – один из них? А почему бы и нет?

– Резонно! – согласился Леечкин.

– Да ну вас, Николай Петрович! – отмахнулся Поляничко. – Вечно вы с Климом Пантелеевичем все усложняете!.. Покоя от ваших гипотез нету. Лучше я прозектора поищу.

Но покоя в этот день Поляничко обрести не удалось, поскольку прозектор Батюшков исчез, точно в прорубь провалился.

9

– Вот и я говорю, Клим Пантелеевич, не дело, а уравнение с пятью неизвестными. Никакой арифметический учебник Евтушевского не поможет, – потягивая вишневую наливку, сетовал Поляничко. – Слишком много противоречивых фактов. Да тут еще газетенка местная вышла с угрозами. Была бы моя воля, я бы этого тщедушного щелкопера самого на каторгу бы отправил. Только это еще не все беды, что свалились мне на голову. Сегодня стало известно, что негоциант Меснянкин, купец Ерганжиев, хозяин маслобойного завода Ломагин, винокуренный заводчик Федор Демин, господин Бауэр и галантерейщик Айвазян получили анонимные письма с угрозами и требованием незамедлительных денежных переводов в Петербург, до востребования, на имя некой Анны Георгиевны Крыжановской. Допускаю, что писем разошлось много больше, только не все потерпевшие решились к нам прийти. Но даже те, кого я назвал, кроме Петра Степановича Ерганжиева и Айвазяна, все-таки денежки уже перевели и только потом к нам пожаловали. Испугались, грешным делом… И каждый легко расстался с пятью тысячами. Представляете! – Поляничко пожевал губами и добавил: – Понятное дело: большего этот душегуб требовать не может – пять тысяч – максимальная сумма, разрешенная почтовыми правилами к переводу на одного получателя. Так что однодельница этого самого Бубнового короля уже с денежками. И их у нее немало. Мы хоть и отослали телеграмму коллегам, но, как явствует из их ответа, переводы эта Пиковая дама уже получила. Паспорт у нее наверняка поддельный. Уверен, что живет она совсем по другому виду.

– А вы еще раз отошлите ей от какого-нибудь потерпевшего. Вдруг она снова захочет проверить, нет ли нового поступления? Вот тут-то столичные сыщики ее и прихлопнут. Жадность, знаете ли, многих сгубила, – многозначительно заметил адвокат.

– А что? Отличная идея! Как это я сам не догадался, – почесывая нос, пробурчал Ефим Андреевич. – Позволите от вас позвонить в телефон Каширину?

– Конечно.

Дождавшись, пока гость даст указания и закончит разговор, Ардашев спросил:

– А что, прозектор совсем исчез?

– Не поверите: прямо испарился! Жена плачет, причитает; все боится, что он ушел от нее. В больнице его тоже не было. Правда, отыскали мы его любовницу – актриска местного театра, – но и она в неведении.

Адвокат бросил взгляд на напольные часы, поставил рюмку на стол и сказал:

– Сдается мне, я знаю, где Батюшков. Пойдемте, пока не стемнело.

– Куда? – привстав от удивления, вымолвил Поляничко.

– Есть у меня одна гипотеза, и я бы очень хотел ее проверить. Не будем терять время. Скоро вы сами все поймете.

Экипаж стоял неподалеку. Не прошло и десяти минут, как извозчик натянул вожжи у городской больницы. Расплатившись, присяжный поверенный и начальник сыскного отделения направились прямо во двор.

Погода стояла слякотная, такая в этих краях бывает обычно в середине марта, но никак не в декабре.

Пройдя пруд, Ардашев зашагал к покойницкой. Но прямо перед ней разлилась большая лужа. Ее удалось обойти с трудом.

Замок на двери так и не был закрыт. Внутри, у маленького окошка, нашлась фотогеновая лампа. Клим Пантелеевич зажег ее и пошел вниз по ступенькам. Поляничко последовал за ним.

Помещение покойницкой представляло собой одну большую комнату с деревянными столами. На них и лежали усопшие.

Адвокат поморщился и заметил:

– Пахнет, прямо скажем, дурственно.

– Да-с, ничего не поделаешь. Таков запах смерти, – вымолвил Ефим Андреевич, достал табакерку с душистым зельем и приставил к носу.

Клим Пантелеевич поднял несколько простыней и остановился около одного стола.

– Вот и господин прозектор, – вымолвил он и перевернул труп на бок. – Его зарезали. Нож вогнали прямо в спину. Судя по всему, достал до сердца.

– Пресвятая богородица! – перекрестился полицейский. – Он самый и есть.

– Это и неудивительно. Недаром на Востоке говорят: если тебе нужно надежно спрятать камень, то положи его на берегу моря, а горсть песку – посреди бархана. Вот и труп лучше всего скрыть среди трупов.

– Смотрите! Рядом с ним – карты! – воскликнул Ардашев.

– Опять глазетные? – изумился Поляничко.

– Они самые.

– Отпечатков пальцев на них все равно не будет, так что можно полюбопытствовать.

Клим Пантелеевич взял колоду и, пересмотрев, изрек:

– Первый, само собой, бубновый король, последняя – дама пик. Теперь уже не хватает трех карт: на этот раз кроме трефовой дамы и трефового валета отсутствует еще и пиковый.

– Но что это значит?

– Пока никакой аналогии с карточными играми я провести не могу. Скорее всего, злоумышленник через фигуры обозначает людей.

– А как вы полагаете, за что его зарезали?

– Батюшков не только ненужный свидетель, но и – в этом я абсолютно уверен – исполнитель убийства госпожи Ионовой.

– Вы думаете, это он вогнал ей в сердце шило?

– Вне всякого сомнения. Чтобы совершить такое смертоубийство, надобно быть либо хирургом, либо прозектором. Это, я бы сказал, ювелирное мастерство. Ведь под грудью не выступила ни одна капля крови.

– И что теперь?

– Будем ловить Бубнового короля.

– Как? – изумился Поляничко.

– Для начала добудем неопровержимое доказательство присутствия здесь злоумышленника.

– Где?

– Я уверен, оно находится в той самой луже, в которую мы с вами едва не угодили. Но мне понадобится ваша помощь. Не могли бы вы раздобыть некоторое количество сухого гипса в больнице? А я тем временем попробую купить мучное сито. Тут на углу есть «Хлебный лабаз».