Почти мертвые трупы

— Удачи, — усмехнулся Алекс. — Ладно, пойду я тогда изучать достопримечательности в гордом одиночестве.

— Закончу это дело — хорошо, отправимся в нормальный отпуск, — вздохнула я.

— Если нас не порежут на ленточки, как эту парочку, — оптимистично фыркнул друг.

Да уж, такую возможность исключать точно нельзя. Даже странно, что на меня не совершалось покушений до сих пор. Обычно за то, что я лезу не в свое дело, мне приходится платить… Благородный убийца? Или он еще не знает о моем существовании?

До дома Сергея доехали мы быстро, он находился не так далеко от “Speed”. Неприятный район: полузаброшенный и грязный, так что Lexus выделялся здесь за версту.

Кинув взгляд на Гену, который вернулся к своему занимательному чтению, я направилась к серой, узкой многоэтажке.

Две соседние квартиры нашлись быстро — они и занимали целый этаж.

Наверное, стоит все-таки сначала поговорить с сестрой, а потом попытаться обыскать квартиру Сергея.

Внезапно одна из дверей открылась и из нее вышла невысокая девушка, одетая явно по-домашнему: спортивные потертые на коленях штаны, зеленая толстовка в полоску, домашние тапочки с маленькими цветочками. В руках у нее были какие-то старые тряпки.

— Вы сюда, что ли? — поинтересовалась она уставшим голосом.

Я присмотрелась к ней внимательнее: такое же узкое, как у Сережи, лицо, вздернутый носик, зеленые, немного блеклые глаза и копна рыжих вьющихся волос. Похоже, это и была его сестра.

— Да, я хотела бы поговорить с Ангелиной Кузнецовой.

— Зачем? — подозрительно сдвинула она аккуратно выщипанные брови.

— Я - частный детектив, расследую смерть Анатолия Жигнова и мне хотелось бы узнать побольше о Сергее.

Девушка замерла, подозрительно смотря на меня, а потом махнула рукой с зажатой тряпкой.

— Проходите уж, я — Ангелина. Только не узнаете вы многого.

Мы прошли во вторую квартиру: маленькую, похоже, однокомнатную, с очень узким коридором и совсем игрушечной кухонькой. Мы вместе с Ангелиной просто полностью ее заполнили, не оставив свободного места. Выдвинув стул буквально в коридор, я аккуратно присела. Ангелина кинула тряпки в раковину и, облокотившись на подоконник, закурила.

— Что вы хотите узнать? Извините, не знаю как вас зовут…

— Вера. Он знал Анатолия?

— Нет. Точнее, я не знаю. Сережа много с кем общался, журналист все-таки, — одним уголком губ улыбнулась девушка.

— У него раньше были… — я запнулась, не зная как сказать, но девушка и так меня поняла.

— Скорее всего, да. У нас это наследственное. Папа еще в молодости в психбольницу попал, только после курса лечения вышел, — грустно ответила она. — Сережа не был сумасшедшим, но мне иногда казалось, что он не совсем нормален… Он был хорошим человеком, — тон Ангелины становился все быстрее и быстрее. — Я так говорю не для того, чтобы оправдать его или из-за того, что он мой брат, нет. Он всегда был хорошим и послушным, но очень слабовольным, понимаете? Я хоть и была его младшей сестрой, всегда хотела его огородить — он очень наивный… был. Этим многие пользовались…

Губы девушки чуть дрогнули, а по щеке скатилась слеза, но она продолжила рассказывать. Очень быстро, взахлеб. Похоже, она не с кем еще не говорила о смерти брата.

— Им было так легко управлять. Такой наивный, доверчивый… Еще когда в газетку эту пошел — “Мистический вестник” совсем как не от мира сего стал. Забегал, рассказывал всякие истории об оборотнях, призраках… Для статей, конечно. Но у него так загорались глаза, что мне становилось страшно. Он… он просто хотел спрятаться за этими сказками. Создать свой мирок, где его не будут обижать. Его обижали, я знаю, — сбивчиво и уже глотая слезы, продолжила Ангелина. — Я должна была понять это раньше, поддержать его, но я была так занята… Работа, работа, работа. Он был самым близким для меня человеком, а я не могла выкроить и минутки, чтобы с ним поговорить. Это я виновата…

— Ангелина, не вините себя, — неуклюже попыталась я ее утешить.

Она мотнула головой, стряхивая слезы.

— Нет, нет, все нормально. Простите. Сейчас просто тяжело. Простите, — повторила она, прикрыв глаза на секунду. — Я не знала даже, что он тогда попал в психбольницу. У меня была ночная смена в кафе, так что мне сообщили только утром. Уже по факту. Это так нелепо…

— В последние дни перед этими событиями к нему кто-то приходил? Или он рассказывал что-то? — после долгой и неловкой паузы все-таки спросила я.

— К нему постоянно приходили, но я лично почти не видела его гостей. В последние дни мы мало общались. Я была очень занята…

— Можно я осмотрю его квартиру?

— Конечно, там открыто. Я пока побуду здесь, — с трудом выдавила улыбку сквозь слезы девушка.

Молча кивнув, я прошла в соседнюю квартиру.

Она была как две капли воды похожа на Ангелинину, такая же маленькая и узкая. Я сразу прошла в спальню, которая по совместительству оказалась еще и рабочим кабинетом. В плохо освещенной комнате с трудом помещались старый тканевой диван, узкий рабочий стол со стопками бумаг и некое подобие шкафа еще советских времен. Стоило мне зайти, как я чуть не ударилась головой о прибитые к стене полки.

На первый взгляд абсолютно ничего особенного. С трудом пройдясь по комнате, я подошла к шкафу: внутри оказались небрежно сложенные вещи и ничего больше.

Внушительная стопка бумаг не вселяла оптимизма. Тем не менее, я стала быстро просматривать документы. В основном это были всякие вырезки из газет, старые и потрепанные, большинство из “желтой прессы”.

Бумаги так и пестрили звучными заголовками из разряда: “Подводный монстр”, “Девочка-людоед”, “Восставший из мертвых” и в том же духе. Скорее больше похоже на подборку ужастиков.

Встречались и наброски самого Сергея: у него был очень мелкий и скачущий по всей странице почерк. Обычные и непримечательные заметки для статей. На одном из листиков были мельком упомянуты и “Отвергнутые”, но ничего кроме названия не было.

Тут мое внимание привлек небольшой, замятый и замусоленный листик. На нем был напечатанный текст, почти весь в иностранной транскрипции. Проговорив про себя первые строчки, я легко узнала латынь.

Но больше меня насторожили две надписи на русском языке. Самая первая: “На металл” и почти в самом конце следовала: “Тонкий надрез на горле. Три капли крови”.

А вот это уже что-то очень интересное и похожее на заговор или обряд. Магия на крови.

— Вы все? — раздался со спины голос Ангелины.

Я еле успела скомкать бумажку в ладони.

— Да, спасибо. Не буду больше тратить ваше время, — кивнула я и, попрощавшись, быстро покинула квартиру.

Только в машине, сказав Гене ехать к отелю, я вновь развернула листик, вчитываясь в первую запись. Всегда плохо знала латынь, только самый минимум, который был необходим для специфичных ритуалов. Но этот заговор был мне известен — это заклинание металла своей кровью. Нечто вроде передачи своей энергетики. Я сама его несколько раз использовала, когда нужно было срочно зарядить амулеты. Это было действенное средство. Древняя “игрушка”. Но подобные заговоры, как и все ритуалы на крови, были хороши или уж наоборот плохи тем, что они не требовали в человеке дара. Они тянули энергию жизни. Любой человек, верящий в силу своих слов, мог провести подобное. Правда, эффект часто оказывался невидимым для обычного зрения.