Почти человек

— Нет, ты потихоньку обучаешься языку. У тебя низкая восприимчивость, но думаю, при частом общении с аборигенами уже через пару недель ты будешь вполне сносно понимать их самостоятельно.

Щербатый распахнул дверь черного хода и поднялся по грязной, давно не мытой лестнице, правда, предварительно он двумя выверенными движениями отчистил грязь, налипшую на подошву.

Их путь закончился на третьем этаже в крохотной квартирке, где жила дородная баба не первой свежести, и не меньше пяти детей. Глядя на грязь и тесноту Павел уже начал жалеть о затее.

Наконец, их путь закончился в небольшой комнатке, где стояли кровать, шкаф, стол и два стула. Пинком толкнув один из них навстречу Головину, щербатый занял второй.

— Говори, и если…

— Ты уже предупреждал, — с усмешкой ответил Мираж. — Но поверь мне, ты умрешь раньше, чем дернешься. Так что, заканчивай строить из себя крутого. Хочешь заработать, заработаешь, нет, я просто уйду, оставив на полу тело.

Гопник вздрогнул, похоже, уверенное обещание, сделанное спокойным равнодушным голосом, убедило его, что говорит он с человеком, который может его выполнить.

— Что угодно господину? — на этот раз вопрос звучал без какой-либо издевки.

— Господину нужна крыша над головой, — Павел смахнул невидимую пыль со стула, — стол и новые документы…

Почти человек

Глава десятая

— С последним будет сложно, — наконец выдал Щербатый. — Если для простолюдина бумаги еще можно выправить, то для такого представительного господина — это будет стоить очень дорого.

— Сколько? — увидев шанс подняться по социальной лестнице, спросил Головин.

— Так, чтобы вообще никто не отличил, считай настоящие двести пятьдесят марок. И полсотни я возьму как посредник.

Головин расслабился, не зря он эту пачку с собой прихватил. Еще перед тем, как покинуть чердак, он на ощупь пересчитал купюры, их было шестнадцать, Мираж даже не поленился зажечь спичку, чтобы ознакомится с внешним видом банкнот, на одной стороне портрет императора, на другой герб. И что самое важное, все, кроме пяти, были сотенными, то есть у него на кармане тысяча триста пятьдесят марок. По меркам этого мира довольно неплохо.

Головин достал из кармана сотню и выложил на стол перед мелким бандюганом.

— Сколько это займет времени?

— Дня четыре потребуется, — уставившись на крупную купюру, ответил Щербатый, он уже понял, что продешевил, но назад сдавать поздно.

— Сотня сейчас, остальное потом. Еще пятьдесят получишь на карман, если сделаешь за двое суток.

— Мне понадобится имя, дата рождения. Родители будут из мелких военных, никто не подкопается.

— Интересно, — подал голос ИИ, — что он о тебе подумал? Как бы за шпиона не принял и не побежал сдавать.

— Не должен, — мысленно ответил Головин, царапая карандашом на листке новый год рождения и новое имя, из Пав он стал Павл, прозвище Мираж, жаль, что пять букв нельзя. Если его и попытается кинуть, то только тогда, когда получит все деньги.

— Стол и крыша над головой будут стоить еще пятьдесят, — напомнил об остальных требованиях Щербатый.

— Не борзей, — повысив голос, надавил Головин. — Ты с меня за месяц взять решил?

Судя по тому, как поскучнела физиономия бандюгана, он угадал.

— Десятка в день, — печально вздохнув, исправился гопник. — На сколько дней нужно?

— Столько, сколько ты будешь делать документы. Вздумаешь затягивать — и премию потеряешь, и остальные зубы. Придется тебе погремуху менять. И еще, если надумаешь кинуть, я тебя найду и отведу к Пету Рваному, вот тогда ты пожалеешь, что вообще родился.

Имя и погремуху он не с потолка взял, когда он сидел на чердаке и слушал, это имя всплыло в разговорах работяг, крупный авторитет из второго по величине города империи, который любил рвать провинившихся голыми руками.

— Так ты из наших? — слегка расслабился Щербатый.

— Я сказал, ты забыл, и тогда Рваный про тебя не услышит, мы поняли друг друга?

— Да господин, вы в надежных руках, а теперь прошу за мной определю вас на постой, там будет тихо и сытно.

Они спустились на второй этаж, и Щербатый забарабанил в квартиру напротив. Минут пять никто не открывал, а затем на пороге появилась старуха, древняя, спутанные седые космы, бельмо на левом глазу, беззубый рот, один клык торчал даже из-под сомкнутых дряблых губ.

— Чего тебе, Щербатый? — прошамкала она. — Жениха мне привел? Красивый мужчина, мне нравится.

Его сопровождающий проигнорировал весь бред старухи.

— Марта, нужно приютить человека. Господин правильный, не жадный. Пока мы свои дела решать будем, пусть у тебя поживет. Пять марок в день.

— Шесть, — прошамкала старуха, — и стол мой.

— По рукам, — обрадовался Щербатый, свою выгоду он поимел, все же четыре марки, видимо, для него были большими деньгами, а учитывая, что дело затянется не меньше, чем на пару дней, то восемь он уже в карман положил.

Но не это удивило Голованова, а имя, которым его сопровождающий назвал старуху. Марта — это пять букв, значит, она из правящей семьи, иначе быть не может.

— Верно, — вторя его мыслям, произнес ИИ. — Интересно.

— Заходи, хороший человек, — посторонилась старуха. — Только ноги вытирай.

Головин повернулся к Щербатому.

— У тебя двое суток.

— Не извольте беспокоиться, — отступая, произнес гопник. — Думаю, уже послезавтра вечером все будет готово. Насчет оплаты с Мартой я сам все улажу.

Головин кивнул и, вытерев ноги об половичок, вошел в полутемную квартиру, надо сказать, очень чистую и аккуратную. В ней вкусно пахло, хотя он ожидал запах, который неизменно поселяется в квартирах пожилых людей.

— Твоя дверь. — Марта указала на комнату, что была прямо пред входом. — Не буянить, девок не водить, а то костей не соберешь. Знаешь, как меня тут кличут?

— Ведьмой? — предположил Головин, уж больно у старухи была характерная внешность.

— Верно. Прокляну, до самой смерти конец висеть будет.