Поцелуй меня по-взрослому

– Ты снова их потеряла. Третий раз, Насть.

Надула губы, недовольно смотря на озорную улыбку. И чего он так радуется ее невнимательности? Заворчала, отчего наглец развеселился еще больше.

– Не третий, а второй. Тот раз не считается, ты все подстроил, - погрозила пальцем, который тут же был перехвачен его рукой.

– Именно, что третий. Итак, что ты сделаешь, чтобы получить их?

Настя вскинула брови.

– Просто пойду в магазин без ключей, а ты закроешь за мной двери?

– А если я тоже куда-нибудь уйду? Напоминаю, Влад еще не научился дотягиваться до домофона. Ему всего четыре года, женщина.

– Кто говорил, что он уже взрослый, дабы жарить блины?

Закатил глаза, на что Настя усмехнулась, невольно фыркнув от смеха. Дернула стоящего мужа за ворот темной рубашки, привычным движением притягивая к себе, заглянув в любимые глаза цвета золотой осени, что светились невероятной нежностью и любовью.

– Какая у нас следующая цель по списку? – промурлыкала, чуть потираясь кончиком своего носа о его.

– Исполнить желание Влада о братике или сестричке, Немцова? – отозвался в ответ Марк, хитро щуря глаза точно кот. Настя невольно улыбнулась, вспоминая свое утреннее посещение туалета, затем отозвалась, практически целуя в губы:

– Поцеловаться по-взрослому, Немцов. Тебе давно уже можно.

«Навсегда оставаться счастливыми, даже, когда наш путь закончится»

Последняя цель, записанная в ежедневнике.

Эпилог 2. Марк Немцов

Если бы Марка спросили о том, что такое настоящей любви, он бы ответил: чувство, помогающее ставить цели и достигать их.

Жизнь в постоянном страхе и борьбе за свое будущее – это сплошные американские горки без конечного пункта. Его родители никогда не умели добиваться больших высот. Они вообще не особо боролись, лишь изредка «просыхая» после очередного запоя и вспоминая о делах насущных – социальной помощи. Именно она помогала им держаться на плаву и давала финансовую возможность на покупку очередной бутылки для посиделок с друзьями.

Детство у Марка Немцова было на редкость паршивое. К подростковому возрасту, когда бушуют гормоны и пылает жажда действий в крови, он осознал, что неуклонно шагает по тому же пути. И почти смирился с этим, ведь зачем бороться с неизбежным? В твоих бедах виноваты нищета, родители и даже президент. Ничего изменить нельзя – мечты созданы для наивных дураков и тех, кто рожден в «шелковой рубахе».

А потом он встретил ЕЕ.

Одним поганым, дождливым днем, когда с неба накрапывала мерзкая морось и земля вокруг превратилась в болотное месиво, Марк нашел связку ключей. С ярко-красным брелоком – именно он привлек его внимание. Оглянувшись вокруг, с удивлением смотрел на самые обычные ключи в связке.

«Интересно, открывают ли они сейф с миллионом долларов?», - подумал тогда, пряча поспешно находку в карман, нервно оглядываясь. Напишет дома объявление, когда можно будет вернуться, и родители лягут спать. Возможно, ему даже останется что-то из еды.

При мысли о последнем желудок нещадно скрутило. Безвкусная гречневая каша с котлетой из хлеба с жиром да компот в школьной столовой – это явно недостаточный источник пропитания для растущего организма.

– Эй, стой!

Девичий голос прервал размышления, и Марк вздрогнул, резко повернувшись в сторону его источника. Прямо к нему шагала высокая девица, явно старше его – возможно студентка. Она сжимала кулаки, беспрестанно ежась от прохладного ветра, гоняющего осенние листья по поверхности луж и старалась обходить их стороной.

Что он у нее тогда спросил? Марк толком не помнил, говорил на автомате, привычно огрызаясь от колючего, почти обвиняющего взора. Будто бы он специально вытащил эту связку. Стащил из кармана и собирался ограбить ее дом. Может стоило бы, ведь в колонии для малолетних регулярно кормили и было тепло.

Удивительная девушка – такая живая с виду, и одновременно бесконечно пустая внутри. В карих глазах ни толики настоящих чувств. Тоска, бессилие и какой-то цинизм, которого при ее возможность быть не должно было. Откуда они у такой молодой, явно обеспеченной девчонки? Марк не знал. Как и не понимал, почему так упорно отнекивался, тянул время, словно пытаясь продлить момент их недолгого общения.

Вот-вот, еще чуть-чуть. Совсем недолго побыть вдвоем, будто бы рядом с человеком, заинтересованном в тебе.

Она схватила его за куртку, и Немцов по-настоящему испугался. Вдруг сейчас потащит его в полицию? Но кто отступает хрупкой девчонке? Точно не он, настоящие парни ничего не бояться.

– Эй, киса, если хочешь поцелуй – попроси вежливо! – ляпнул, не подумав, отмечая промелькнувшее изумление на красивом лице.

«Сейчас вмажет. Потом доказывай в школе, что никуда не вляпался», - мрачно подумал, хорохорясь, точно молодой лев. Правда, отдать пришлось все равно, хоть и с легким сожалением выпуская из рук свое сокровище: два ключа и брелок в виде игральной фишки.

– Будешь знать, как воровать чужие вещи!
–

– Я ничего не крал, дуреха! Они валялись на земле, я поднял. Собирался отдать кому-нибудь из взрослых во дворе, а тут ты. Откуда бы вообще знал, что они твои? – он разозлился. Беспочвенные обвинения – они, как грязь и уныние вокруг постоянно окружали его.

Она такая же, как все. Хорошо, что уходит. Ему ничего от нее не нужно было.

– Домой иди, мелкий, уши скоро отвалятся.

«Вали, вали, курица белобрысая», - мелькнула злая мысль, стоило желудку напомнить о себе недовольным бурчанием, а тоске сжать уродливыми щупальцами отчаянно бьющее сердце.

Почему она тогда оглянулась? И спустя годы Марк так и не узнал ответ. Судьба, чей-то зов или просто предчувствие. Или жалость к одинокому, никому не нужному подростку. Немцов перестал анализировать этот в тот момент, когда их тихий вечер с пельменями и кружкой горячего чая перетек в настоящую дружбу. Ту самую, где каждый осознал, что больше не один.