Почерк дракона

– Да, – протянул Шатов, чувствуя, как мороз пробегает по коже.

– Поймал бы тех козлов – угробил бы обоих. И рука бы не дрогнула, – сказал водитель. – Без суда и следствия. Расплодилось этого дерьма – не выгребешь.

Машина въехала в поселок.

– Тебе куда? – обернулся водитель.

– Мне нужен участковый, – Шатов покрутил головой, высматривая, к кому бы обратиться с вопросом.

– Сейчас, – кивнул водитель и притормозил возле небольшого рынка, – участковый с утра должен быть или дома, или на рынке.

– Серьезно?

– Из личного опыта знаю. У меня фазенда в соседнем районе, – водитель высунулся в окно. – Слышь, пацан, где тут у вас участковый.

Пацан не знал, но старушка, торговавшая с земли семечками, информацией владела, и через пять минут Шатов оказался возле дома участкового инспектора старшего лейтенанта Анатолия Григорьевича Григорова.

Шатов дал деньги водителю:

– Подождешь?

Водитель замялся.

– В город торопишься? – понял Шатов.

– Ну…

– Ладно, езжай.

– Ну, ты не обижайся…

– Ладно, – Шатов отвернулся от машины к калитке и потянул за ручку.

Калитка была не заперта.

– Хозяева дома? – окликнул Шатов.

Справа от калитки послышалось низкое рычание. Из пристроившейся под кустом смородины будки медленно вылезала здоровенная черная псина. И то, как она демонстрировала свои клыки, улыбкой назвать было трудно.

– Черный, в будку! – раздался приказ из глубины двора, и пес, не переставая рычать и скалиться, медленно втянулся назад в свое жилище.

Участковый был, так сказать, на полпути к служебным обязанностям. Туфли и форменные брюки уже были на нем, выше пока еще была надета только майка. Сам участковый был уже немолод, приземист, коротко стрижен и мускулист.

– Я из газеты, – Шатов достал из кармана удостоверение, – поговорить хотел.

– Из газеты, – участковый взял удостоверение, внимательно его рассмотрел и протянул его назад, – чем могу помочь, товарищ Шатов?

Старший лейтенант смотрел цепко, и врать ему не хотелось.

– Меня интересуют подробности одного несчастного случая…

– Это что, вчерашней аварии?

– Вчерашней? А что, вчера была авария?

– Еще какая! – участковый улыбнулся широко, словно гордился вчерашней крупной аварией. – Дальнобойщик прицеп потерял прямо посреди поселка, фура перекинулась прямо на шестисотый «мерседес» одного местного крутяка. Шум, крик… Пока я подошел, крутяк уже сподобился вытащить пистолет и получить по роже от дальнобойщика. Ваши уже приезжали. Да вы не стойте, проходите. Я как раз завтракал. Молоком угостить?

– Не нужно, – Шатов прошел вслед за участковым в заросшую виноградом беседку.

– Чего там не нужно? Садитесь. И пироги. Жены моей сейчас нету – уехала в город. Так что – чем богаты, тем и рады, – участковый налил молока из трехлитровой банки в кружку и подвинул ее Шатову, – так вы по поводу «мерседеса»?

Шатов отпил молока. Хорошо. Прохладное молоко в жару… Хорошо. Как там зовут участкового?

– Анатолий Георгиевич…

– Григорьевич, – поправил участковый, почесывая грудь, поросшую густой седой шерстью.

– Извините. Анатолий Григорьевич, я вас побеспокоил не по поводу прицепа. Меня интересует другое происшествие, с Егором Исаевичем Чупиным.

– С химиком? – на лице старшего лейтенанта появилось какое-то странное выражение, нечто среднее между разочарованием и удовлетворением. – А что тут интересного?

– Я как раз и хотел узнать, что здесь интересного? Затем и приехал, – Шатов улыбнулся широко и дружелюбно.

Григоров налил себе еще молока, залпом выпил. Вытер ладонью губы. Движения у него все были уверенные, сильные, без суеты. Хозяйские.

– А чего тут узнавать. Прибежала ко мне его баба, Антонина. С криком, слезами. Я туда, к ним в хату. Они ее еще лет пять назад у родственников Петряевой купили под дачу. Петряева как раз умерла, и ее внуки хатку как раз и продали.

– Это когда было?

– В день, что ли, какой?

– Да, какого числа?

– Двенадцатого июня это было. Меня Антонина аккурат в одиннадцать часов с места сорвала.

– И что там?

– А ничего! Я туда лезть не стал. Глянул с порога – не дышит. И пошел вызывать из района людей. Они приехали через час. Все. Самого Чупина схоронили на нашем кладбище.

– А вы… – Шатов замялся. Что, действительно, спрашивать? Странности? Подробности?

– А вам не сказали потом, что именно там случилось?

– А что говорить? И так все понятно. Полез Егор за кислотой, она, банка, то есть, перевернулась ему как раз на голову. Не за столом будет помянуто. Я только мельком глянул – все равно потом три дня не ел, – Григоров покачал головой и налил себе еще молока.

– У вас очень внимательный взгляд, Анатолий Григорьевич. Цепкий такой.

– Что есть, то есть. Хочешь, скажу, какой номер на твоем документе, – хитро прищурился участковый.

– И какой?

– Номер у тебя тридцать седьмой, а сама бумага выдана полтора года назад. А на фотографии ты в клетчатой рубашке. Точно?

Шатов потрясенно кивнул. Затевая разговор о внимательном глазе собеседника, он хотел просто перебросить мостик к вопросам типа «а не бросилось ли вам что-нибудь в глаза».

– Вам ничего не запомнилось из обстановки? Каких-нибудь подробностей?

– Каких подробностей? Покойный Чупин лежал на животе, лицом… – Григоров дернул щекой, – головой к двери, метрах так в полтора…

– А не могли его, скажем, убить?

– А хрен его знает… – пожал плечами участковый. – Да кому он нужен, чтоб его еще убивать?

– Не знаю. Так не похоже?

– Не знаю. Дом у них на отшибе, если бы даже кто-то и пришел от леса – никто все одно не заметил бы. А через лес полчаса пехом – дорога. И вокзал.

– Понятно… Так что – могли.

– Могли. Только кто?

Теперь уже плечами пожал Шатов.

– То-то и оно, – тяжело вздохнул участковый.

– А жена… вдова его, где сейчас?