Поцелуй небо

— Не думаю, что Роуз хочет довести танец на коленях до такого уровня при камерах.

Наш разговор прерывает звук скрежета. Я смотрю, как Скотт тащит в гостиную обеденный стул, ножки которого царапают паркет.

Когда он ставит его в центр, он постукивает по спинке стула.

— Присаживайся, Коннор.

Я не люблю исполнять приказы, если только в них нет большей выгоды для меня. А в данном случае её нет.

Все взгляды и камеры устремлены на меня, ожидая моей реакции, молча интересуюсь, выполню ли я простую просьбу Скотта Ван Райта. Роуз стоит безупречно прямо, её конечности затвердели и застыли. Всё, что я вижу, — это страх, который я отчаянно хочу забрать.

Я смотрю прямо на Скотта и нарушаю напряженную тишину несколькими словами.

— Присаживайся, Роуз, — мой взгляд отрывается от Скотта, даже когда веселье стирается с его лица.

— Этого не было в условиях пари, — говорит Скотт.

— Я меняю условия.

Каблуки Роуз стучат по паркету, когда она подходит к стулу. Она садится, отводя плечи назад и скрестив лодыжки, как будто только что заняла свой гребаный трон.

Моё тело раскаляется от одного взгляда на неё.

Я переключаю своё внимание на Ло, который положил руки на плечи Лили.

— Ты всё ещё увидишь приватный танец. Ты не против этого?

— Это всё, чего я хочу.

— Подождите, — Дэйзи поднимает руки вверх, а затем указывает на меня. — Ты будешь танцевать приватный танец для Роуз?

— Да, — я достаю свою черную рубашку из брюк.

Она лучезарно улыбается.

— Хорошо, мы должны это записать.

Она поворачивается, как будто собирается достать камеру, и ее локоть врезается в Canon Rebel Саванны.

— О... точно... забейте.

Только Дэйзи, девушка, которую постоянно на работе преследуют фотографы, могла на мгновение забыть, что нас уже всех снимают.

— Блядь, я должен это увидеть, — говорит Райк, устраиваясь на диване рядом со Скоттом. Все занимают места, готовые к представлению.

Но я встречаюсь взглядом только с Роуз, когда подхожу к ней. Она вцепилась в деревянный стул, напуганная, взволнованная и возбужденная.

Она следит за моим телом, когда я расстегиваю рубашку, и её дыхание становится глубже.

Неизвестность пугает её.

Но это может быть самый невероятный, самый неистовый внетелесный опыт, который она когда-либо испытывала.

Приготовься, дорогая. Это может вскружить тебе голову.

10. Роуз Кэллоуэй

.

О.

Мой.

Бог.

Коннор медленно расстегивает последнюю пуговицу своей черной рубашки, клубная музыка звучит на заднем плане из пары колонок. Он стоит уверенно, высокий и властный, как идеальная мраморная статуя, ни разу не отводя взгляда от меня.

Я отказываюсь сдаваться и сжиматься в испуганный комочек. Так что я сижу неподвижно, ожидая, когда он подойдет ко мне. Ожидая... сама не зная чего. Я понятия не имею, что Коннор Кобальт планирует делать дальше.

— Потряси своей задницей, милый! — кричит Лорен, используя бас.

Коннор не поддается прихоти Ло, и я чувствую на себе пронизывающий взгляд Скотта, который наблюдает за мной с дивана.

В тот момент, когда ноги Коннора касаются моих коленей, весь воздух застревает в моей груди, осевший глубоко внутри грудной клетки. Он ставит свои ноги по обе стороны от моего стула, все также возвышаясь надо мной. Я оцениваю его позу, и мое сердце решает танцевать само по себе, сжимаясь, переворачиваясь и трепеща. В общем, у него судороги. Мое сердце исполняет идиотский танец, эквивалентный глупому дрыганью на полу.

А потом он приподнимает мой подбородок, и я смотрю в его бездонные синие глаза.

Сила исходит от его неподвижной позы.

Моя шея нагревается, и он поднимает мои руки со стула, направляя их на свой рельефный пресс. Я чувствую его так, как не чувствовала раньше, очертания и твердость его мышц. Мое тело наливается теплом, когда я провожу руками по его телу. Я так много размышляла об этом. О том, каково это: быть под таким сильным человеком, как он. Я просто никогда не позволяла себе подарить ему эту победу, боясь, что он убежит с ней, оставив меня за бортом.

Я понимаю, что нахожусь практически на уровне его промежности. Мои лодыжки болят, когда я сжимаю их плотнее, заставляя бедра сомкнуться.

Мои трусики мокрые. И все, что для этого понадобилось — он, стоящий надо мной. Серьезно, Роуз?

Я жду, что он потрясет своей задницей перед моим лицом или исполнит какой-нибудь глупый танец на моих коленях. Но он не делает ни того, ни другого.

Скотт прочищает горло и смеется.

— Коннор, ты уверен, что знаешь, что делать?

Коннор смотрит прямо мне в глаза и говорит: — Je sais toujours ce que je fais.

Я всегда знаю, что делаю.

Он расстегивает ремень на своих брюках. И мое сердце начинает бешено колотиться. Серьезно, моему сердцу нужно пойти посидеть на скамейке запасных и взять серьезный тайм-аут.

— Тебе не слишком понравится, если ты будешь двигаться. Так что оставайся, блядь, неподвижной.

Даже если бы я и хотела пошевелиться, то не смогла бы. Я прикована к этому стулу.

Он снимает свой кожаный ремень, и я задерживаю взгляд на нём, пока Коннор опускается ко мне. Но вместо того, чтобы сесть мне на колени, он кладёт руки на мои колени, разводит их в стороны, раздвигая мои ноги. Это позволяет ему сесть на сиденье со мной. Музыка всё ещё громко звучит на заднем плане, пробуждая мои чувства.

Мои глаза расширяются, предвкушая, и я сжимаю его бицепсы. Я пытаюсь дышать нормально, но мои губы сомкнуты, в основном, из-за страха, что какие-либо звуки могут вырваться наружу. Наслаждение, страх — и все тому подобное.

Он неожиданно обхватывает меня за талию, ремень намотан на его руку. И он давит на мою спину, заставляя меня изогнуться. Одна из его рук ухватывается за верхнюю часть стула. Теперь он закрывает мое лицо от камер, но в тот же момент, он полностью доминирует надо мной.

Он разматывает ремень и заводит мои запястья за спину. Он связывает их вместе, кожа плотно прилегает к моей. Коннор завязывает ремень узлом, а затем берет моё лицо в свои руки. Он начинает раскачиваться в такт музыке.