Почему маму всё достало

За полчаса до того, как нам надо было выходить, Джейн наконец вылезла из своей конуры и закрылась в ванной. Это было сигналом тревоги, ибо для Джейн провести в ванной меньше часа не представляется возможным даже при самом хорошем раскладе.

Я стала бить в дверь и кричать: «Чем ты там занимаешься?»

– Мне нужно помыть голову, – ответный крик Джейн.

– Но ты же мыла голову вчера перед сном, – напомнила я ей.

– Ну так, значит, мне надо помыть ее СНОВА, – заорала она в ответ.

– Нам всем надо выходить уже через полчаса, если хочешь, чтобы тебя довезли до автобусной остановки, – запричитала я. – Если мы не успеем к автобусу, ты опоздаешь в школу, и тебя опять оставят после занятий, а меня вызовут к директору и будут распекать за то, что я такая никудышная мать, потому что ее дочь опять опоздала, хотя это не по моей вине, но ведь госпоже директрисе этого не понять, она же думает, что я как мать-одиночка не справляюсь со своими родительскими обязанностями, и, может, даже захочет забрать тебя из-под моей опеки, потому что, если она опять будет на меня смотреть с укоризной, я начну фыркать и закатывать глаза, прямо как ты, когда начинаешь дуться на всех, а в последний раз, когда мы с ней беседовали, она меня даже укорила, что я жую жвачку, а я не жевала, Джейн, пожалуйста, давай хоть сегодня будешь вовремя.

В ответ тишина. Вероятно, Джейн не слышала мою тираду, потому что воткнула свою голову под душ-удлинитель, который насаживается на кран, специально купленный из-за ее страданий по поводу мытья головы. Когда Джейн впервые увидела этот шланг, она не могла скрыть своего отвращения. «Мать, что это за хрень?» – набросилась она с критикой. Я ей попыталась объяснить, что это такой удлинитель на кран, когда мне было столько же лет, что и ей сейчас, все у себя в ванных имели такую штуку и с ее помощью мыли голову. Она уставилась на меня с таким же недоуменным недоверием, как и тогда, когда я пыталась объяснить ей предназначение телефонных будок. Честно признаться, я и забыла, какая бесполезная фигня были эти резиновые шланги-удлинители, хоть я и расписывала в ярких красках, что это то же самое, что и душ, это было не так, особенно когда он соскальзывал с крана и обдавал тебя водой с ног до головы.

Тем временем Питер наконец выполз из своей комнаты и потащился вниз. Я бросила свои попытки выманить Джейн из ванной и помчалась вниз за Питером, который развалился на кухонном столе и заглатывал галеты Weetabix одну за другой.

– Питер, сколько штук ты уже съел?

Не останавливаясь и продолжая глотать печенье, Питер задумался.

– Шесть, что ли? – наобум сказал он.

– А молоко ты сестре оставил?

– Ну да, – благодушно заверил он меня. – Я еще вдобавок два банана съел, так что молоко мне не нужно.

Его логика меня не убедила, особенно когда в холодильнике находишь доказательства обратного – пустой пакет из-под молока, который, конечно же, он не выбросил, а поставил назад на полку.

– ПИТЕР! Ты опять все молоко выпил!

– Не, мам, не все, – заверил он меня. – Смотри.

Он взял пакет, наклонил его так, что в уголке собралось немного молока.

– Тут еще есть немного.

– Нет там ничего! Вчера вечером был полный двухлитровый пакет молока.

– Да ладно?

– Да ну тебя, может, Джейн просто зальет хлопья апельсиновым соком.

– Да ладно? То есть я хотел сказать, мам, апельсинового сока тоже нет.

– КАК НЕТ? Вчера же была целая пачка сока.

Питер пожал плечами.

– Не знаю. Я только парочку стаканов выпил. А сейчас пачка пустая.

В отчаянии я вздохнула. Я с содроганием представляла себе, как много и часто придется кормить подрастающего Питера, и вот теперь это – моя реальность, он ест так, что я подумываю, а не перезаложить ли мне дом. Когда мы решали с Саймоном, сколько он будет платить алиментов на детей, было просто невозможно никаким законным способом увеличить эту выплату и установить такую сумму, которая бы покрывала расходы на еду для прожорливого подростка с аппетитом как у саранчи, у которого в придачу бычий цепень в ненасытной утробе, потому что по закону, который не представляет, сколько может съесть подросток, Питер должен получать такую же сумму, что и Джейн. Когда у тебя одна зарплата, приходится забыть, как раньше беззаботно курсировала между рядов в дорогущем гастрономе и бросала в тележку все, что душа пожелает, теперь наш лучший друг – это бюджетный немецкий супермаркет.

Питер вылил себе в рот последние капли из чашки.

– Мам, кажется, я забыл форму для физры у папы, – сказал он.

– Что? Это почему?

– Ты сказала, что мы будем на выходных жить у него, поэтому я положил ее сразу в коробку с вещами, которую взял с собой к нему, подумал, что так будет проще. Я же не знал, что в воскресенье вечером мы будем возвращаться домой. Прости, мам. Но я запутался жить между двумя домами.

Я хотела было рассердиться на него, но потом вспомнила, сколько путаницы было, когда мои родители развелись, и всегда получалось, что вещи, которые тебе были нужнее всего на тот момент, оказывались в доме у другого родителя.

– Прости меня, Питер, – ответила я. – Прости меня, сыночек, за все, что сейчас творится в нашей жизни. Мне очень жаль.

Питер меня приобнял.

– Да ладно, мам. Просто, знаешь, временами непонятно ничего.

– Знаю. Ты мне всегда говори, если тебе что-то непонятно.

– Ладно, хотя, может быть, ты напишешь записку-отмазку от физкультуры?

В сложившихся обстоятельствах это было единственное, что я могла сделать, и то под строжайшим запретом не говорить об этом Джейн, ведь если она узнает о записке-отмазке от физры только из-за отсутствия формы, то поднимет такой крик, что живые позавидуют мертвым.

Безрезультатно стучала я в дверь ванной.

– ДЖЕЙН! ДЖЕЙН, ШЕВЕЛИСЬ! НАМ ТОЖЕ НАДО В ВАННУЮ, А ТЕБЕ НАДО УЖЕ ЗАВТРАКАТЬ!

Питер все еще торчал на кухне, играя в телефоне, и тут на меня нашла идея.

– Питер, ты же подписан на свою сестру в инстаграме?

– Ну да.

– Можно мне твой телефон на минуточку?

– Зачем?

– Мне нужно кое-что посмотреть по-быстрому, будь так добр?

– Окей.

Я зашла на страницу Джейн. На первых же шести фотках Джейн красовалась в обнимку с каким-то молодым человеком. Он у нас значится как @harryx9876. Захожу к нему на страницу. Еще больше фоток, где он и Джейн, также в обнимку. Теперь понятно, почему она меня заблокировала.

– Кто такой Гаррикс? – спрашиваю я у Питера.

Он уткнулся в телефон.

– Ты про Гарри, мам? Гаррикс – это его погоняло в инсте. Парень из нашей школы.

– Одноклассник Джейн?

– На год старше. Кажется, он ее бойфренд или типа того.

Так, теперь, по крайней мере, ясно, почему она так часто моет голову. Что мне делать? Сказать ей что-нибудь? Тогда она поймет, что я ее выслеживаю. Решила, что не буду ничего говорить, пока посмотрим, что из этого получится, а меж тем буду следить за ней с телефона Питера время от времени. После моего продолжительного стука в дверь ванной Джейн соизволила выйти оттуда с высокопарной фразой, что выпрямленные волосы стоят завтрака (я грешным делом подумала, что могу сэкономить на тщеславии Джейн, и пока она прихорашивается, ее еду можно скормить Питеру и его бычьему цепню, однако если учесть все счета за горячую воду и электричество, которые она накручивает феном и утюжками для волос, то никакой экономии не выходит), а Питер уже было нацелился на ее порцию, но Джейн гламурно спустилась по лестнице вся из себя и все ради Гаррикса, под мои крики, что я ухожу из дома прямо сейчас, СЕЙЧАС, и любой, кто не выйдет сейчас со мной, может отныне рассчитывать только на себя.

– БЫСТРО В МАШИНУ, В МАШИНУ! – подгоняла я своим ором. – ДЖЕЙН! Что на тебе надето? Где нижняя половина твоей юбки? Господибожемой, тебя не пустят в школу в таком виде. Тебя отправят домой!

– Мать, отдохни чуток, – сказала Джейн. – ВСЕ сейчас носят такие юбки, не надо быть такой старомодной.

– Иди и переоденься. Хотя нет у нас времени на твои переодевания. Будем надеяться, что никто твою юбку не заметит.

– Мать, ты бы уже определилась, что ли, – фыркнула Джейн. – Тебе ли не знать, что краткосрочная потеря памяти и проблемы с концентрацией внимания – это симптомы менопаузы?