Почему умирают гении

— Ты окончательно лишился рассудка, я сыпала петрушку! С меня довольно, я уезжаю, а ты живи, как хочешь! Псих ненормальный!

— Давай, давай! — кричал Андрей, — проваливай, гиена! Агент раскрыт, и должен в тень уйти. Не вышло обмануть, убить не вышло, ваш козырь бит. Ха–ха! Ваш козырь бит!

Андрей закрылся в комнате и сел за компьютер. Ему нужно как можно быстрее закончить роман, пока враги не додумались до еще какой–нибудь пакости. Времени почти нет, да много его и не нужно, произведение уже практически готово — осталось дописать лишь последние несколько глав. Андрей с головой ушел в работу и старался не обращать внимание на то, как Наташа нарочито громко хлопает дверцами шкафа и пакует вещи. Пусть уходит — предателям с ним не по пути…

Когда Наташа ушла, Андрей зашел на кухню и принялся вытирать тряпкой остатки супа, который растекся уже по всей кухне. Мысли Андрея целиком сосредоточились на романе, главных героях и сюжетных линиях. Он был очень увлечен и не обратил никакого внимания на то, что среди курицы, картофеля и прочих ингредиентов супа, встречавшихся тут и там, не было ни единого следа петрушки…

Глава 11

Прошло несколько недель. Все это время Андрей провел в нервном напряжении и старался не выходить из дома без особой надобности. Взяв отпуск за свой счет, он почти все время проводил за компьютером, внося в свой роман последние штрихи, а когда тот, наконец, был полностью закончен, он отослал его в несколько крупных издательств, и в ближайшее время надеялся получить ответ.

Андрей почти не замечал отсутствия Наташи. Конечно, в редкие минуты ничего не деланья ее образ вставал перед глазами, и странное чувство ностальгии с болью отзывалось в сердце, но этих мгновений было не так много. Все силы и эмоции уходили на роман, и Андрей был благодарен судьбе, что никто не отвлекает его громкой музыкой, назойливыми просьбами или же простым недовольством. Он жаждал тишины и покоя, и наконец–то обрел их — а чего еще нужно творческому человеку, вся жизнь которого подчинена единственной цели — созданию подлинного шедевра и признания собственных заслуг! Он не заходил в свой клуб и даже не общался с Багирой. Все это было неважно по сравнению с тем, чем он занимался. Все это могло подождать…

Однако время шло, а ничего не менялось. Враги никак не заявляли о себе, молчали и издательства. Но если первое обстоятельство не могло не радовать, то второе раздражало. Казалось бы, чего они ждут, чего тянут? Найдя золотую жилу, принято радоваться и восхищаться, так в чем же дело? Замерли в ожидании? Впали в прострацию от великого труда, который попал им в руки? Заняты подсчетами грядущих прибылей? Андрей ожидал откликов по прошествии нескольких дней, однако, с момента отправки романа в издательства минула пара недель. И ни ответа, ни привета. Вообще ничего…

Андрей снова потянулся к водке. Он пил дни напролет, едва ли не каждый час просматривая электронную почту, но писем от издательств не было. Раздражение переросло в отчаяние… Он не мог ничего делать, ему не хотелось есть, спать, смотреть телевизор или писать что–нибудь еще. Таких депрессий Андрей не испытывал никогда, и порой он с трудом сдерживался, чтобы не полоснуть по вене ножом или не наглотаться таблеток. Жизнь теряла смысл… Она была просто не нужна…

Минуло еще несколько дней, абсолютно пустых и безрадостных. Все мечты рушились, как карточный домик. В его честь не назовут города и улицы, не воздвигнут памятники, его не покажут по телевизору, не напишут о нем в газетах… Так и суждено умереть в забытьи, брошенным, ненужным, непонятым… Неужели он это заслужил, неужели по праву остался не у дел? Месяцы трудов коту под хвост… Не осталось ничего, сколь бы то ни было важного и значительного… У него никогда не будет славы, жалких рабов. Он не станет любимчиком женщин, к его ногам не упадут великие мира сего и не станут умолять побыть хоть минутку в его тени… Ему придется самому заполнять жалкие квитанции, носиться, как угорелому в поисках денег, прованивать потом, трястись в метро… стать таким, как все… Такой же пустышкой и марионеткой, такой же жалкой песчинкой и отбросом истории… Невыносимо… Этого просто не может быть…

Ну почему же эти издательства публикуют всякую шваль? Выбрасывают пачками бездарные книженции, по которым плачет костер? Эти фантасты и детективщики, которые лишь обыдляют людей, превращая их в тупых, послушных баранов, почему же они востребованы, а он нет? Почему великий труд должен навсегда остаться в тени и пропасть, хотя мог принести пользу миллионам? Неужели жалкий ширпотреб с книжных развалов про мочилово и инопланетян — это и есть то, что хочет этот бездарный плебс… Неужели ему совсем не хочется света, тепла, чистоты, правды в конце концов…

Или просто кто–то решил, что это не нужно? Некто властьимущий, продвигающий в массы дешевые песенки про любовь, бездарные скандальные ток–шоу, примитивную литературу и кинофильмы? Как же порушить многослойные барьеры врагов, вся жизнь которых подчинена тому, чтобы люди не задумались, кто правит ими, не восстали, не скинули с себя их обременительные оковы, а молча и безропотно прованивали потом, даже и не думая сунуть нос в иную, более глубокую плоскость…Этого никогда не позволят сделать властьимущие угнетали, трясущиеся за свои места и жаждущие иметь в подчинении один лишь скот, но не разумный народ …

Где же водка?… Она должна помочь… должна дать ответы на мучающие вопросы. Как невыносимо существование в этом примитивном мире, построенном таким образом, чтобы уничтожать всякое инакомыслие, чтобы подавлять индивидуальность и превозносить стадо… От бюрократических препонов до армии, от уравнительных законов до восхваления отбросов в музыке, литературе, театре и кино… Все это преследует лишь одну цель — мерзкую и отвратную — отупить нацию… Ни одному человеку так и не суждено увидеть роман Андрея… Потому что так решил враг! Подонки! Мерзкие жалкие человечишки!

Андрей принялся метаться по квартире и крушить все подряд — тарелки, стаканы, коробки с компьютерными дисками. Он вытаскивал из шкафов одежду и кидал ее на пол, в отчаянии топча ногами. Он кричал и матерился, пиная стулья и кресла, а затем, обессилев, лег на пол и зарыдал… Он не хотел больше жить… Ему все обрыдло. Этот жалкий мир, эти жалкие люди, эти всесильные враги… Поднеся ко рту водку, он пожирал ее жадными глотками, а потом кашлял и плевался, но все равно пил… Потому что не видел иного выхода и пути спасения. Вся жизнь напрасна, а борьба не имеет смысла. Все кончено… Все пошло не так…

Андрей закрыл глаза. Истерика выпила все соки — хотелось лечь и уснуть. Он настолько глубоко ушел в себя, что даже не заметил, как в замке повернулся ключ, и в квартиру зашла Наташа.

— Андрей, я пришла забрать вещи, — сказала супруга, но замерла на полуслове, как только оглянулась по сторонам….

Она пришла в ужас от царящего бардака: от побитой посуды, разбросанных вещей и грязи… Словно пришла не в дом, где прожила несколько лет, о котором заботилась и старалась держать в чистоте, а в наркоманский притон. Вскоре ее взгляд натолкнулся на Андрея, лежащего в комнате, и она тот час устремилась к нему. Небритый, с грязной головой, в драной одежде, с красными от слез и алкоголя глазами, он мало чем напоминал ее мужа… однако это был он…

Окатив Андрея холодной водой и выслушав в свой адрес нелицеприятную матерную тираду, она принялась трясти его за плечи.

— Андрюша, миленький мой, что с тобой стало, на кого ты похож?

— Оставь меня, безумное видение. Дай хоть подохнуть молча, в тишине…

— Боже мой, Андрюша! Если б я только знала, что с тобой станет, я бы ни за что не ушла. Прости меня, миленький мой, я же как лучше хотела. Сейчас я тут приберу.

— Предателям не место средь поэтов.

— Что ж ты такое говоришь, глупыш! Ну ничего, ничего. Ты полежи, а я все сделаю.