Поцелуй для спящей принцессы

– Я провожу вас, если позволите. Вы должны увидеть это воочию. – Динко шагнул в сторону, освобождая дорогу. Риччи посмотрела на Дара, который, кажется, все-таки начал приходить в себя, и поинтересовалась:

– Сходим посмотреть на результаты твоих трудов, принц?

Пару мгновений он раздумывал, но потом все же кивнул.

Путь был недолог. Всего лишь несколько троп, которые Динко знал как свои пять пальцев. И вот они уже оказались на таком знакомом месте. Том самом, где прошлой ночью произошел погром.

– Вот этот куст лечил я сам, – Динко указал на куст, выглядящий, честно сказать, неважно. Сиротливые веточки, всего лишь пара белых бутонов и прореженная листва. – А вот этот – наш принц. – И он указал на соседний, пышущий жизнью и любовью. На нём уже были бутоны, хотя по ним пока сложно было определить цвет будущих роз. – Я не могу ошибаться. Вот смотрите, – и он коснулся пары совсем молодых, не до конца еще окрепших веточек. – Это он своими руками срезал. А они и выросли. За ночь!

– О, – только и сказал Дар. – Я прошу прощения…

Риччи покосилась на него с насмешкой. Но, конечно, ни Дар, ни Динко не знали, как много стоит ей такая непринужденность.

Пора было найти шкатулку. Украсить ее синими камнями, припудрить серебром. И возглавить: “Дар”. Кто знает, сколько талантов он ещё хранит в себе? Нужно следить за ними тщательно, не упуская ни одного.

– Прощения! – воскликнул Динко. – Так это ведь чудо какое-то! Скажите, уважаемая фея?

– Дар, – согласилась Риччи. – Идвиг удивительно правильное выбрал имечко.

Она, конечно, знала, что существует такая врожденная способность. Свойственная тем, к кому Ричиэлла имеет самое прямое отношение.

В том, что Дар сообщил следом, Риччи тоже ни разу не сомневалась. А сказал он вот что:

– Не отец выбирал имя.

– Кто же тогда?

Сзади послышались торопливые шаги. Фея обернулась. Дар тоже. А Динко так и остался стоять – он занимал самое выгодное положение, вертеться ему не требовалось.

На тропе стояла юная девушка.

В этом дворце, оказывается, находится очень много юных девушек. Дар увидел уже третью. Прекрасная Аделин. Таинственная Летта. И вот… еще одна. Тоже, небось, принцесса?

Хотя на принцессу она не слишком походила. Она была бледна, но скорее болезненно, нежели аристократично. Черные волосы собирались в высокий пучок на затылке. Светлые, почти прозрачные, глаза смотрели задумчиво, куда-то вдаль, мимо происходящего. Коричневое платье казалось идеально гладким.

– Ох, Микко! – Ричиэлла улыбнулась. – Ты ведь еще не знакома с нашим гостем? Микко, это Дариэл. Дариэл, это Микко.

Она приблизилась к нему и по-мальчишечьи протянула руку. Ростом она была высоким – не ниже Дара. И, как удалось рассмотреть вблизи, старше возрастом, чем казалось на первый взгляд. Ей было, может, лет двадцать пять по человеческим меркам. Микко ведь человек?

Дар послушно пожал руку. Заметил:

– Рад знакомству.

Микко улыбнулась уголками губ. Она казалась яркой и в то же время лишенной насыщенных цветов, так что совсем не вписывалась в окружающую обстановку. И тем не менее.

– Я выполнила твое поручение, – заметила Микко, обращаясь к Ричиэлле. Голос Микко был гораздо менее выразительным, чем она сама, и таким же бесцветным.

И еще – Дар впервые видел, как кто-то обращается к фее на «ты». Но Ричиэлла даже не возмутилась. То есть, эта Микко для нее – кто-то больше помощницы?

– Прекрасно! – Ричиэлла хлопнула в ладоши. – Очень сильно тебя благодарю. И принц тоже. Так, Дариэл?

Дару ничего не оставалось, кроме как кивнуть.

– Сказка продолжается, – шепнула фея.

Но сказка продолжилась не совсем так, как задумывалось. Да и что уже удивляться…

Глава 3

Микко, конечно же, не была какой-то там простой служанкой. Принцессой, увы, тоже не повезло родиться. Но лишь потому, что отцом её был не король, а его младший брат.

И да, конечно же, она отличалась от окружающей местности. Микко была рождена так далеко, что прочим жителям крошечной Светославии даже представить сложно.

Однако и её королевство ставилось светом. И Солнцем. Причем, восхваляя Солнце, жители королевства терпеть не могли его неизменную хозяйку и спутницу – Сииту. Считали, что она служит главным источником всех их несчастий.

Если вспомнить некие сравнения, которыми не так давно разбрасывался Дар, можно вспомнить, как это королевство называется. И удивиться. Почему в королевстве с таким невероятно теплым названием рождаются люди с такой белой, будто и вовсе не тронутой небесными лучами кожей? И волосами черными, словно почва, а не искусно высветленными, порой даже сожженными, как у жителей Светославии?

Но удивляться совершенно нечему. Почему в той стране славят Солнце, тоже прекрасно известно. Оно появляется там пару раз за год. Если повезет и смилуется Сиита – раза три или четыре. С Сиитой договориться невозможно, но есть ещё боги, которые могут ей приказать; и боги суровые – куда до них Гаясмае и Нхану. Если богам что-то не понравится, то Солнце не появится вовсе. Так что жители Святыни Солнца очень сильно стараются следовать их заповедям. А заповеди эти еще ужаснее природных условий.

Микко оказалась в Светославии вместе с отцом.

В очередной святой праздник ее мать, великая волшебница Святыни Солнца, нарушила заповедь – пошла против воли богов, во всеуслышание заявив, что не собирается отдавать в очередную жертву ни свою дочь, ни чью-либо еще, что бесконечным жертвоприношениям следует положить конец и что общество, в котором они сейчас живут – полностью отсталое и совсем скоро загнется. Микко было девять, когда мама произносила эту речь, но Микко запомнила ее тщательно-тщательно, до единого слова (в отличие от бесконечных молитв).

В общем-то, маму казнили. Сомнений даже не было, что казнят. Сейчас, к своим двадцати пяти, Микко знает наверняка: мама ничуть не сомневалась, что речь эта станет ее последней. И все равно предпочла вступиться за свободу своего народа. Променяв одну яркую вспышку на жизнь со своей семьей. Может быть, мама считала, что воспылает огонь, но усилия оказались тщетными. Люди продолжили жить как прежде.

Мама была очень умной, но в этот раз совершила большую ошибку. Зачем она это сделала? Что сподвигло ее? Злой рок? Добрые намерения? Так ли сильно она хотела народу помочь – или все же увековечить свое имя? А имя мамы запомнили, в этом даже сомневаться не стоит.