Почему мужчины врут

– Вы?

– Ну да, я. А что тут такого?

– Нет, ничего. Просто удивительное совпадение. Вы одновременно соседка Ольховина и его лечащий врач. Согласитесь, это довольно странно.

– Соседкой я стала уже позднее, когда отец Ольховина в благодарность за спасенного сына купил мне квартиру в том же доме, что и себе.

– Какой благородный человек!

– Не говорите так, – покачала головой Аделаида. – У него был свой резон поступить таким образом.

– И какой же?

– Мать Васятки была женщиной очень набожной. И после того как ее младший сын вопреки всем прогнозам врачей остался жив и с каждым днем все более и более удалялся от могилы, она окончательно уверовала в Бога. И к сожалению, ее вера с годами приняла такое неистовое, я бы сказала, такое извращенное трактование, что ее было просто опасно оставлять наедине с маленьким ребенком!

– О господи! Мать Василия была сумасшедшей?

– Для того чтобы поставить ей соответствующий диагноз, нужно было освидетельствование врачебной комиссией. Лично я не имею в своем активе специализации психолога. Но да, определенные психические отклонения у женщины были.

– Какой ужас! Бедная женщина! Бедный мальчик!

– Ну что вы! Василий обожал свою маму. И она всегда была очень добра к нему. Но увы, она вбила себе в голову, что жизнь ребенка все равно находится под угрозой. Что она должна вымолить окончательное исцеление своего сына у Господа. И когда Васятке было семь лет, она ушла в монастырь. Просто сбежала из дома, не сказав, куда направляется и вернется ли назад.

– О-о-о! Бедный мальчик!

– Тогда-то его отец и купил мне эту квартиру, – глухо произнесла Аделаида. – Я заменила Васятке мать. А его отец… Увы, он тоже погиб.

– Да, я знаю. Был застрелен, когда его сыну исполнилось семнадцать лет.

– Васятка вырос глубоко верующим мальчиком. Хотя ни его отец, ни я со своей стороны никогда не культивировали в нем этой религиозности. Но он сам шептал молитвы и говорил, что ему являются святые, которые ласково разговаривают с ним и наставляют на путь истинный.

– И что они ему говорили? – помимо воли полюбопытствовала Мариша.

– Видимо, ничего дурного, – пожала плечами Аделаида. – Учился Васятка всегда очень хорошо. Вечера проводил дома. Ни девочки, ни танцы, ни спиртное, ни другие радости подросткового возраста его не интересовали. Очень благожелательный и славный мальчик, которого совершенно не коснулись трудности подросткового периода. Он всегда говорил мне, что мечтает жить в таком месте, где он мог бы разговаривать с Матушкой и своими друзьями.

– Значит, мама Василия жива?

– Думаю, что он имел в виду другую Матушку, – вздохнула Аделаида. – Васятка так называл Матерь Божью – Деву Марию.

– О!

И в который раз за время этого странного разговора Мариша не знала, что ей сказать.

– Годы шли, а я все меньше оказывала влияния на Васятку. После смерти отца Васятка пришел ко мне и заявил о своем решении поехать по святым местам. В те годы это было еще очень проблематично. Церковь только отстаивала свои позиции и отстраивала свои владения. Многие монастыри, ныне процветающие, в те годы еще лежали в руинах. Денег на их восстановление у церкви еще не было. В стране шла перестройка. Было очень голодно и нестабильно. И зачастую церкви и монастыри восстанавливались силами самих верующих.

И помолчав, Аделаида договорила:

– Все деньги, которые остались Васятке от его отца, ушли именно на это богоугодное дело.

– Что? Василий истратил все деньги своего отца на восстановление храма?

– Впрочем, как теперь оказалось, это было правильное решение. Монастырь, отстроенный на деньги Васятки, стоит и здравствует. А деньги… Что же, они бы все равно сгорели в перестроечные годы. Ведь тогда инфляция сжирала все, что только могла.

– Значит, Васятка помог отстроить монастырь?

– Ну, не только он один. Его денег хватило лишь на одну часовенку. Но были и другие, кто желал сделать вклад в богоугодное дело. Но самое главное, Васятка был единственным, кто ежедневно и еженощно присутствовал при реставрационных работах. Именно он вникал во всякие хитрости и тонкости строительного дела. Богоугодная деятельность Васятки заслужила в конце концов свое признание. Он закончил духовную семинарию. И ныне полностью посвятил себя духовному служению. Его епархия находится очень далеко на Урале. И поэтому я получаю новости от Васятки куда реже, чем мне бы того хотелось.

Вот это было самым худшим, что ожидала услышать Мариша. Она-то надеялась, что Василий Ольховин расскажет ей нечто такое, что позволит выйти на след убийцы Воронцова. А оказывается, об этом нечего и мечтать. Ехать в такую даль ради сомнительной для ее расследования ценности общения с молодым настоятелем какой-то обители в планы Мариши, увы, никак не входило.

Глава 16

Впрочем, оказалось, что все не так плохо. Аделаида встряхнулась и, взглянув на Маришу, произнесла:

– Вижу, вы совсем загрустили. Но вы ведь хотели побеседовать с Васяткой про его детскую погремушку? А в ту пору, когда этот петушок находился у Ольховиных, сам Васятка был совсем младенцем.

Действительно! Василий отдал свою игрушку Маниоле, когда ему было от роду всего три года. И больше он о ней не вспоминал. А вот его родители… О, наверное, у них имелось много разного, что они могли сказать по поводу пропавшей из дома дорогой вещи. И наверняка они поделились случившимся с друзьями семьи, в частности и с лечащим врачом мальчика.

– В вашей требе, если кто и может вам помочь ныне, то это именно я, – подтвердила Маришины мысли Аделаида и, внимательно глядя на девушку, спросила: – Хотите послушать мой рассказ?

Еще бы Мариша не хотела! Она просто-таки жаждала этого!

– Да, да! Конечно!

Аделаида величественно кивнула гладко причесанной головой и важно произнесла:

– Не знаю, откуда господин Ольховин раздобыл эту игрушку для своего сына, но подозреваю, что петушок попал в их семью далеко не безобидным и совсем не праведным способом. Господин Ольховин ради своего сына был готов на все. Он обожал этого ребенка. И когда врачи поставили ребенку страшный диагноз, дав от силы несколько месяцев жизни, он пришел в отчаяние.

Собственно говоря, оба родителя были убиты горем. Старшие дети почему-то не вызывали в них таких бурных чувств. А вот этот последний ребенок, родившийся у пожилой уже четы, неожиданно произвел в их сердцах переворот.

– Именно тогда у матери Василия и наметились первые сдвиги психики.

Но отец, хотя внешне он и держался лучше своей супруги, проводящей дни в рыданиях, молитвах и истериках, переживал еще глубже.

– Он поклялся, что сделает все от него зависящее и не зависящее, чтобы ребенок остался жив. Он платил бешеные деньги врачам, чтобы у его ребенка было все самое лучшее из того, что могла предложить медицина тех лет. И наконец врачи были вынуждены сказать, что теперь все в Божьих руках.