Поцелуй зимы

Но сейчас… Что он чувствовал сейчас? Мог ли он вообще чувствовать хоть что-то после такой долгой жизни без сердца?

Гестебар обогнул крупный холм, заворачивая в заснеженную долину. Пейзаж показался фейри невероятно знакомым. На миг ему удалось отвлечься от воспоминаний. Он натянул узду, приказывая коню замедлиться, взмахнул рукой, унимая метель.

Меж двумя обширными холмами протекала тоненькая речка. Сейчас вода намертво заледенела, но Хозяин помнил, как когда-то искрилась чистая вода, как она источала приятную прохладу в жару, как красные листья, сорванные ветром, покрывали ее и лодочками уносились вдаль.

Он помнил, что вдоль берега росла лаванда. И что Гретта любила гулять здесь с ним. Только с ним.

Тогда она еще была прекрасной, доброй, светлой. И знала о магии не так много, чтобы сойти с ума…

Он помнил, что именно здесь, много лет, нет, веков, назад впервые увидел куклу, которую вернула ему Катрина.

Хозяин соскочил с Гестебара и робко приблизился к долине. Снег звонко захрустел под ногами. Этот звук показался невыносимо оглушительным.

Фейри вдруг увидел в своей памяти, ясно и четко, будто это было вчера, как гулял здесь с Греттой. Она была юной и лучезарно улыбалась. Он же носил золотые длинные волосы, а его кожа отливала бронзой. В тот день он повелевал летом.

Ей предстоял долгий отъезд. Гретта захотела учиться магии, захотела отправиться к тетке, сильной ведунье. Она пришла попрощаться…

Возлюбленная принесла ему куклу, которая походила на нее. Гретта сшила ее сама. Она хотела отдать ее Хозяину на память. Чтобы тот не тосковал, пока ее нет рядом.

Фейри только сейчас понял, что все еще сжимает игрушку в руках. Что не обронил ее, пока бежал из замка, пока седлал коня, пока несся на нем прочь…

Кукла смотрела на него пустым, бездушным взглядом.

«Сохрани ее себе на память», — так сказала ему Гретта в тот день.

Он помнил, как улыбнулся, как с интересом осмотрел подарок, а потом вернул ей. Он помнил, как она ни то удивилась, ни то обиделась. И помнил, как сказал: «Когда люди дают что-то на память — они прощаются навсегда. Я не хочу с тобой прощаться. И не хочу брать куклу на память о тебе. Я хочу, чтобы ты вернулась. И я буду тебя ждать».

Гретта тогда улыбнулась ему как-то… Особенно. До тех пор фейри не встречал такой улыбки. Нежной и при этом ликующей. Мягкой и одновременно победной.

Она оставила куклу себе. Пообещала вернуться. И сдержала слово.

А сейчас… Она оставляла куклу ему на память?

Это прощание? Почему сейчас? Как это понимать?

Хозяин тяжело вздохнул, прижал игрушку к груди.

Всмотрелся в долину.

Какой пустой и угрюмой она выглядела сейчас. А тогда… Весной, летом и осенью она была прекрасна.

Гретта ее любила.

Наверное, полюбила бы и Катрина…

Мысль о невесте кольнула в сердце. Что же он делал?.. К чему ее принуждал?..

Хозяин нахмурился, тяжело задышал.

Ведь он поступал так уже не в первый раз. Ведь были девушки и до нее.

Но почему сейчас… Почему с ней так сложно?

И почему сейчас, почему через нее Гретта решила попрощаться?

Глава 31. Похитительница сердец

Мать настоятельница неотрывно глядела в окно. Наемники, крестьяне с монастырских земель, которые привезли свежее молоко, сестры… Никто не подозревал, что происходит. Никто не подозревал, что мир стоял на грани катастрофы. Их мир. Тот, в котором Ковен был защищен, тот, в котором Ковен имел власть.

— Проклятая девка. Нужно было избавиться от нее давным-давно, — старшие из сестер, наиболее приближенные к верховной ведьме и настоятельнице в одном лице, все еще обсуждали происходящее. Как будто было что обсуждать. Как будто были другие варианты…

— Мы слишком хорошо ее обучили. Она была полностью скрыта от наших глаз, — перечила другая сестра.

— Но сейчас она не скрыта. Мы знаем, где она! — выкрикнула первая, черноволосая. Голос у нее был писклявый, ужасно неприятный. Преподобная быстро выходила из себя, когда та слишком много говорила.

— Да! Ворвемся в замок короля и убьем невесту наследного принца! — у второй, рыжей, тембр, напротив, успокаивал. Даже когда она говорила с сарказмом.

Наверное, лишь потому настоятельница до сих пор терпела обеих.

— Мы справимся с Арией тем же способом, каким пользуемся всегда, — преподобная заговорила впервые за утро. Ее подчиненные тут же замолкли и со вниманием вслушались в ее слова, — мы наведем на нее порчу. Пускай умрет так, будто заболела. Чем-то очень неприятным. Хочу, чтобы у нее были гнойные волдыри по всему телу, чтобы ее ноги и руки опухли, чтобы она ослепла на один глаз, а другим смогла видеть перед смертью, с каким отвращением смотрят на нее все вокруг.

— Это заслуженное наказание, — проговорила та, что раздражала верховную колдунью меньше, — но Ария наверняка защитилась. Как я уже говорила — мы хорошо ее обучили.

— Конечно, она защитилась! — рыкнула ведьма, резко оборачиваясь. Сестры, пересекшись с ней взглядом, вздрогнули и опустили лица, — но хватит ли ей сил держать эту защиту? — ведьмы, не поднимая голов, переглянулись, — помните, что сказал тот разбойник? Один из тех, кого мы отправили с ней разобраться? Ей едва хватило сил отбиться. Если б не тот проклятый рыцарь… — настоятельница оскалилась, — а сейчас, после такого сложного ритуала… Она исчерпала свои возможности. Самое время нанести удар. На этот раз без посредников. Сделаем все сами. Ковену пора отвыкнуть перекладывать работу на тупых марионеток.

Советчицы легко поклонились, соглашаясь с решением главной.

Та вздохнула, вскинула руку, готовясь сказать: «Да будет так», — как в темную, но богато обставленную келью, ворвалась одна из послушниц.

Бледная и худощавая она скукожилась, когда старшие недоуменно и раздраженно на нее уставились, но замешкалась ненадолго — быстро подлетела к настоятельнице, упала ей в ноги и взволновано пролепетала:

— Преподобная… Тревожные вести пришли к нам из королевского порта.

— Что случилось, сестра? — голос верховной колдуньи не вздрогнул. Напротив, стал еще более жестким и пугающим.

— Одна из наших марионеток видела там сэра Догейна. Он садился на корабль… — молодая ведьма осмелилась поднять лицо. Ее глаза округлились, синие губы дрожали, — он сел на корабль, что держит путь на Соленые острова, преподобная.

Советчицы испуганно вздохнули и замерли.

Настоятельница, натужено выпрямившись, молчала.

— Если серебряные рыцари… — ляпнула ведьма с писклявым голосом, но тут же заткнулась, побоявшись озвучить страшное предположение.

Все и так его знали.