Поцелуй

– Я хочу в любом случае ее увидеть, даже если она без сознания. Она все равно узнает, что я рядом. – Этой же теории придерживался Билл, но Гордон был с ними не согласен и считал поездку Тедди совершенно бессмысленной.

– Она ничего не узнает, – спокойно возразил Гордон. Посмотрев на жену, он в этом полностью уверился и вовсе не собирался позволять мальчику куда-то ехать. Для такого путешествия он слишком слаб, ему опасно даже выходить из дома.

– Тогда зачем ты поедешь, если она не узнает о твоем присутствии? – допытывался у сестры Тедди.

– Потому что Софи здорова, – рассудительно проговорил Гордон. – Она полетит в Лондон, а с тобой останусь я.

– Разве ты не?.. – Софи явно была шокирована, но, когда отец молча покачал головой, ничего не сказала.

– Я подожду до тех пор, пока ты вернешься домой. Ты можешь побыть там завтра и задержаться на ночь, если захочешь.

– Я намереваюсь пробыть там несколько дней.

– Смотри по обстоятельствам, но не слишком задерживайся, – кивнул Гордон и вышел из комнаты. Он не собирался надолго оставаться наедине с сыном. Он предпочитал, чтобы дочь взяла на себя эту ношу.

Ночь Софи провела у Тедди, в его постели, а утром встала очень рано, и к тому моменту, когда он проснулся, была уже готова к отъезду в аэропорт.

– Ты уезжаешь? – сонно спросил он. – Я тоже хочу с тобой. – Но от слабости он не мог даже подняться. Прошедшая ночь далась ему нелегко, Тедди давно уже не выглядел так плохо.

– Я скоро вернусь, – прошептала Софи и поспешно вышла из комнаты. Она хотела попрощаться с отцом, но тот уже уехал в свой банк. Билет она купила накануне, номер в «Клэридже» также был зарезервирован. Деньги от поездки в Португалию еще оставались, в какой больнице лежит мать, было известно – в больнице Святого Фомы. Водитель отца ждал ее внизу, и через полчаса она была в аэропорту.

Ровно в полдень по местному времени самолет приземлился в Хитроу. Машина из «Клэриджа» доставила ее прямо в больницу. Хотя Софи была хорошо одета и чувствовала себя вполне' взрослой, сейчас она всем казалась ребенком, взирающим на мир большими испуганными глазами.

В отделении ее с улыбкой встретила дежурная медсестра. Когда Софи назвала себя, другая сестра повела ее прямо в палату, где лежала Изабель. Дверь напротив была открыта, лежавший там мужчина все время смотрел в коридор. Собственно, у него не было выбора: его положили на бок, а повернуться он не мог.

На цыпочках войдя в палату Изабель, Софи сделала несколько шагов и замерла: она была потрясена увиденным. Лицо матери было смертельно бледным, голова забинтована. На лице респиратор, по всему телу датчики и трубки. Со слезами на глазах Софи подошла к кровати и долго стояла рядом, держа мать за руку, пока, наконец, одна из сестер не догадалась пододвинуть ей кресло, и тогда девушка села. Непроизвольно она начала говорить с Изабель, надеясь, что мать все-таки сможет ее услышать. Она говорила ей о том, как ее любит, умоляла не умирать. Но Изабель не подавала никаких признаков жизни. Единственное, что двигалось, – это респиратор и светлячки на мониторах. Все оказалось еще страшнее, чем представляла себе Софи. Было трудно поверить, что мама выживет.

Она просидела так еще долго и отошла от кровати Изабель только в четыре часа. Мужчина из палаты напротив снова смотрел на нее. Сестры сказали ему, кто такая Софи, но он и сам об этом догадался – перед ним была юная Изабель.

– Софи! – позвал мужчина, и девушка вздрогнула, удивляясь, что ее здесь кто-то знает по имени. Медленно подойдя к дверям, она остановилась на пороге.

– Да, это я, – нерешительно сказала она, все еще находясь под впечатлением от состояния Изабель.

– Меня зовут Билл Робинсон. Мы друзья с вашей матерью, я был с ней в той машине, – сообщил он, словно извиняясь. – Мне очень жаль, что так случилось. – Не отрывая от него взгляда, Софи кивнула. Она не помнила, чтобы мама когда-либо упоминала его имя, но Робинсон показался ей приятным человеком. Он, видимо, тоже сильно пострадал в аварии, хотя в отличие от Изабель все же находился в сознании, и его жизни как будто ничто не угрожало.

– Как вы себя чувствуете? – по-прежнему не заходя в палату, осторожно поинтересовалась Софи. Она так и не поняла, кто он такой и почему был вместе с ее матерью.

– У меня повреждены шея и позвоночник. Но вашей маме досталось гораздо больше, чем мне, – печально проговорил он. – Я бы все отдал, чтобы поменяться с ней местами, Софи. Если бы мог, я бы отдал за нее жизнь.

Его слова тронули девушку. Но каким образом Робинсон и ее мать могли подружиться? Ведь мама никуда не выходит.

– Как Тедди это воспринял? – спросил Билл. – Ему сказали?

– Отец вчера вечером сообщил ему об этом, – ответила Софи. Удивительно: он их всех знает, а они его нет. – Он очень расстроен. Вчера вечером у него повысилась температура, но он все равно рвался сюда. Из-за него мне завтра придется вернуться домой. Я хотела бы задержаться, но я нужна ему. – Она уже заняла место Изабель, и у Билла слезы на глаза наворачивались – так она была похожа на свою мать.

– Могу ли я для вас что-нибудь сделать? – Он чувствовал себя таким же беспомощным, как и она. Прошлого уже не изменишь, а придет Изабель в сознание или нет, зависело только от Бога.

– Нет, спасибо, у меня все в порядке, – ответила Софи, но вид у нее был очень печальный.

– Где вы остановились?

– В «Клэридже».

– Там мои жена и дочери. Если у вас возникнут какие-нибудь проблемы, позвоните им. – Как только он это сказал, к палате подошли Синтия и девочки. Билл представил всех друг другу, и Софи тут же заявила, что ей пора идти, – она не хотела им мешать. Дочери Билла ей в общем-то понравились. Машинально отметив про себя, что Джейн примерно одного с ней возраста, она вежливо попрощалась со всеми и пошла к выходу. Позднее она вернется, чтобы снова увидеться с матерью, больше ей ничего не нужно.

– Это ее дочь? – тихо спросила Синди.

– Да. У нее еще есть сын, но он очень болен. – Ничего не ответив, Синтия принялась наводить порядок в палате – больше ей нечем было заняться, а девочки разговорились с отцом.

Завтра они собирались уезжать в Париж. Там они пробудут неделю, а обратно поедут через Лондон и снова навестят его. Билл считал такой расклад очень удачным и от души желал им весело провести время. С женой он договорился о том, чтобы сообщить дочерям о разводе на обратном пути – не хотелось портить им впечатление от Парижа. Сегодня же вечером Синтия собиралась свозить девочек на ужин, используя его членство в баре «У Гарри». Одно упоминание об этом заведении вновь напомнило Биллу об Изабель.

Позднее вечером он снова думал о ней, когда в больницу вернулась Софи. На этот раз она все же зашла в его палату.

– Как вы себя чувствуете, мистер Робинсон? – вежливо осведомилась она.

– Все по-старому, – улыбнулся он. – А вы?

В ответ Софи пожала плечами, но глаза ее блестели от слез. При одном только взгляде на мать сердце ее разрывалось. Никаких признаков улучшения не замечалось, никто не мог сказать, очнется ли она когда-нибудь. Как сообщили Биллу сестры, Изабель могла пролежать так не один год и умереть, не приходя в сознание. Ему это казалось крайне несправедливым. Впервые после аварии Билл подумал о том, что лучше бы он тогда умер, а она осталась бы жива.