Почетный караул
Шрифт:
Техник Андерсон навела на офицеров полевой бинокль.
— Я знаю того, кто впереди, — сказала она. — Это полковник Моубри.
Рядом, за пультами, глядя на залитое солнцем летное поле поверх передатчиков, приборов и рукояток настройки, сидели техники пятого класса Белл и Келлер. Время от времени они что-то говорили в микрофоны в ответ на несущуюся из динамиков жужжащую разноголосицу.
— Ветер Л-лав, прием… — сказала Келлер.
Неизвестно откуда вдруг возник голос, занудно тянувший с техасским акцентом:
— …На борту самолета находится бригадный
— Пять-ноль, Оканара-вышка, — сказала техник-сержант Белл. — Список пассажиров получен. Вас уже ждут. Посадку разрешаю. Полоса один-четыре. Будьте внимательны при заходе на посадку — там строится новое здание. Ветер Л-лав, слабый… — Она повернулась к технику-сержанту Андерсон: — Они выходят на третий разворот.
Андерсон взяла телефонную трубку.
— Третий разворот, сэр! — сказала она и положила трубку на место.
— А, вот он, — сказала техник-сержант Мерфи. — Я его вижу. Что у них за машина?
— Си-шестьдесят, «Локхид», дорогуша, — сказала Андерсон.
— Господи, она их все наизусть помнит!
Из динамика донесся мягкий голос диспетчера, работающего на частоте авиабазы в Орландо в пятидесяти милях от Оканары:
— …Разрешаю в направлении Джексонвилла, высота тысяча…
Чей-то возмущенный голос проскрежетал:
— Не понял, не понял. Повторите…
— Повторяю: на Джексонвилл, на четырех тысячах. Прием…
Другой, более громкий и высокий голос произнес:
— …Нахожусь четыре-пять от вышки, дайте контрольную линию…
— … вы же мне передали Р-пять-С-пять. О’кей.
Техник-сержант Келлер пристально вглядывалась в какую-то точку в небе за пределами аэродрома.
— Черт бы его побрал, — воскликнула она. — Опять этот, с запада… — Она взяла в руки микрофон. — Си-семьдесят восемь, в двух милях западнее аэродрома. Я Оканара-вышка. Вы меня слышите? Качните крыльями, пожалуйста. Прием…
Тут же в ответ раздался чей-то голос:
— А если ты меня слышишь, крошка, качни своей вышкой. Я в сорока пяти милях на северо-запад. Си-сорок семь, а не семьдесят восемь. Улавливаешь? Армейский девять-девять-три. Хочу войти в вашу зону.
— Армейский девять-девять-три, — сказала техник-сержант Белл в микрофон. — Говорит Оканара-вышка. Аэропорт закрыт примерно на три-ноль минут. Вам придется подождать. Сделайте левый разворот и идите по кругу. Будьте на связи. Когда аэродром откроют, вы будете вторым на посадку.
Келлер повернулась к Андерсон:
— Он не выполняет команды, а может, просто не слышит! Не понимаю, что он выделывает. Придется, пожалуй, ему посигналить. Как вы думаете?
— Ага, посигнальте, Мерфи, — сказала Андерсон. — Видите? Вон он…
Мерфи наклонила сигнальный прожектор.
— Вы прямо на него наводите, — сказала Андерсон. — Так он не увидит, под таким углом. Дайте ему красный предупредительный
и следите за его элеронами и рулем направления. Он качнет рулем, что понял…— Оканара-вышка, я морской А-один-три…
— А, опять этот парень, — сказала Белл. — Летающая лодка, кажется, из Сэндфорда. Видимо, заблудился; но, по-моему, он просто валяет дурака. Спрашивает, где он находится…
— Ага! Вот он качнул рулем!
— Отлично, пошел в облет. А теперь займитесь си-шестидесятым, детка. Они уже сели, видите? Сейчас будут выруливать на стоянку. Дайте им зеленый свет — короткие вспышки, так, правильно. — Техник-сержант Мерфи, подняв к глазам бинокль, смотрела, как си-шестьдесят движется вдоль ангаров.
— Ой, мне тоже хочется поглядеть, — сказала Белл. — Можно мне взглянуть, когда они будут выходить?
— Ладно. Идите и вы посмотрите, Келлер. Только возьмите с собой микрофон. Ничего, дотянется. Вдруг кто-то выйдет на связь…
Тесно прижавшись друг к другу, они прильнули к выпуклому стеклу вышки.
Прямо под ними Си-60 подрулил к перрону и развернулся к ним боком. Спустя некоторое время двигатели смолкли, дверь кабины открылась.
— На караул! — раздался чей-то резкий голос; первое слово прозвучало совсем тихо, а второе грянуло что было силы. Высокий чернокожий тамбурмажор опустил поднятый жезл; восемь барабанов рассыпались четкой приглушенной дробью; восемь одновременно поднятых труб торжествующе протрубили туш.
— Ой, какой симпатичный! — сказала Андерсон. — Генерал Николс! Если это, конечно, он. Он похож на этого… ну, этого киноактера… вы знаете, такой высокий, спокойный…
Мерфи схватила ее за руку.
— Ой, дайте мне поглядеть, Мона! На одну минутку!
Андерсон отдала ей бинокль.
— А второй — так себе. Я про генерала Бакстера. Кто он такой?
— Понятия не имею! Да у них там пропасть генералов!
— Ну дайте же мне взглянуть! Ну, пожалуйста, Роз…
— Смотрите, они, кажется, будут обходить строй почетного караула…
Два генерала, пожав руки офицерам, стоявшим в короткой шеренге посреди перрона, двинулись к правому флангу взвода почетного караула. Тамбурмажор взмахнул жезлом, и флейты поднялись как одна. Жезл опустился, и они засвистели — пронзительно, сладко и взволнованно, радостным и высоким звуком перекрывая дробь барабанов. В конце такта вступили горны; всего три ноты, но они сразу все преобразили, музыка зазвучала ярко, казалось, играет целый оркестр, и было видно, что тамбурмажор это чувствует и испытывает заслуженную гордость.
— …все выше и выше, к самому солнцу, — торжествующе запела Белл.
Из пустоты эфира знакомый уже голос с упреком произнес:
— Оканара-вышка! Это девять-девять-три. Когда наконец разрешите посадку?
— …Венчает нас слава иль гибель нас ждет, — пела техник-сержант Белл.
Келлер взяла в руки микрофон.
— Армейский девять-девять-три! Говорит Оканара-вышка. На перроне встречают высокое начальство, аэродром закрыт до тех пор, пока не закончится церемония встречи. Я вам сообщу.