Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн

Кэтти была удивительно похожа на мать. И внешне, и характером. И Реддл-отец знал, что теперь будет жить для нее. Для маленького ангелочка, которого, уходя, оставила в этом мире истинный ангел. И которому суждено было много лет спустя сделать то, что не сумела сделать ее мать… Не оживить, но предотвратить смерть Гарри. Помочь ему выжить. Розалина, из-за шока отчасти, не успела… В ту ночь в Годриковой Впадине она сделала главное – она спасла Гарри. Все трое взрослых погибли, но дети остались живы…

Кэтрин

Я просыпаюсь от собственного крика. Мне снова приснился мой детский кошмар, та октябрьская ночь, когда не стало мамы и Джеймса. Кричу «Нет! Мамочка!», а ведь сейчас ее уже десять лет как не вернуть… И странно, этот сон все реже меня тревожит, но вот случается. В эту ночь я сплю в Лондоне, в квартире, совсем одна - не считая если только кота. Ночь на третье сентября, предыдущую я провела в школе, кошмары не снились. Но я не очень выспалась. Было немного не до того до поздней ночи. И все же, каждый раз этот сон снова и снова возвращает меня в ту ужаснейшую ночь. Я ведь очень тоскую по ним, и сейчас, после того, как увидела их, я все равно грущу. Только теперь я знаю, что им уже хорошо. Но в глубине души я очень сильно хотела бы вернуть их. И если верить книгам в Денбридже, когда Диадема Света будет в моих руках – именно из-за нее меня пытаются поймать - я смогу это сделать. Но пока это лишь ночной кошмар моих снов. И ничего не поделаешь.

Часы показывают половину пятого. На работу я начну собираться в шесть, в семь трансгрессирую к школе, чтобы проверить чары, получить инструктаж, быть на завтраке и потом патрулировать вместе с Тонкс. А завтра я буду в ночную смену. Никогда так не работала, зато точно не будет кошмаров. Да и привыкать надо, я же хочу стать мракоборцем. Пушистик заурчал во сне, я спустила ноги с постели и встала, набрасывая халатик. Насыпала ему корм и достала книжку. Уснуть я больше не смогу, так хоть займу себя чем-то. Мой взгляд упал на мои альбомы, то единственное, без чего я не могла сюда переехать. Детство, школа, институт. Колдографии вперемешку с магловскими фото. Там есть все, кто мне хоть немного дорог. Кроме одного человека. Он тоже есть, но в отдельном альбоме. Который я благополучно и достала из-за груды книг. Там только мы с ним. Наши свидания, наша любовь, наше счастье вместе… Последние фото примерно с конца весны, наш поход в Гайд Парк. Ну ничего, ничего, сделаем осенние. И пару отдам Северусу, я ведь тоже у него есть. И он-то меня не прячет от младшего брата, конечно.

Моя любимая фотография, еще раньше, один из походов в Лондон. Я прижимаюсь к нему, на губах счастливая улыбка, а Северус нежно целует в макушку, и мы оба счастливые. А вот еще одна. Кафе, 14 февраля. Магловское, ибо я на седьмом курсе школы и мы тогда прятались ото всех. Переплетение пальцев, сидим через столик на двоих, касаясь друг друга лбами. Северус что-то говорит, а я улыбаюсь. А между нами большая пироженка в форме сердечка. Я тогда уговорила Северуса есть сладкое. Много. Потом он назвал меня «любимой сладкоежкой».

За нашим альбомом и моим самым первым, где я и Джеймс, мама и мы, Лили и мама, папа, маленький совсем братишка, я и не заметила, что уже шесть. Собралась, оделась, надела мантию, накрасилась, поиграла с Пушей немного и ушла. Завтракать после наставлений, что нам надо сторожить деток старательно, я села рядом с Севом.

– Ты сегодня особенно красивая, - шепнул он мне. – Как выспалась?

– Просто накрасилась, для тебя же, - улыбнулась я.
– Плохо, приснился кошмар и я проснулась рано очень. Сегодня накормлю кота, сменю лоток и приду к тебе, если не против.

– Нет, не против. Может, выспишься перед ночным дежурством…

– Ну да, - улыбнулась я, отпивая сок.

“Значит, вечером проведем время вместе, это хорошо, люблю быть с ним рядом”.

После завтрака мы разошлись, я присоединилась к Тонкс. Та в последнее время была какой-то очень тихой и грустной, даже странно.

“Надо сегодня выяснить, в чем дело”.

– Доброе утро! – улыбнулась я. Тонкс слабо изобразила улыбку.

– Да, да, доброе. Привет. Как ты?

– Плохо спала, кошмары снились, а так все хорошо. А ты?

– Я… все хорошо… отлично. С чего начнем обход? – она перевела разговор в другое русло, но я твердо решила, что сегодня же все выясню… Однако к обеду моя решимость слегка подтаяла. Тонкс упорно молчала. О ком и чем угодно, кроме себя. После обеда нам дали час отдыха, чем я решила воспользоваться.

– Тонкс, ну я же вижу, у тебя что-то случилось, почему ты не хочешь мне рассказать? Я могу помочь?

– Не думаю… Я… Нет, нет, все отлично.

– Тонкс!

– Что?

– В чем дело? Ты не меняешь внешность, ты очень мрачная, ты плачешь. И не отрицай. Что случилось?

– Я потеряла способность к метаморфизму, потому и не меняю внешность, оттого и плачу. Все?

– Так, а почему потеряла? Просто так это не происходит.

– Нервы… - она едва слышно всхлипнула. И резко замолчала.

– Нимфадора Тонкс! Если сию минуту ты мне не объяснишь в чем дело, я буду вынуждена тебя пытать! – прорычала я.

“Не нравится мне ее такое состояние, очень не нравится… И чувствую я, что я смогу ей помочь…”

Дора промолчала, и я приступила к активной пытке. Заваливая фактами ее плохо настроения, не давала вставить слово. И потом задала вопрос, что случилось.

– Вот в этом ты вся, не отстанешь, пока не скажут… - вздохнула Дора.
– Дело в твоем крестном. Точнее в его нравственных терзаниях на тему того, что он беден, он оборотень… - она встала, собираясь уходить. – И я не Нимфадора, просто Тонкс!
– я потянула ее за мантию обратно на стул.

– Очень хорошо, а теперь подробнее…

– А что подробнее… Я влюбилась… Он ведь такой хороший, такой спокойный, и, не знаю, мне кажется, он вот именно то, что мне и нужно.

– Ну да, противоположности. Ты живая, энергичная… Раньше была. Немного в быту бесшабашная, а он серьезный, спокойный, умеренный… Он такой был и есть. Да, я могла такое предположить… - задумалась я. У меня уже давно, еще сразу после их знакомства, мелькнула такая мысль, что такое может быть.

“Но почему слезы-то? Римус сказал, что любит другую? Или что не пара Тонкс. Или еще что-то? И вообще увижу, выпытаю у крестного”.

– Вот, да, а он говорит, что он нищий и что он не может просто быть со мной, что он старый… - хлюп носом. – Что он оборотень… - еще один хлюп. – Что не хочет жить за мой счет… - еще хлюп и слезы… Прижав Дору к себе, я погладила ее по волосам мышиного цвета.

– Тонкс, я с ним поговорю. Так, подожди, не может быть с тобой? Или не хочет? – я немного отстранила ее от себя.

– Не может, мы… - она начала рассказывать более подробно.

«Весна, самый конец, Томас уже уснул сном длиною в год, дом Реддлов испытывает наложение охранных чар, Тонкс помогает хозяйке. И вот в один прекрасный вечер Кэтрин упорхнула закупать снадобья, оставив Римуса и Тонкс наедине. Те рылись в книгах, думая, что еще можно использовать. И, совершенно неожиданно для Доры, она как раз рассуждала на тему чар, связывающих язык, Римус наклонился к сидевшей на полу с книжками девушке и… Она не ждала этого поцелуя, немного нежного, немного словно бы страстного. Секундная растерянность и Дора ответила на поцелуй мужчины, который давно уже ей нравился, но она как-то скрывала это, стесняясь признаться первой. И вот сейчас такой долгожданный поцелуй… На целые несколько минут она совершенно забыла обо всем вокруг, обнимая его. Но всему приходит конец, пришел он и внутреннему счастью. Римус, едва прервался поцелуй, отступил на несколько шагов и виновато посмотрел на Тонкс.