Поцелуй небес

– Это уже интересно… задумалась Тони и протянула послание Артуру. Как ты полагаешь, он не воспользуется моей доверчивостью?

– Не думаю, что лорд избрал такой сложный путь, чтобы лишить невинности некую мадмуазель Браун… Он мог бы это сделать значительно проще… Извини, я имел ввиду, что не обязательно было закручивать всю эту скандальную шумиху на пороге предвыборной компании, чтобы затащить в постель пусть прелестную, пусть знаменитую – но манекенщицу!

– То есть ты хочешь сказать, что представительницы этой профессии просто должны сыпаться под одеяло лордам как переспелые сливы?

– Ах Тони! К чему сейчас дискуссии о социальных условностях, значительно важнее – выработать тактику и стратегию победы! – Шнайдер выглядел вдохновенным.

– А что мы, собственно добиваемся? Брачного контракта? Он еще позавчера мог быть у меня в кармане. Или лишнего бриллиантика в венце моей славы – "Лорд Астор – новая жертва Антонии Браун".

– Господи, ты еще не поняла? Мне казалось, моя Карменсита решила поводить лорда на привязи, поприглядываться и поразмышлять – что к чему. Очень мудрое решение. Одобряю. И сегодняшний "вечер в узком кругу", вроде бы, обязательный пункт в сборе досье? – Артур скорчил многозначительную мину. – Мне показалось, что лорд тебе не так уж противен, когда вы выставили меня из "роллс-ройеса" чтобы покататься по городу после оперы без свидетелей. Тони фыркнула:

– Ты сам деликатно устроил нам интим. Вернее, поступил как гнусный сводник. Мне пришлось всю дорогу отбиваться.

– Ерунда! – хмыкнул Шнайдер. – Иначе ты не написала бы этого распоряжения насчет билетов. Неотразимая Карменсита собралась бежать не от соблазна, а от возможного поражения!

– Поражение отменяется… Как ты думаешь, Артур, это платье не будет слишком шикарным? – Тони приложила к себе что-то черное, наподобие тоненькой комбинации.

– Я бы принял этот шедевр за белье. Хотя для белья не хватает кружев, – Артур уже привык, что Тони не стесняется ходить при нем нагишом. Собственно, в мире постоянных переодеваний, женское тело начинало вообще восприниматься большинством мужчин как вешалка.

– Белья не будет. Ты же видишь этот тончайший, как лепестки черных тюльпанов, трикотаж… Под ним может быть только кожа… А сверху… Сверху черные "соболя"! Надеюсь, он не пригласил любимую мамочку, а то моя синтетика ее просто добьет! – засмеялась Тони. – В одной фразе милейшая виконтесса уже успела обвинить меня и в жалкой бедности и в брезгливом высокомерии".

Ровно в 22.00 за Антонией явился Шнайдер, чтобы проверить готовность своей подопечной и как верная дуэнья, благословить на ответственное рандеву.

– Фу, черт! Тут не без колдовства… – Артур изобразил столбняковое восхищение при виде готовой к выходу Тони. – Я, кажется, сегодня напьюсь… Вы обалденны, Ваше высочество! Поощренная его реакцией Тони вскользь еще раз оглядела себя в зеркале – и убедилась – несомненно, образ удался. Во всем ее облике соблазнительно-плотском и возвышенно неземном была какая-то особая смесь искусственности и простоты, невинности и разврата. Тоже выражение возвышенной удрученности, проскользнувшее под маской наигранного Шнайдером восхищения, озарило лицо Астора, встретившего ее у подъезда своего особняка. Так смотрят фанатики коллекционеры на шедевр, заполучить который не удастся.

– Я отпустил слуг. Мы одни. Дом и парк и эта огромная луна – наши владения. "Роллс-ройс" бесшумно скрылся и они остались стоять в круге желтоватого света, исходящего от освещающего подъезд старинного фонарям.

– Вы не озябли, Антония? Тогда прошу вас – маленькая прогулка, – он галантно взял ее под локоть и повел в глубь сада. За тускло поблескивающими, почти обнажившимися ветвями стояла полная луна. Они шли прямо к бледному, манящему диску и вскоре оказались на берегу небольшого пруда. Подернутая легкой рябью водяная поверхность играла обломками лунного серебра, в мистической тишине застыл караул окружающих пруд старых деревьев. Астор взял девушку за плечи и развернул лицом к себе. В бледном голубоватом свете оно мерцало неразрешимой загадкой, выражая в одно и тоже время насмешливость, задумчивость, страстность. Разнообразные чувства, быстрые, легкие как тени пробегали по ее глазам и губам. Не промолвив ни слова, Джон упал у ног девушки на колени и быстро коснулся руками щиколоток – под пальцам холодела туго затянутая лакированная кожа, поднимавшаяся до середины голени. Почему Тони, скинув в последний момент узенькие серебряные лодочки, натянула и старательно зашнуровала эти высокие ботинки на толстом, копытообразном каблучке, в стиле гувернантки прошлого века или чертовки из мрачных ранних фильмов Хичкота? Ее подтолкнул стиль черных тюльпанов и контраст легонького кусочка шелкового трикотажа, принятого Артуром за комбинацию. Интуиция манекенщицы, создающей разные женские образы подсказала верный ход – Тони попала в самую точку. Лицо Джона Астора потемнело, глаза превратились в огромные, затягивающие бездонные колодцы. Помертвевшие жесткие пальцы цепко сорвали с плеч девушки и бросили в мокрую траву "соболиное" манто. Тони задрожала от зябкой сырости, охватившей ее обнаженные плечи и мышиной беглости его пальцев, проникших под тонкую теань платья. Страх и любопытство удержали ее на месте. Она не шелохнулась пока влажные губы Астора поднимались вверх – от ее затянутых лаком щиколоток до обнаженного, покрывшегося гусиной кожей живота. Не сопротивляясь, она покорно легла на брошенную шубу и с рабским послушанием выполнила все так, как это виделось в ненасытных мечтах Астору. Предугадывая его волю, девушка запрокинула бледное лицо и подняла к темному небу длинные ноги. "Вот тебе – Двуногий Бог!" – почему-то подумал Астор яростно овладевая ее телом. К счастью Антонии, ощущающей спиной колючие стебли кустарника, все кончилось очень быстро. Астор разрыдался от счастья на ее груди, а потом, завернув в шубу, унес домой, как жадный сатир свою нежную безропотную добычу. Он отогревал Тони на огромном диване у жаркого камина горячим вином и огненными поцелуями. Только что холодное, как мрамор, его тело пылало, ладони ложились на ее обнаженное тело раскаленным клеймом и девушке казалось, что она навсегда будет помечена ожогами его пальцев. И ей это нравилось все больше и больше, а когда невидимые часы отсчитали гулкие, мерные удары – ровно 12 тяжелых шагов к бездне, Астор снова овладел ею. "Не джентльмен и далеко не импотент," – с удовлетворением подумала Тони, погружаясь в забытые уже ощущения. На этот раз Джон был настоящим, получая видимое наслаждение от двойственности своей партнерши: она умела подчиняться, следуя малейшим его желаниям, и умела властвовать, заставляя Астора быть слугой и рабом. На рассвете он принес ларец и достал из него кольцо с крупным бриллиантом.

– Я могу надеяться, что этот день станет нашим обручением? Тони протянула руку, кольцо, оказавшееся немного великоватым, брызнуло в отблесках пламени снопами разноцветных искр. Джон поцеловал ее пальцы и лишь потом трепетно и торжественно, будто делая это впервые, коснулся губ.

– Как тебе удалось угадать именно то, что требуется демону, что просыпается в полнолуние и зовется сладострастием? Твое платье, волосы, ноги, твой запах, твоя покорность, невинность, греховность покорили меня. Целиком. – Астор преданно заглянул в глаза Тони.

– Разве не для этого ты прислал мне тюльпаны? Ты дал мне знак и я поняла. Ты демон, а я – ведьма, – Тони загадочно улыбнулась, губы Астора тронула странная, кривая усмешка.

5

…Он джентльмен, самец и мужчина! Как тебе нравится эта триада, Шнайдер? – Тони медленно пронесла под носом Артура ручку с бриллиантом. – Мы обручены! Читайте прессу… Она забралась в кресло с ногами и внезапно погрустнела.

– Честное слово, Шнайдер, я не знаю, хочу ли этого… Давай потянем еще, а? – она посмотрела на него с мольбой и Артур почему-то с облегчением согласился:

– Завтра первое ноября. По контракту с "Адриусом" вы должны выполнить целый список обязательств, мадмуазель Браун, – Артур распахнул свою записную книжку, но Тони завопила:

– Умоляю, не сейчас! Я хочу спать.

– Выспишься в самолете. Через три часа мы летим в Париж. Успеешь выпить кофе (и я уже заказал), собрать чемодан и поворковать с женихом. Артур нежно погладил Тони по взлохмаченной голове: – Это хороший ход, девочка. На расстоянии легче думать, к тому же ты обещала навестить стариков… Не плохая перспектива, а? Тони кисло покосилась на принесенный официантом поднос с кофе и шкварчащей яичницей.

– Не хочу больше служить, надоели эти визажисты, кутюрье, дефиле, примерки, съемки! Хочу быть виконтессой, дрыхнуть до полудня, а вечерами просиживать кресла в пыльных ложах…

– Будешь, будешь. Но у тебя есть еще лет 15-2О на размышления…подмигнув, Артур достал чемоданы и начал выгружать из шкафов пахнувшие иным воздухом вещи – воздухом шикарных просмотровых залов, шумных примерочных, озаряемых вспышками магния богемных тусовок – всем тем, что обыватель с предыханием зависти называет "од кутюр".

У Тони, действительно, было достаточно времени, чтобы поразмышлять. Целых полтора месяца бурных коротких встреч с Джони. У него – выборы, у нее – контракты. Они пересекались на несколько часов в гостиницах, во дворцах, на приемах и банкетах и, кажется, светское общество уже привыкло к тому, что лорд Астор появляется со своей очаровательной невестой. В одном из журналов даже было помещено огромное цветное фото, изображающее Виконтессу Рендолл, привставшую на цыпочки, чтобы чмокнуть в щечку свою высокую, ослепительно улыбающуюся будущую невестку. Здесь, конечно, до идиллии было очень далеко. Но мать Астора смирилась с выбором сына. Или, по крайней мере, делала вид, не желая нарушать скандалом его стремительное продвижение на политический Олимп. Она предъявила Джону единственное требование: он должен провести Рождественские праздники в семейном кругу, состоящем из скучнейших ископаемых – отпрысков обеих родственных линий Рэндолов и Асторов.