Поцелуй дочери канонира

— Я собираюсь предъявить этому Джему Хокингу обвинение в убийстве, — сказал Вексфорд.

— Но он уже в тюрьме, — ответил Берден, будто возражая.

— Не понимаю таких тюрем. Это ненастоящая тюрьма.

— Это на тебя не похоже, — заметил Берден.

XX

— Если бы мисс Джонс умерла — мисс Давина Джонс, я имею в виду, — сказал Вексфорду адвокат Уилсон Барроуби, поверенный Давины Флори, — несомненно, и поместье, и фактически все имущество унаследовал бы ее отец, мистер Гаррет Годвин Джонс. Других наследников нет. Мисс Флори была младшей в своей семье. — Барроуби печально улыбнулся. — Все знают, что она — последняя из девяти колпиц. Фактически она была на пять лет моложе самого младшего из остальных детей и не менее чем на двадцать лет моложе старшей сестры… Двоюродных братьев и сестер у нее не было. Профессор Флори и его жена были единственными детьми. Их род оказался не очень плодовитым. У профессора могло быть восемнадцать или двадцать внуков, но на деле было только шесть, одна из шести — Наоми Джонс. Среди братьев и сестер Давины Флори только один произвел на свет более одного ребенка, но старший у него умер в младенчестве. Еще десять лет назад у мисс Флори было четверо племянников, но, знаете, все они были ненамного моложе ее. Один, то есть одна — племянница — всего на два года. Она умерла в феврале на юге Франции.

— А их дети? — спросил Вексфорд — внучатые племянники и племянницы?

— При отсутствии завещания внучатые племянники не наследуют. Если завещание есть — как в нашем случае, — они наследуют, если упомянуты в нем… Всего у мисс Флори четыре внучатых племянника: дети миссис Меррит, они оба живут во Франции, сын ее старшего племянника и дочь старшей племянницы. Но, как я вам сказал, наследовать они не могут никак. Думаю, вы уже знаете, что по завещанию все имущество переходит к мисс Давине Джонс с той оговоркой, что мистер Коупленд имеет пожизненное право владения Танкред-Хаусом и может оставаться здесь до конца его дней, и с такой же оговоркой в отношении миссис Наоми Джонс. Полагаю, вы знаете также, что кроме дома, земли и необычайно ценных предметов обстановки и ювелирных украшений — увы, утраченных — наследнику переходит денежное состояние почти в миллион фунтов — хотя, боюсь, в наши дни это не такая уж гигантская сумма. Есть еще авторский гонорар с каждого издания мисс Флори — должно быть, теперь это уже все переиздания, — который составляет примерно пятнадцать тысяч фунтов в год.

Немалые деньги, подумал Вексфорд. Выходит, он с полным основанием назвал Дейзи богатой невестой. Инспектор запоздал с визитом к поверенному Давины Флори, потому что лишь сейчас понял, что убийство в Танкред-Хаусе было в известном смысле «делом семейным». Ему потребовалось время, чтобы утвердиться в мысли: ограбление (если иметь в виду драгоценности, унесенные преступниками) никак не было связано с мотивом убийства. Мотив был скорее «домашним», он коренился где-то в сплетениях сложной сети родственных отношений. Но где именно? Может, где-то обнаружится забытый родственник, ускользнувший от всевидящего ока Барроуби?

— Но если кровные родственники Давины Флори, то есть внучатые племянники, не могут наследовать, — сказал Вексфорд, — я не понимаю, как может наследовать Джонс? По всем свидетельствам, мисс Флори ненавидела Джонса, а он — ее. И в завещании его имя не значится.

— Но мисс Флори здесь, можно сказать, уже ни при чем. Гаррет Джонс — наследник мисс Джонс. Я уверен, вы знаете, что в случае убийства нескольких человек, связанных родственными узами, мы предполагаем, что жертвы умирают в определенной последовательности. И считается, что дольше всех остается в живых самый молодой.

— Да, это я знаю.

— Так вот, в нашем случае, хотя в реальности до этого не дошло, считалось бы, что Давина Флори скончалась первой, ее муж вторым, потом миссис Джонс… Со слов мисс Джонс мы знаем, что это было не так, что первым погиб мистер Коупленд. Но давайте представим, что преступник сумел выполнить свой замысел, и мисс

Джонс тоже мертва. Тогда у нас бы не было живого свидетеля и нам пришлось бы выстроить предположительную последовательность смертей. В отсутствие точного медицинского заключения о времени смерти, а в нашем случае его, очевидно, не будет, мы должны предположить, что Давина Флори умерла первой и в этот момент согласно завещанию в права наследования вступила ее внучка, с оговорками о пожизненном праве владения для мистера Коупленда и миссис Джонс… Далее по старшинству должен умереть мистер Коупленд, затем миссис Джонс. Оба со смертью утрачивают свое право владения. И вот этот момент решающий — теперь, хотя, возможно, всего на несколько секунд, все имущество Давины Флори целиком и полностью переходит в собственность мисс Давины Джонс. Таким образом, когда умирает она — если она умирает, не оставив завещания — всему наследует прямой наследник мисс Джонс, вне зависимости от того, относится ли он к кровным родственникам мисс Флори или чьим бы то ни было еще. Прямым наследником Давины Джонс после смерти ее матери становится отец, Гаррет Годвин Джонс. Одним словом, если бы девочка умерла, а это едва не случилось, все имущество перешло бы к мистеру Джонсу. Насколько я вижу, тут не может быть никаких разночтений. Да и кто станет оспаривать это?

— Он видел ее только грудной, — сказал Вексфорд. — Он не встречался и не разговаривал с ней больше семнадцати лет.

— Не имеет значения. Он — отец. То есть вероятнее всего. Но с точки зрения закона — отец несомненно: мать родила Дейзи, будучи замужем за этим человеком, и его отцовство никогда никем не оспаривалось. Он прямой наследник мисс Джонс, и точно так же она будет его наследницей, если он умрет, не успев особо распорядиться насчет завещания.

Вексфорд понял: не сегодня-завтра они объявят о помолвке. «Николас, единственный сын миссис Джойс Вирсон и покойного мистера Вирсона такого-то, и Давина, единственная дочь Гаррета Годвина Джонса и покойной Наоми Джонс…»

На следующий день машина Вирсона появилась у Танкред-Хауса еще раньше вчерашнего, вскоре после трех. Очевидно, Николас, не желая упустить удачный момент, взял на работе день-другой в счет ежегодного отпуска. Но Вексфорд видел, что ни удача, ни момент уже не нужны — Дейзи решила. Она станет миссис Вирсон.

И эта перспектива глубоко огорчала инспектора. Не только потому, что Вирсон был напыщенный осел со смехотворными представлениями о собственной великой важности, но и потому, что Дейзи еще слишком молода. Едва сравнялось восемнадцать. Его собственная дочь Сильвия вышла замуж в этом возрасте вопреки их с Дорой воле. Сильвия с Нилом по-прежнему были вместе, но Вексфорду время от времени казалось, что это — лишь ради детей. У них были непростые отношения — противоречивые, в чем-то напряженные.

Ясно, Дейзи искала у Вирсона утешения в своем горе. И он сумел ее утешить. Перемена в ней оказалась разительна: девушка была полностью счастлива — насколько вообще можно быть счастливой в ее положении. Единственным объяснением этому могло быть то, что Николас Вирсон признался в любви, и Дейзи согласилась эту любовь принять. У нее ведь так немного знакомых молодых мужчин. Конечно, были товарищи по школе, и, возможно, они приглашали Дейзи куда-нибудь, но примечательно, что никто из них ни разу не появился в Танкред-Хаусе. Разве что Джейсон Себрайт — но что в нем проку? А Николаса Вирсона ее семья одобрила. Во всяком случае, в прошлом году ему позволили съездить с Дейзи в Эдинбург и там повсюду сопровождать ее. Возможно, Давина Флори и впрямь более благосклонно отнеслась бы к тому, чтобы эти двое стали просто жить вместе, без всякой женитьбы, но ведь и это само по себе для Николаса Вирсона было одобрением. Николас — приятный мужчина подходящего возраста, у него приличная работа, и он станет Дейзи добрым, верным и, конечно же, скучным мужем в ее восемнадцать лет. В восемнадцать лет!..

Вексфорд хорошо понимал, какой опрометчивый поступок готовится совершить Дейзи. Конечно, Давина Флори хотела навязать ей свой жизненный план, но тот план, предполагавший приключения, разнообразные встречи, учебу, несомненно, куда лучше отвечал натуре Дейзи. Теперь же она выйдет замуж, запрется с Николасом в Танкреде, и через несколько лет, когда уже будут упущены все возможности дальнейшего образования, развития, самораскрытия, разведется с ним. А что она разведется с Вирсоном — в этом у Вексфорда почти не было сомнений.

Инспектор размышлял об этом, приехав из адвокатской конторы в дом престарелых «Кейнбрук». Вексфорд прежде не встречался с миссис Чауни, но недавно провел бесполезный получасовой разговор с ее дочерью Ширли. У миссис Ширли Роджерс было четверо детей-подростков — ее оправдание в том, что она редко навещает мать. Свою сестру Джоан она тоже навещала редко и, похоже, мало что знала о ее жизни. Когда Вексфорд спросил, много ли у ее сестры было знакомых мужчин, Ширли отреагировала удивленным возгласом: «В ее возрасте?» Но инспектор прекрасно помнил набитую одеждой гардеробную, спортзал с тренажерами для поддержания формы и все эти снадобья, помогающие подольше сохранить привлекательность.

Эдит Чауни была у себя в комнате, но не одна. Встретившая инспектора женщина — служительница или медсестра — проводила его к двери и постучала. Дверь открыла дама, которая была настоящим близнецом Ширли Роджерс. Его ждали и впустили без лишних вопросов.

Миссис Чауни не переставая улыбалась Вексфорду самой лучезарной улыбкой. На ней было красное шерстяное платье, красные колготки в толстый рубчик обтягивали кривые ножки, а довершали костюм розовые носки.

— А вы у них главный? — спросила Иди. Вексфорд рассудил, что можно сказать и так, и ответил: