Почему Всегда Я? Part II
Шрифт:
— Эй! Мужик! Ты чего здесь забыл?!
Высокий лысый мужчина — стоявший у прохода в соседнее отделения лагеря с автоматом на ремне — высокомерно изучил Аврелия с ног до головы:
— Проваливай пока ходить можешь! Сюда посторонним нельзя!
…И так повсюду…
Каждый из вооруженных ублюдков — знает его в лицо. У них приказ. Естественно…
И все же… Застрять в «жилой зоне»… Да… Были свои плюсы.
«Жилой зоной» — именовалась территория в два квартала Батон-Руж, где «ночевали» и «отдыхали» практически все члены «Белой Силы». Ну а наличие баров именно здесь — давало возможность, периодически услышать кое-какую информацию. Пьяные ублюдки редко следят за своей речью. Из различных разговоров — услышанных урывками или случайно подслушанных — Аврелий смог собрать воедино, более-менее целостную картину. Но только
— «…Количество видимых мной здесь людей, превышает сотню. С лихвой. И это только работяги: трудящиеся на пищевых фермах — находящихся здесь же. Охрана — что не покидает территорию лагеря. Ополчение значит. „Выездные“ — что мотаются по округе, сопровождая караваны и производя сбор платы с мелких лагерей в округе. Уверен что рядом с Борком — имеется по меньшей мере, еще около полсотни бойцов. Но я не уверен. Лишь догадки. Резиденция местного барона — располагается восточнее „жилой зоны“. У прохода укрепленная баррикада, с двумя крупнокалиберными пулеметами. Туда периодически таскают еду, выпивку и девочек — приглянувшихся Борку. Но он сам никогда не показывался именно здесь. Наблюдателей, наверняка докладывающих напрямую главному — я смог вычислить троих. Думаю, есть и другие. А еще здесь полно наркоты. Ума не приложу, где бойцы СБ берут героин. Не исключаю, что производят сами… И черт возьми! Я не видел еще ни одного человека, кто не пил бы или бы не сидел на колесах. Или на игле… Так. Сосредоточься. Спокойней Марк. Спокойней…»
Аврелий бесцельно бродит среди сооруженных прямо под открытым небом лежанок. Множество людей — под кайфом и просто пьяных — «тусуются» по территории «жилой зоны». Грязь. Смрад. Отходы человеческой жизнедеятельности бьют в нос, вызывая тошноту. Вот какого-то бедолагу запинывают ногами двое уродов, в маленьком переулке; а вон напротив, через улицу — несколько тварей сношаются прямо на картонке — в блевотине и ссанине. Аврелий в тысячный раз проходит по этим мерзопакостных улицам — бессознательно направляясь в цеха с крытыми фермами. Туда ему можно. Только туда, да и в бары. Устроившись работать на ферме — получил возможность сохранить остатки разума. Но спать здесь не дозволялось. Пришлось искать укромный уголок, где-нибудь поблизости. Если не выполняешь никакой работы — можешь сдохнуть от голода. Платят выпивкой или таблетками. Обмениваешь их на то что хочешь в пункте выдачи. Конечно, можно и проще: отобрать у тех кто послабее и не заморачиваться. Так существуют порядка сорока процентов этой клоаки. Но находясь под присмотром «свыше» — Марк решил лишний раз не светиться. И вот, очередной вечер уныния и злобы — и наш парень перебирает в голове все данные в тысячный раз, не прекращая размышлять о побеге:
— «Нефтеперерабатывающий только вершина айсберга… Нужно отдать Борку должное. Он вовремя подсуетился и сделал то, о чем другие и не помышляли…
Стюарт Тезериус Боркельо. Этот жирный боров — был членом совета директоров крупной компании, занимающейся переработкой и добычей нефти. Когда вся цивилизация накрылась медным тазом — он единственный, кто бросил огромные силы для сохранения работоспособности завода. И здоровенного завода, и нескольких вышек в Мексиканском Заливе. Небольшая армия — прекрасно обученных и злобных наемников — быстро разобралась с недовольными работягами на заводе: желающими лишь поскорее вернуться к своим семьям. Этого так и не случилось. Вот уже более чем полтора года: оставшиеся в живых специалисты нефтедобывающей промышленности — находятся в самом обыкновенном рабстве. Территория вокруг перерабатывающего — превратилась в цитадель. Еще через некоторое время — Борк присоединил и химический завод — находящийся поблизости. Ну а после: когда стали приходить выжившие — лагерь разросся до небывалых масштабов. Насколько я могу судить из своего „ограниченного местонахождения“: город Батон-Руж — полностью под контролем СБ. Ну или по крайней мере — его промышленная часть…»
Неожиданно пролетевшее прямо перед его носом тело — плюхнулось на грязный асфальт. Такого внезапного прерывания своих размышлений — Аврелий никогда не видел. Женщина растянулась на земле у его ног, болезненно постанывая с закрытыми глазами.
— …И еще только попадись мне на глаза шлюха!
Мужчина стоящий в дверном проеме — наверняка и являющийся причиной такого резкого ускорения этой дамы — злобно
захлопнул дверь, продолжая нецензурно выражаться уже внутри. В любой другой раз — Аврелий бы просто прошел мимо. Такое здесь происходит сплошь и рядом. Но не сейчас. Что-то его остановило. Марк склонился над женщиной и помог ей сесть:— Мисс? Вы в порядке?
Брюнетка раскрыла глаза и взглянула в лицо парня с усмешкой:
— «Мисс»? Уже и не помню, когда ко мне так обращались в последний раз…
Ее грязные спутавшиеся волосы свисали до плеч, а под правым глазом на бледном лице — сиял свежий синяк. Разбитые в кровь губы. Одного взгляда на эту особу хватало, чтобы понять каким образом она добывает себе на пропитание.
— Вонючий козел решил что я у него ворую! — женщина смачно плюнула в сторону захлопнувшейся двери, — Урод… — она обернулась к Аврелию, — …Всего лишь неудачный день… — женщина улыбнулась разбитой губой, обнажая темные от табака зубы, — Я тебя что-то раньше не видела. Новенький?
— Две недели как. — Аврелий поднял избитую с земли и поставил на ноги, — Дойти до ночлежки своей сможешь?
— Конечно! Этот гандон бить нормально не умеет!
Марк неоднозначно поглядел на темноволосую. Коротко кивнул и пошел прочь — все дальше отдаляясь от женщины.
— Эй! Парень! — она догнала его и положила руку на плечо, заставляя Аврелия обернуться, — Ты вроде ничего… Ну… может проводишь?
Стараясь быть как можно обаятельней — побитая наклонила голову в бок и ухмыльнулась.
— Извини. Мне не чем тебе платить.
— Что?! Да за кого ты меня принимаешь?! — внезапное возмущение, так же внезапно погасло, — …Ладно… Проехали. Мы оба знаем, кто я такая… А вот ты… — она оценивающе поглядела на Марка, — …Я таких здесь не встречала… Как тебя зовут?
— Аврелий. — сухо ответил парень, смотря куда-то сквозь женщину.
— Я — Каталина. Ну так как? Проводите даму, господин Аврелий?…
Марк в очередной раз проснулся от шорохов за стеной — сопровождаемых тихими стонами и поскрипыванием кровати. Возможно кто-то другой на его месте только бы посмеялся; возможно пожурил бы в сердцах, а возможно и вовсе бы не услышал. Ну или сделал бы вид, что не услышал. Но только не Аврелий…
— Да сколько блядь можно?! — подкрепив свой крайне раздраженный вопрос, яростными ударами кулака в стенку к любвеобильным соседям.
Спал он и так слишком плохо, чересчур чутко, а уж если под боком постоянно еще и постельные марафоны устраивают — то ни о каком спокойном просмотре сновидений не могло быть и речи. Сев на постели — сильно сгорбившись — подпер разболевшуюся голову о кулаки. Конечно же Элизабет и Джонни ни виноваты. Как будто, он без них сможет нормально поспать. Все дело в нем. В нем самом…
Скорее всего, в этом виновата усталость. Сил больше не становится. Организм изнашивается. Нервы изнашиваются. Иногда Марк напоминал сам себе, старый дырявый, с бесконечными заплатками плащ. Весь расползается по швам. Но он пытается сохранить пристойный вид, насколько это возможно. Потому что иначе — все — пиздец. Разница лишь в том, что плащ можно выбросить. Или сжечь…
А вот куда деть себя? Со всеми этими проклятыми мыслями и воспоминаниями — неотступно преследующих его каждый гребанный день? Каждую ночь?
Пройдясь невидящим взглядом, по обильному разнообразию предметов — заполняющих пространство его комнаты, на втором этаже особняка на холме — с огромным усилием заставил себя подняться на ноги. Подойдя впотьмах к комоду у двери — на ощупь нашел сигареты. Зажигалка чиркнула и маленький огонек осветил комнату.
Запах табака наверное уже никогда не выветрится из этой спальни: слишком прокурено. Широкая двуспальная кровать — установленная параллельно двери, со смятой, влажной от пота постелью. «Нужно переставить к другой стене… Может хоть не так слышно будет?» Обширное окно: занимающее почти всю стену напротив входа. Два тяжелых, низких, вещевых комода: один у двери, второй — «в ногах» у кровати. Больше никакой мебели, но из-за множества других мелких вещей — комната кажется захламленной. Избранные образцы огнестрельного оружия — заботливо развешаны на стенах, вперемешку с холодным. Бережно хранимые и любовно почищенные. «Трофеи и памятные моменты…» — как любил говаривать Марк. Навряд ли он когда-нибудь вообще будет пользоваться хоть чем-нибудь из обширной коллекции. Ему просто нравилось их собирать.