Почтальон, шире шаг!
Шрифт:
— Лучше в окно гляди, может, своих увидишь, когда к вокзалу подъедем.
Поезд еще и правда долго постукивал на стрелках, проезжал под какими-то мостами, пока наконец не остановился перед ярко освещенным зданием.
И почти сразу же Валя увидела Галю и дядю Миколу. Они стояли на перроне, как раз напротив их вагона. Валя помахала им рукой и вместе с дядей Адамом пошла к выходу.
А еще минут через десять они уже сидели в такси и ехали по праздничному городу. На коленях у Вали лежал букетик гвоздик — Галин подарок, а сама Галя говорила, говорила, говорила… Называла улицы, по которым они проезжали, площади. «А вот здесь парады бывают… А вон там кукольный театр… А это —
Дядя Микола попросил таксиста ехать помедленнее: «Пусть наша гостья городом полюбуется». И сам время от времени перебивал Галю, вспоминал, какими были эти улицы в первые послевоенные годы.
Они довезли Адама Степановича до самого дома, где жила его младшая дочь, а затем снова колесили по городу, любуясь из окон памятниками, зданиями, мигающими, переливающимися огнями иллюминации.
Тетя Катя заждалась их.
— Это же надо — так долго от вокзала добираться, — ворчала она на дядю Миколу, доставая из буфета тарелки. — Автобусом можно было давно туда и обратно съездить. Я уже волноваться начала.
Дядя Микола молчал и лукаво усмехался девочкам.
Вскоре тетя Катя велела всем мыть руки и идти к столу.
Только после ужина Валя вспомнила о своей сумочке, в которой вместе с гостинцами лежал букетик Галиных пунцово-красных гвоздик. Валя понюхала цветы. Они пахли морозом.
Галя сняла с буфета стеклянную вазочку, налила в нее воды и поставила цветы. А Валя тем временем достала из сумочки свои гостинцы. Очень они всем понравились, особенно краснобокие яблоки.
— Теперь таких на рынке не увидишь, — сказала тетя Катя.
Узнав, что яблоки послала Люся, Галя сморщила нос и насмешливо хмыкнула. Но яблоко себе выбрала самое большое и самое красивое.
Спать девочек положили вместе на широкую тахту, а перед тем они долго рассматривали Галины коллекции: значков, среди которых было много иностранных, открыток с портретами киноартистов. Валя тоже собирала открытки, но у нее их было куда меньше.
Назавтра сестры не расставались ни на минутку. Ездили в парк, ходили в кино, смотрели у соседа-художника цветной телевизор. Валя перелистала книги в Галиной библиотеке и в душе пожалела, что зимние каникулы коротки — все не прочтешь…
Наступил второй день.
И вот в этот-то день случилось происшествие, о котором они обе не могут вспомнить без краски стыда на щеках.
Да только краснеют Галя и Валя по разным причинам.
Началось с того, что утром после завтрака дядя Микола сказал:
— А сегодня, Валюша, знаешь, куда вы пойдете? В цирк. Ты когда-нибудь была в цирке?
Валя в цирке не была. Видела выступления артистов цирка по телевизору, но телевизор — это ведь совсем не то. Побывать в цирке — Валина давняя мечта. Но от взрослых, которые иногда ездили в столицу на неделю и даже больше, она слышала, что попасть в цирк почти невозможно. Билеты продают заранее, за месяц вперед, попробуй достань…
Валя радостно повернулась к сестре и вдруг увидела, что Галя сморщилась и хмыкнула — точно как вчера, когда она вспомнила о Люсе. Но дядя Микола строго посмотрел на нее и подал две розовые бумажки.
— Чур, только не опаздывать и держаться вместе. Народу там будет много, а Валя города не знает.
Галя взяла билеты.
— Папа, а на мороженое, на лимонад…
— Вот вам и на лимонад, и на мороженое, — высыпал на стол целую горсть меди и серебра отец.
Народа в цирке и впрямь было тьма-тьмущая — не пробиться. В основном школьники: и такие, как Валя и Галя, и постарше, и поменьше. Мальчишки, которые уже успели раздеться, гонялись друг за другом, толкались.
Были и взрослые, чаще всего с маленькими детьми, совсем карапузами. Дневное представление…Пока сестры сдали в гардероб свои шубки и выбрались из толпы, им чуть ноги не оттоптали.
Галя тут же повела Валю к продавщице мороженого и купила два «пингвинчика». Затем они нашли свои места во втором ряду, сели, а вскоре началось представление.
Все было так, как Валя себе и представляла, и все — немножко иначе. На арене выступали клоуны и гимнасты, жонглеры и фокусники, ездили на велосипедах медведи и танцевала на натянутой под самым куполом проволоке балерина в блестящей юбочке. Каждое выступление зрители встречали и провожали бурей аплодисментов. Не жалея ладоней, Валя аплодировала вместе со всеми. Радость переполняла ее. Но когда она искоса посмотрела на Галю, то даже растерялась.
Галя не глядела на арену. Отвернувшись, она махала рукой — подавала кому-то знаки.
— Ты что… — Валя дернула сестру за рукав. — Разве тебе не интересно?
— Я все это уже видела, — отмахнулась Галя. — Мы всем классом ходили. — Спохватилась и покраснела. — Ты не обращай внимания. Понимаешь, в шестом ряду Нина Тивкина из 5-го «А» сидит, мы…
На них зашикали, чтобы не мешали смотреть, и Галя замолчала. Но в антракте она тут же потащила Валю за собой.
— Мы должны ее обязательно найти, — сказала Галя. — Обязательно!
Вале никуда не хотелось идти, она охотнее посидела бы в кресле, посмотрела, как люди в зеленых костюмах убирают арену, но спорить с Галей не хотелось. Они вышли, побродили в толпе и встретили Нину из 5-го «А». Галя тут же повела всех к мороженщице. Снова купила «пингвинчиков», дала порцию Вале и велела постоять у стены, пока она посекретничает с Ниной.
Валя стояла у стены, маленькими дольками откусывала мороженое, но не ощущала его вкуса. А Галя с Ниной, взявшись под руки, прохаживались по вестибюлю, то о чем-то шушукаясь, то звонко смеясь.
Когда они проходили мимо Вали, до нее долетело несколько слов из их разговора.
— У нее что — обуть больше нечего? — спросила Нина из 5-го «А».
— А ей все равно, — засмеялась Галя.
Валя невольно посмотрела на свои ноги, на ноги других девочек, которые толпились в вестибюле, и вспыхнула от досады. Все были в сапожках, а кое-кто даже в туфельках — не такой уж мороз стоял на дворе. И лишь она одна — в валенках с галошами. В красивых черных валенках и новеньких блестящих галошах. Дома у нее есть сапожки на меху, не хуже, а может, и получше, чем у Гали или этой задаваки Нины, но перед отъездом мама велела обуть валенки: все-таки зима. Что ж тут такого?!
После антракта Галя отвела Валю на место, а сама побежала к Нине.
— Встретимся после представления в вестибюле! — бросила она.
Праздник был испорчен. Валя сидела и почти ничего не видела. Арена расплывалась огромным желтым пятном, на ней суетились люди и животные, вокруг хлопали и смеялись, а она сидела и от обиды покусывала губы. Только в самом конце, когда по кругу помчались лихие всадники, она ненадолго забылась. Валя любила лошадей и сама умела ездить верхом. Но так!.. Нет, такого ей еще видеть не доводилось. Всадники то мчались галопом, стоя во весь рост на седлах, то вдруг падали вниз и летели по манежу, свесившись чуть не к самой земле и держась только одной ногой в стремени, то на всем скаку менялись лошадями… Это было просто здорово, и Валя почувствовала, что ее обида проходит.