Поцелуй небес

– единственный человек, которого он потерпит рядом. То есть – некая Анна, племянница Йохима по нашей "легенде". Ведь у него славянские корни…

– Согласна, – не задумываясь заявила Виктория. Не знаю, правда, смогу ли ему как-то помочь. Но мучить не буду – это уж точно… Остин, у меня есть одна личная просьба… Может быть не сейчас, но потом… Я понимаю, это не просто… – Виктория посмотрела с мольбой, задумчиво теребя завиток на шее и Остину вновь показалось, что он ныряет в далекое прошлое.

– Мне дорого мое имя. Это единственное, что осталось от меня и тех, кто дал мне жизнь. Фамилия Козловская – в сущности, не настоящая. Так моя бабушка, Виктория, назвала сына, родившегося у нее в ссылке, то есть моего отца… Понимаете, она не могла подводить своего мужа, который воевал на фронте. Собственно, они не успели пожениться, а бабушку с родителями сослали в Сибирь как врагов народа… Почти всем рожденным там детям давали отчество и фамилию одного известного оперного актера. Он пел Ленского в Большом театре, женщины собирали его фотографии и, вообще – преклонялись. Я, наверно, долго рассказываю… – Виктория с сомнением посмотрела на притихшего Брауна, но тот смог вымолвить лишь короткое:

– Дальше…

– Назвали меня в честь бабушки, той, что в концлагере была. А потом ее реабилитировали и они с папой вернулись в Волгоград, это тот город, который раньше Сталинград назывался. Папа был в восьмом классе, когда бабушка умерла. Она еще в Сибири ноги обморозила. А он сбежал в цирк и стал джигитом… Потом познакомился с мамой…

– Как настоящее отчество твоего отца? – остановил ее Остин, сорвавшимся голосом.

– Смешное отчество. Остапович. Это мой прадед в честь героя "Тараса Бульбы" сына так назвал. Зато потом стало модным – у нас романы сатирические вышли и в них такой замечательный герой… ну все в школе только его и цитировали… -"Двенадцать стульев…, "Золотой теленок." "Материализация духов и раздача слонов," – пробормотал Браун.

– Вы читали?! – обрадовалась Виктория. Вот видите – такая популярность!…Что с вами, Остин? – Виктория бросилась к схватившемуся за грудь Брауну.

– Все в порядке… – он достал и сунул под язык крошечную ампулу. Сердце иногда пошаливает. – Браун откинулся в кресле, сделал несколько глубоких вздохов, зажмурился и резко распахнул глаза, рассматривая Викторию со странным восторгом. Затем вскочил, дотронулся до ее плеча, коснулся волос и присел возле кресла на корточки, заглядывая в недоумевающие глаза.

– Значит, Виктория Остаповна Гульба? Ведь так, так?

– Та-ак… Только этого никто не знал… То есть мама, конечно…, а вообще… Браун отошел к окну и долго рассматривал сад, а потом спрятал лицо в ладонях и Вике показалось, что она слышит тихий смех.

– Господин Браун… может быть, все же позвать доктора Леже? – робко предложила она, подступая к вздрагивающей спине.
– Не нужен Леже! – Остин повернул к ней сияющее лицо, на котором странным образом смешалось торжество и мука. – Давай-ка лучше, девочка, знакомиться. Разрешите представиться – Остап Тарасович Гульба – твой дед. Она попятилась, наткнувшись на кресло села, в растерянности наблюдая как мечется по комнате Остин.

– Ну и роли выпали нам всем в этом спектакле… Прямо – идиотская мелодрама. Виктория – правнучка красноармейца Тараса Гульбы и деникинца Александра Зуева, целившихся друг в друга из разных окопов. Давно, в 19-ом… Остин Браун – муж Алисы и дед Алисы – я имею ввиду сделанную Пигмалионом копию…

– Значит… – Виктория задумчиво провела ладонями по щекам. Мне тоже вначале так показалось, но я старалась не смотреть в зеркало, а вдруг изображение исчезнет… Я похожа на мадам Алису и Антонию? – в глазах Виктории Остин уловил восторг и страх.

– Все хорошо, девочка. Нормальное фамильное сходство. Сразу видно одна семья! Только… – Остин схватился за лоб и сел, прикрыв глаза. Только что-то голова идет кругом. Сделаем-ка мы небольшой перерыв, а?

…Потом они с Йохимом отправились в горный монастырь, где матушка Стефания окружила сироту незаметной опекой, отведя ей тихую комнату в доме пансиона и позаботившись о том, чтобы она стала похожа на монастырскую келью. Однажды над изголовьем кровати Виктории появилась икона с изображением молодой красивой женщины, держащей в руке книгу.

– Это святая Анна – твоя покровительница, оберегающая дитя с момента крещения, – объяснила матушка Стефания.

– Меня не крестили. И мое настоящее имя – Виктория, – призналась Вика, уже знавшая, что Динстлер сообщил об этом сестре.

– Вот и хорошо, дочь моя. Мне хотелось услышать это от тебя самой. Теперь я буду знать, что мне следует делать. – Стефания ободряюще кивнула ей и вышла из комнаты.

7

Лорд Джон Стивен Астор проснулся рано утром 31 декабря со странным чувством: кто-то следил за ним из-за двойных портьер спальни. Вскочив, он дернул за шелковый шнур: темно-серый бархат разъехался в стороны, открыв панораму заснеженного сада. В комнате никого не было, по каменному парапету балкона, оставляя тройные черточки следов, важно шагал черный ворон. Ночью шел снег и теперь с крыши и с деревьев падала тяжелая капель.

Джон налил в стакан минеральной воды и попытался припомнить тяжелый сон. Но ничего не проявлялось из мрачной сумятицы расплывшихся теней и образов. – Сэр Астор, к вам посетитель. Я доложил, что вы сегодня не принимаете, но он просит назвать имя. Это господин Уорни. Клиф Уорни, сообщил дворецкий по внутреннему телефону. – Проводите посетителя в малую гостиную. Я буду через пять минут.

"Так вот оно что. Ночная чертовщина и ворон под окнами – предвестники Двурогого Бога!" – думал Джон, застегивая пиджак и сожалея о том, что звонок к Антонии придется немного отложить. Еще вчера он отдал все распоряжения относительно интимного новогоднего ужина со своей невестой. Оставалось лишь сообщить время вылета ожидающему команды летчику.

Наглая улыбка развалившегося в кресле Уорни не предвещала ничего хорошего и Астор с нетерпением предвкушал момент, когда прикажет слугам спустить подлеца с лестницы.

– Чем обязан? Я очень занят – переходите сразу к существу дела. холодно проговорил он, перебирая сложенную на столе корреспонденцию, состоящую, в основном, из нарядных, праздничных конвертов.

– Не смею перечить, Ваше сиятельство. Примите мои поздравления!

– Уорни подобострастным жестом метнул на стол веер фотографий. Прищурмв глаза, он с усмешкой наблюдая за реакцией Астора.

– Позвольте прокомментировать, лорд? Этот господин в маске с цепью на шее – Магистр Ордена Золотого Утра, а эти бесчинства творятся на лужайке его швейцарского замка… Но вот тут, тут, пожалуй, самое интересное… Красотка, не правда ли? Припоминаете – юная Инфинити, прошедшая на Белтейн посвящение в ведьмы… Конечно, маска портит эту дивную мордашку и несколько фривольный ракурс, зато хорошо видна вся сцена – энтузиазм участников, внимание массовки. Костер – это прекрасное освещение!

– Мне кажется, я достаточно убедительно положил конец спровацированному вами безобразию. Или вы сожалеете, что удрали тогда из рук правосудия, Нихель? – Астор спокойно рвал фотографии. – Я с удовольствием привлеку вас, господин Уорни, к судебной ответственности за распространение наркотиков и развращение молодежи.