Почерк дракона

– А кто вам сказал, что у нас будут длительные отношения?

– Никто, – честно признался Шатов, – это я сам придумал. Только сейчас.

– А мое мнение тут не учитывается?

– Зачем? Как было сказано в «Домострое» – жена да убоится мужа своего.

– Жена… Мужа… – Вита покачала головой.

– Не понял… – протянул Шатов, садясь на постели, – это после того, что ты со мной этой ночью сделала… После того, как я отдал тебе самое дорогое, ты не хочешь выполнить долг любого порядочного человека?

Вита молча рассматривала Шатова. Очень спокойно.

– Что? – возмутился Шатов, – Ты решила надругаться надо мной, а потом… Не выйдет, милая. Я внимательно читал документы о феминистках, так вот они придумали замечательный термин – посткоитальное несогласие. То есть я в принципе был согласен заняться любовью, а после передумал. И подал на тебя в суд за изнасилование. Ты сядешь, радость моя.

– И на кого ты будешь подавать в суд? Ты даже фамилии моей не знаешь, Евгений Шатов. Ты настолько неразборчив в связях, что даже не поинтересовался ни фамилией, ни возрастом. Ты – мужчина легкого поведения, Евгений Шатов.

– Это оскорбление. Прямое оскорбление, и оно может быть смыто только кровью! – Шатов попытался схватить Виту, но чуть замешкался, застигнутый внезапной болью в боку, и Вита увернулась.

– И это в моем собственном доме! Временный мужчина нападает на женщину, уделившую ему пару часов… Какое падение нравов, Евгений Шатов. Кроме этого, убивать тоже нужно эстетически, а не голым бросаться душить даму немытыми руками. И, кстати, где ты умудрился заполучить эти замечательные синяки? Уже пару дней, я вижу, прошло.

– Женщина, не пялься на голого мужчину. Мы на стриптиз не договаривались. А синяки – это как макияж, заменитель шрамов, которые должны были меня украсить и сделать неотразимым.

– Ладно, Евгений Шатов, тогда я вам сообщаю, что через час мне нужно уходить на работу. А это значит, что если ты через пять минут не будешь под душем, а через пятнадцать минут за столом, то останешься без завтрака.

– А если ты через секунду меня не поцелуешь, то я останусь без ума, – предупредил Шатов.

– Что вы говорите? – Вита подошла к Шатову и провела ладонью по его щеке.

– Ты меня не выгонишь из дому, если я заговорю о любви? – Шатов осторожно привлек Виту к себе.

– Я тебя просто убью, если ты не заговоришь об этом.

– У тебя зеленые глаза, – сказал Шатов.

– Да.

– И необыкновенно нежная кожа…

– Да.

– И необычайно вкусные губы…

– Я знаю.

– И, исходя из всего вышеизложенного, я тебя люблю.

– Минуточку, минуточку, – Вита чуть отстранилась, – ты меня любишь или целуешь?

– Люблю. И целую… И…

– И не забываешь, что через пять минут должен быть в душе, а через пятнадцать…

– А можно я обойдусь без душа и без завтрака, что-то мне не этого хочется.

– И, если честно, я могу выйти на работу не через час, а через полтора, – Вита прошептала это на ухо Шатову, нежно прикасаясь губами.

– А ты не можешь взять отгул? Или отпуск…

– Или уволиться с работы, – пробормотала Вита.

– Или уволиться с работы, – Шатов почувствовал, что задыхается, что все уходит куда-то, что в целом мире остается только он и Вита, что…

– Телефон, – выдохнула Вита.

– Черт с ним!

– Телефон! – повторила Вита, – Звонит твой телефон.

– Черт, – Шатов замер, опустив голову.

– Я принесу, – сказала Вита, вставая с постели.

– Зачем… – простонал Шатов.

– Ты всю ночь что-то бормотал о телефоне.

– Я хотел его разбить.

– Разбей, – разрешила Вита и положила телефон на подушку.

Телефон продолжал настойчиво трезвонить.

Вита взяла с постели халат и оделась. Шатов взял трубку:

– Да.

– Доброе утро. Я полагаю, что вы еще у дамы, – утвердительным тоном спросил Арсений Ильич.

– Не ваше дело!

– Мое, господин Шатов, мое. Так как вы у нее, то вполне можете выйти на улицу и посмотреть на работу правоохранительных органов в районе строящегося дома.

– Это обязательно?

– Вовсе нет. Просто я хотел убедиться, что вы мне поверили и больше не будете обращаться к этому вашему источнику.

– И что найдут правоохранительные органы на стройке? – Шатов оглянулся на Виту, но она уже вышла из комнаты.

– Просто труп. Со следами насильственной смерти. А вы что думали?

– Не слишком ли много таких находок?

– Это вы у меня спрашиваете? – ударение было сделано и на «вы», и на «меня». – Все вообще могло закончиться только одним трупом. Одним единственным. Вашим. Или вы считаете, что цена слишком высока?

Шатов промолчал.

– Хочу вам напомнить о необходимости подзаряжать сотовый телефон. Для чего вам будет нужно на несколько часов заехать на проспект Индустрии. Но перед этим – мне нужна информация. Подробная информация о всех без исключения… Я подчеркиваю – о всех без исключения смертях из моего списка. И о Константине Башкирове тоже.

– О Башкирове, – Шатов оглянулся на дверь и понизил голос, – я получил некоторую информацию.

– Вот как? И когда? Или вы вчера не все мне рассказали?

– Все я вам вчера рассказал. А Башкиров – это авторитет по кличке Костя Шкир. Был ранен в конце мая возле своего дома, попал в клинику «Гиппократ», почти вылечился, но внезапно умер.

– Это все?

Да.

– Точнее, когда он был ранен? – голос Арсения Ильича стал жестким и требовательным. Он словно был недоволен тем, что Шатов не достаточно точен в своем докладе.

– Двадцатого мая его подстрелили, – сказал Шатов чуть громче, – через неделю – умер. В «Гиппократе». Это все, что мне удалось узнать. Еще – там же и проводилось вскрытие. Теперь – точно все.

– Точно все, – повторил Арсений Ильич.

– Да. Может быть, вы назовете мне того, кем стоит заняться в первую очередь? У меня есть некоторые опасения… – Шатов боялся, что Арсений Ильич оборвет его, как обычно.

– Опасения? Что именно?

– Тот человек, который отправил за мной служку…