Поцелуй «Чёрной Вдовы»

— Ах-ха-ха, — залился смехом Ван Хельсинг. — Так их ещё никто не унижал. Вдова, примите «Строителя порталов» в свой клан?

Вдова не отвечала, но я чувствовал, что моя смерть в её фантазиях вышла на новый уровень.

****

— А ты что обо всём этом думаешь? — я мысленно обратился к своей Альфе.

— Я не думаю, я занимаюсь замерами, — пробурчала она.

— Замерами? — удивился я. — Какими ещё замерами?

— Пока ты ведёшь бурную и насыщенную жизнь, я отмечаю активность твоего мозга, — поведала она.

— Оу, и какие выводы? — спросил я, понимая, что совсем забросил регулярные проверки.

— Пока ещё рано делать выводы, но этот твой «Строитель порталов» меня сильно беспокоит, — серьёзным тоном поведала она.

— Интересно, и что натолкнуло тебя на эту мысль?

— С тех пор, как у тебя появилась эта печать, у тебя усилилась активность мозга в этих участках, — и она отметила для меня три участка мозга.

Я заглянул в себя и провёл диагностику. Действительно, на отмеченных участках мозговая активность сильно возросла.

— И что это значит? — спросил я.

— Пока не знаю, — честно призналась Альфа. — Но на твоём месте я не стала бы бежать и, как ты говоришь, прокачивать эту печать. Во всяком случае, до тех пор, пока не разберёшься, почему активность мозга так сильно возросла.

— Ммм, ничего непонятно, но очень интересно. Поясни.

— Насколько я понимаю, хаоситы — это проявление воли Владыки Хаоса. Свою волю он проводит с помощью печатей, даруя разумным различные возможности. Но печати — это пол беды: они наносятся на тело, усиливая различные возможности. Воины получают силу и выносливость, ищейки — печати поиска, ну и так далее. Всё это прекрасно, но печать «Строителя порталов» не наносится на тело, она строится внутри твоего мозга, и канал, через который печать получает силу, напрямую связан с пластом Владыки. Официальная версия: это сделано для того, чтобы скрыть истинных строителей порталов, возможно, но не только. Эта печать даёт Владыке возможность напрямую влиять на тебя. Подумай сам, ведь тот, кто строит новый портал хаоса, и есть истинный проводник воли Хаоса. И чем выше ранг, тем шире этот канал. Я предполагаю, что мастера строителей порталов получают неограниченные возможности, но вместе с тем усиливается влияние Хаоса на его владельца.

— Вау, ну ты и загрузила меня, — изумился я.

Я никогда не думал в этом направлении, а вот Альфа раз, и так складно всё связала.

— Я лишь сделала предварительные выводы. Ты лучше меня умеешь работать с мозгом. Но странно, почему ты не обратил внимание, как ты складно связал похищение принцессы с убийством верблюдицы.

— О чём ты? Это была шутка, я лишь хотел припугнуть короля.

— Тем не менее, именно за последние сутки активность твоего мозга увеличилась в несколько раз, — возразила Альфа.

— Я задумался, а ведь Альфа права: если отбросить всю шелуху, почему вдруг я решил связать два несвязанных инцидента вместе? Надо это всё серьёзно проанализировать, прежде чем бежать и прокачивать печати. Да, я попал в миры хаоса, но быть чьей-то куклой я не согласен. И с этими мыслями я погрузился в сон.

Интриги,интриги, интриги

****

— Ну что там? — нетерпеливо спросил я, заглядывая Ван Хельсингу через плечо.

Тот ковырялся в своём поисковом артефакте, он снова посмотрел на экран и покачал головой:

— Ничего не понимаю, как будто её в этом мире никогда и не было.

— Уже третья вещь, — меланхолично заметила Вдова, намекая, что Ван Хельсинг использует для поиска третью вещь принцессы.

Мы находились в спальне принцессы и пытались с помощью поисковых печатей определить её местоположение, но, увы и ах, раз за разом печати давали сбой.

«Это было неслыханно: ищейка не может взять простой след. Обычно достаточно одной вещи разыскиваемого, чтобы, если не найти точное место, то хотя бы указать направление. А тут — три вещи, и гурништ, то есть полный облом». А ведь сначала так хорошо всё складывалось. Я отмазал хаоситов от судейства, мы сразу же поехали в столицу, и как я думал, любая вещь принцессы наведёт нас на её след. Фиаско! И что теперь делать, я не имел ни малейшего представления. Я обвёл своих спутников взглядом; они пребывали в растерянности и тоже не имели ни малейшего представления, что нам делать дальше.

— Возможно на неё надели артефакт «Покров», — подал стоявший стороне Хашими.

— «Покров»? — мы синхронно повернули наши головы в его сторону.

— Есть такой редкий артефакт, блокирует любые поисковые заклинания, — пояснил он.

Я взглянул на Ван Хельсинга, но тот лишь пожал плечами: «Мол, чего только во вселенной не встречается». Но если это правда, то нам каюк. Как нам теперь искать пропавшую принцессу, когда никакой зацепки не было, а время поджимает? Вдруг её действительно собрались принести в жертву. Я нервно потёр свою шею: король нам этого не простит.

— А с охранником можно переговорить? Или он того? — я черкнул рукой у своего горла.

Охранник — это моя последняя зацепка в этом деле. Если и он не сможет пролить свет на похищение, то нам точно хана.

— Можете поговорить, только я с вами не пойду. Буду работать с агентурой, а ты вот возьми — он откроет тебе любые двери, — Хашими мне протянул свой жетон.

Жетон был сделан из серебра и был обит крупными изумрудами, дорогая вещица.

— Спасибо, — кивнул я, надевая на шею жетон.

****

Охранник выглядел неважно. Видимо, допрос с пристрастием перерос в банальное избиение. Левый глаз подбит, сломана скула, правое ухо смешно топорщилось. Ну и что мне с этим делать.

— Ты можешь его привести в порядок? — спросил я Вдову, кивая в сторону охранника.

— Одну минуту, — ответила она, ища что-то в своей сумочке.

Она достала шприц и вколола что-то прямо в вену, затем на свет появилась коробочка с мазью. Тщательно обмазав повреждённые участки густой и вонючей мазью, она подняла голову и произнесла:

— У тебя есть пятнадцать минут, пока действует обезбаливающее.

— Привет, — я сделал как можно более приветливое лицо. — Ты можешь говорить?

— Пока ещё может, — вмешался сопровождающий нас охранник, и хохотнув, добавил: — Завтра на рассвете ему торжественно отрежут язык, а затем каждый день будут что-то отрезать, и в конце повесят на главной площади.

Я поёжился, ну и нравы, дикари право слово. Но вот охранник мне сейчас совсем не нужен. Я достал жетон Хашими и попросил оставить нас одних. Тот, конечно, скривился, но спорить не стал, лишь сказал, что когда мы закончим, громко позвать его, и он откроет дверь камеры. Подождав, пока охранник удалится, я присел перед охранником:

— Послушай, мне нужно, чтобы ты рассказал, что произошло в тот день.

— Я уже всё рассказал, — устало ответил он.

Глядя на его состояние, я охотно верю, что он рассказал всё, что знает, и даже то, о чём он не имел ни малейшего представления. Но всё же мне было нужно, чтобы он ещё раз повторил всё. И я озвучил свою просьбу, пообещав, что его больше не будут бить.

Телохранитель закрыл глаза и, видимо, помолившись своим богам, повторил свой рассказ того злополучного дня. С его слов выходило, что принцесса была не в духе с самого утра, и когда она пришла обедать в свой любимый ресторан, то закатила грандиозную истерику, ей видать не понравилось, как её обслуживали. Психанув, принцесса направилась на выход и, выйдя на улицу, она обратила внимание, что её телефон остался внутри. Она приказала ему вернуться за телефоном. Видя её состояние, телохранитель не смел перечить и покорно пошёл за телефоном. Тот лежал на столе, там, где оставила его принцесса. Забрав телефон, он вышел из ресторана, но принцессы и след простыл. Этот рассказ мы уже слышали со слов Хашими и ничего нового телохранитель нам не поведал. Вдова и Ван Хельсинг с надеждой смотрели на меня, а что я могу тут поделать? Ничего. Чёрт меня дёрнул ввязаться в это дело, тут нравы дикие, с них станется отрезать мне языки и другие части тела, я аж поёжился от отвращения. Так ладно, эмоции в сторону, надо собраться.