Поцелуй небо
Шрифт:
— Я хочу заставить тебя кончить.
И я, чёрт возьми, это сделаю. Я держу её за лодыжку и целую её колено.
— Тебе понравится. Поверь мне.
— Мне всё равно.
Она убирает мою руку со своей ноги.
Я встаю, мой взгляд сурово направлен на неё.
— Мне, чёрт возьми, не всё равно.
— Это не было услугой за услугу. Я не собиралась отсасывать тебе только для того, чтобы ты довёл меня до оргазма.
Она перевернула новую страницу нашей книги, и оставила меня искать, какую именно.
— Ты
Она поднимает подбородок, не отступая.
Я мог бы прижать её к стене, наблюдая, как дыхание покидает её губы, как её тело отвечает неистовым голодом. Она бы позволила мне доставить ей удовольствие. Но я не хочу подталкивать её к новому краю, не разобравшись в её внезапных оговорках.
Она делает шаг ко мне и говорит: — Мне не нужен ты, чтобы кончить.
Страх вспыхивает на поверхности её пронзительных глаз.
И мне становится ясно. Вот так просто. Я вижу океан под её словами, глубокий смысл всего. Я заключаю её в свои объятия. Мне всё равно, что ее конечности напряжены.
Она пытается оттолкнуть меня, и я крепко прижимаю её к своей груди.
Мои губы касаются её уха, когда я с силой говорю: — Vous avez tort.
Ты ошибаешься.
Её тело вспыхивает, и я резко отпускаю её, выключаю воду и нахожу поблизости полотенце. Я заворачиваю её в мягкий хлопок, пока она вопросительно смотрит на меня, гадая, не собираюсь ли я пояснить свои слова.
Наконец она говорит: — Я не ошибаюсь.
— Ты думаешь, что твоя девственность — это приз, который я хочу заполучить и убежать с ним. Я прав?
— Не манипулируй мной, — она качает головой. — Мне не нужно, чтобы ты говорил мне то, что я хочу услышать, только для того, чтобы тебе было легче выиграть.
Она сумасшедшая, раз уж верит в такую ужасную хрень. Я хочу обнять её подольше, покрепче, успокоить её своими словами.
— Я не манипулирую тобой, Роуз. Ты достаточно умна, чтобы понять меня. И если ты действительно веришь, что я буду манипулировать женщиной только для того, чтобы трахнуть её, то ты плохо меня знаешь.
— Не лги мне, — она тычет себе в грудь, её глаза дикие, — я для тебя всего лишь пит-стоп. Отметка на полпути, пока ты не найдешь женщину, которая будет стоять перед тобой на коленях в спальне и за её пределами.
— Если бы я хотел, чтобы из моей гребаной спальни выходила тихоня, я бы даже не заговорил с тобой, Роуз.
Меня заводит то, как сильная женщина может отдаться мне в тот момент, когда она заходит в дверь, то, как я могу подчинить своей силе девушку в порыве страсти. А потом мы можем снова быть ровней друг другу. Зачем мне нужен человек, который не может идти в ногу со мной? Какое в этом удовольствие?
Она качает головой, не веря мне. Почему она не может, чёрт возьми, мне поверить? Это чертова правда!
— Тебе нужен кто-то, кто будет рядом с тобой двадцать четыре на семь, — говорит она. — Кто-то, у которой нет более серьёзных обязательств, которые забирали бы её внимание от тебя. Я была для тебя десятилетней погоней, Ричард. Ничего больше.
Я
стараюсь не показывать свою обиду, но она буквально разъедает моё лицо, слишком яростная, чтобы её скрыть. Она загнала что-то твердое и холодное внутрь меня.— Нет, — переосиливаю я себя. — Нет, Роуз. Ты так ужасно ошибаешься.
Она тяжело дышит, крепко сжимая полотенце.
Я подхожу к ней, обхватывая её лицо большими грубыми руками. Я пристально смотрю в её желто-зеленые глаза.
— Ты не пит-стоп. Ты — моя финишная линия. После тебя никого не будет.
Я властно целую её, мой язык раздвигает её губы, и она отвечает. Но не так сильно, как я надеялся.
Поэтому я отстраняюсь и добавляю: — Я хочу тебя навечно, а не на короткий отрезок времени.
Я не понимаю, почему каждый раз, когда я говорю, это звучит как пустая пикаперская фраза.
Я не могу потерять её.
Не из-за такого.
Я пытаюсь представить себе жизнь без Роуз и вижу что-то серое, что-то неподвижное: мир без времени и место без цвета. Я вижу обыденность, тоску и скуку.
Я не могу потерять её.
Ни за что.
Она целует меня в щеку.
— Я хочу верить тебе, и я доверюсь тебе, но предупреждаю, что в будущем может потребоваться больше, чем просто слова.
С этими словами она открывает дверь душа и оставляет меня с новым вызовом. Но я был бы с ней и без всех этих испытаний: всех этих обручей, через которые она заставляет меня прыгать. Я действительно наслаждаюсь ими.
Но больше всего я наслаждаюсь ею.
16. Коннор Кобальт
.
Я опаздываю.
И я, блять, это ненавижу. Даже имея законное оправдание — пять часов лекций в Уортоне и еще двухчасовая деловая встреча в Нью-Йоркском ресторане — я все равно расстроен. Время непоколебимо, непрерывно и, несомненно, раздражает. Как бы сильно я ни старался, оно не подчиняется моей воле.
Пробки на пути из Нью-Йорка в Филадельфию только пробуждают мое разочарование. Мужчина на зеленом грузовике слева от меня жмет на гудок так, как будто шум волшебным образом освободит перегруженную автомагистраль. Я сдерживаю желание опустить стекло и напомнить ему, что он не Моисей и магии не существует.
Пощипывая переносицу, я перечитываю последнее сообщение.
Роуз: Скоро начнется. Запишу его на всякий случай.
Сегодня вечером в эфир выходит первый рекламный ролик реалити-шоу. И Роуз уже готова к тому, что я его пропущу. Для большинства людей опоздать на какой-то дурацкий тридцатисекундный телевизионный промо-ролик не имеет большого значения. Они бы даже не обратили на это внимания.
Но для меня это не нормально.
Все, что для этого нужно — один момент. Один единственный момент, на который я опаздываю уже как десять минут, мог бы все изменить. «Что если» в нашей жизни не является чем-то невозможным. «Что если» — это как параллельные пути, которые могут пересечься. И в один момент «что если» может стать фактом.