Поцелуй королевы

Я полуприсела на кровати, подложив подушку под спину. Протерла глаза. По телевизору шли десятичасовые новости. Какой-то политик подал в отставку с поста какого-то министра. Никогда не интересовалась политикой. У них свои тараканьи бега, а у нас жизнь. Кто это сказал? Не Тереза ли вчера?

Начался следующий сюжет. Национальная библиотека? Я прищурилась, увидев на экране знакомое здание, в котором пропадала последние месяцы. Еще прибавила звук.

— …Несчастье произошло вчера вечером. По неустановленной пока причине доктор Винкеслас Лопез выпал из окна своего кабинета, расположенного на третьем этаже здания. При падении тело угодило на решетку чугунной ограды. По мнению врачей смерть наступила почти мгновенно. Как сообщили нам в администрации библиотеки, доктор Лопез возглавил архивный отдел около восьми лет назад. Он не был женат, но у него остался сын…

Я моргала глазами, пытаясь угнаться за смыслом доносящихся с экрана фраз. Винкеслас погиб? Что за чушь? Нет, почему чушь? Если об этом говорят в новостях… Но, почему это случилось?

В прихожей раздался звонок. Я вздрогнула, но не оторвала глаз от экрана. Однако там перешли к новостям экономики. Черт! Наверное, надо кого-то найти, выяснить подробности. Но у кого? К тому же сегодня суббота. И мне надо через, э-э, уже через три часа проходить регистрацию на рейс в Петербург. Как все не вовремя! Что не вовремя? Дурочка, смерть всегда приходит не вовремя. И все несчастья случаются не вовремя. Таков закон жизни.

В дверь снова позвонили. Резко, отрывисто, требовательно. Донато уже приехал? Так быстро? Или я так долго валялась в постели?

Я спустила ноги с кровати. Сколько же мы вечера выпили? И кто предложил взять виски? Это все Тереза. Она и в школе… Вчерашнее помнилось смутно. Не надо валить на Терезу. Сама виновата. Но это потом. Сначала надо открыть дверь.

Я настолько не испытывала сомнений в том, что за входной дверью мог находиться лишь Донато, что распахнула ее, не заглядывая в дверной глазок. Но там стоял профессор Мартинес.

Несколько секунд мы пялились друг на друга. Я — в недоумении и растерянности, а Анибал… Никогда бы не подумала, что у достопочтимого профессора может быть такой похотливый взгляд.

Только тут до меня дошло, что одета я, как бы поточнее выразиться… Наверное вчера, спьяну, я все-таки ждала прихода Донато и вырядилась э-э, в такую ночную, э-э, одежду… В общем, правильнее сказать, что в тот момент я была не одета, а раздета. При этом раздета так сексуально… В общем, когда данное обстоятельство добралось до моего заспанного мозга, я громко взвизгнула и пулей бросилась в ванную комнату.

Там я минут пять полоскала лицо холодной водой, попутно пытаясь сообразить, зачем Мартинес пожаловал ко мне домой. Мы с ним знакомы уже около десяти лет, и всегда общались только в университете и кафе. Более того, я никогда не давала профессору свой адрес. В некоторых вопросах я весьма щепетильна. Да и зачем?

Однако соображалка совсем не работала. Мысли отсутствовали напрочь, разбежавшись по углам моей несчастной головы, словно тараканы, напуганные внезапно включенным светом.

Я накинула халатик и вернулась в прихожую. Входная дверь была закрыта, а Мартинес стоял на пороге гостиной, прислонившись спиной к дверному косяку.

— Прошу извинить меня, София, за мое внезапное появление…

Анибал сделал умышленную паузу, но я промолчала. Не из-за того, что как-то рассердилась или хотела продемонстрировать свое негодование. Просто ничего не приходило на ум. Я совсем не умею пить. И теперь пожинала последствия вчерашних излишеств.

— Видишь ли, София, меня привели к тебе чрезвычайные обстоятельства.

Я вяло вытянула правую руку вперед, указывая на кресло в гостиной. Анибал понял руководящий жест, но проходить дальше и садиться не стал. Лишь слегка переместился внутрь гостиной, освобождая мне проход. Я же доплелась до журнального столика и плюхнулась в кресло.

— С твоего позволения я не стану вдаваться в подробности. И было бы лучше, если бы ты тоже не стала их от меня требовать.

Мартинес всегда выражался витиевато, но сегодня он превосходил самого себя. Или я это так в тот момент воспринимала?

— Чего еще случилось, Анибал? — спросила я голосом измученной на дыбе грешницы. Почему-то вспомнилась старинная гравюра. Обнаженная женщина с распущенными волосами лежит на деревянном помосте, с раскинутыми руками и ногами. Они веревками притянуты к двум барабанам. Рядом за столом сидят несколько инквизиторов в сутанах и балахонах. Интересно, что эти священные мужи испытывали во время процедуры пытки? Садистское удовлетворение, похоть? А потом, истерзав женское тело, чинно отправлялись к вечерне на молитву? Господи, о чем я думаю?!

— Еще? А что случилось, София? — Анибал насторожился.

— Как что? Я только что видела в программе — Винкеслас погиб.

— А, ты уже знаешь, — профессор покосился на телевизор. Новости закончились, шла реклама. Громкий и противный голос за моей спиной расхваливал уникальные прокладки. "Надо бы убрать звук или вообще выключить", — мелькнула мысль. Но вставать не хотелось.

— Тем лучше. Не придется долго объяснять. Ты сама видишь, что происходит.

А что я вижу? Я вижу, что творится черте что! Винкеслас выпал из окна, а тут еще этот Анибал шарится по чужим квартирам. Кто ему дал мой адрес?

— София, скажи мне, где флэшка? Флэшка с материалами?

— Ну, предположим, у меня, — ответила я после паузы. — А при чем тут флэшка? Анибал, ты можешь мне внятно пояснить: в чем дело?

Мартинес сделал пару шагов по направлению ко мне и остановился. Я заметила, что на его лбу выступил пот.

— Послушай меня, София. Поверь, так надо. Я твой старший товарищ и учитель. Но есть вещи, которые я не могу тебе объяснить. Они — тайна. Такая тайна, о которой тебе лучше не знать. Просто послушайся моего совета.

До меня начало что-то доходить.

— Это связано с рукописями?

— Да.

— Подожди. Ты хочешь сказать, что в записках монаха — правда?

— Не совсем так, но… В общем, кое-что имеет под собой достоверную основу… Послушай, отдай мне флэшку. Не выпытывай у меня подробностей. Поверь, всем будет лучше, если ты избавишься от материалов.

— Не понимаю, — шестеренки в моей голове помаленьку начинали крутиться. — Не понимаю, почему этой флэшке придается такое значение? Ведь там — всего лишь копии копий. Их, при желании, можно размножить бесчисленное количество.

— Думаю, что уже нельзя, — Анибал зачем-то взглянул на часы.

— Почему? Файлы есть в библиотечном компьютере. Кроме того, еще есть фотокопии. В конце концов — оригиналы…

Я осеклась. Шестеренка со скрипом сделала еще один оборот. Анибал молчал, с любопытством наблюдая за моими мыслительными потугами. В его глазах читалось: ну, дурочка, дошло, наконец?

— Ты хочешь сказать… Смерть Винкесласа… Бог мой, оригиналы уничтожены?!

— Надеюсь, что так… София, в последний раз спрашиваю, где флэшка?