Почтовая станция

Вот это я завернула, аж устала под конец фразы. Гостья пошла красными пятнами, открыла рот, но ничего не успела сказать к нам примчалась карета. Она так резко затормозила, что кучер едва не слетел с козел. Со стуком дверь открылась, из нее вывалились четверо орущих и дерущихся детей, за ними вышла уставшая женщина. На ее бледном лице яркими пятнами горел румянец, сначала подумала, что она больна, но увидев ее спутника, задумалась. Последним появился худющий мужчина, с тонкими усиками, как у таракана. Он то и дело оглядывался, испуганно смотрел по сторонам и жался к женщине. Незнакомке это не нравилось, но и в ее глазах виднелись остатки страха.

Однако.

— Милейшие, — женщине пришлось перекрикивать детей и даже несмотря на это голос выдавал человека привыкшего командовать. Неужели магиня? — Нам нужно в Артгольц по этой дороге мы до него доедем?

— Великая Матерь, — неЖданная гостья имя которой я до сих пор не узнала вновь переложила корзинку в другую руку. — Да вы вообще не в ту сторону едете. Вам обратно надобно.

— Н-нет, — мужчина осенил себя великим кругом, едва не прыгнул под юбку незнакомки.

— Жак, перестань! — незнакомка махнула рукой, отгоняя спутника. — Обратно говорите… а карта у вас есть?

Судя по выражению лица обратно ехать не хотели, а в Артгольц нужно.

— Погодите-ка, а Артгольц это случайно не по ту сторону границы?

Граница от этих земель недалеко, но проблема в том, что до границы, что после идет мертвая полоса и ее проехать не так просто. Нежить. А если вспомнить слова смотрителя, не каждый район защищают боевые маги, а значит проехать можно не везде. Уж не потому ли они такие напуганные?

— Верно. Это далеко отсюда?

— Ежли напрямик через лес, то за два дня доедете, — гостья махнула рукой показывая за дом. — Но дороги прямо нет.

— Как два дня? Мы уже два дня едем по этому проклятому лесу.

— Так я ж говорю, что вы в обратную сторону едете.

— Что за шум здесь? — злющий смотритель вышел из-за угла дома. Дети притихли.

— Лаврей Асимович, да вот люди заблудились. У вас есть карта?

— А на кой мне она? Я свои места знаю, — смотритель прошел мимо нас, скрылся за дверью.

Вот это гостеприимство. Не удивительно, что его и станцию эту все хотят забыть.

— Вы же устали и наверняка есть хотите, — дети, услышав о еде, оживились. — Проходите передохнете и поедете.

Гостья поблагодарила, велела всем входить. Дети, естественно, обгоняя друг дружку еле протиснулись в двери, спутник, облегченно выдохнув, поспешил следом за детьми и кучер устало покрякивая проходя мимо поклонился мне и вошел в дом.

— Вы заходите, вы же к Лаврею Асимовичу пришли, — незнакомка фыркнула и величественно вплыла в дом. Я на это глаза закатила.

В доме дети под строгим взглядом, наверное, матери сели за стол, смотрели на меня голодным взглядом. Гостьи уже и след простыл так же, как и смотрителя. Все нашлись за печью, женщина выкладывала из корзинки еду, а смотритель следил голодным взглядом. Увидев кольцо ароматной домашней колбасы с чесноком сама едва слюной не подавилась. Тряхнув головой, подошла к полке, на которой стояли миски.

— Ты что это удумала? — вздрогнула, чуть не уронив посуду.

— Гостей накормить, они два дня по лесу плутают, наверняка все голодны, — отсчитав семь ложек, положила в верхнюю миску. Пройти вредный старик не дал, преградил дорогу.

— Мое едой вздумала разбрасываться? — смотритель тихо зашипел.

— Вы же смотритель, обеспечение отдыха и питание приезжим одна из обязанностей.

— Вумна? А я те так скажу, когда сверху станут обо мне заботиться, так и стану о других.

— Хорошо. Половина приготовленного моя, — старик вскинул брови, но спорить не стал. Договор был, он согласился. — Вот свою половину я и отдам.

Хотелось сказать, что от него не убудет, у него целая корзина еды, но это лишь разозлит смотрителя еще больше и наши гости смогут остаться вообще без еды. Моим родителям такое точно не понравилось бы.

Осторожно обошла старика, недовольный прищур незнакомки проигнорировала прежде, чем выйти из-за печи улыбнулась. Достала чугунок, щедро разлила по мискам похлебку, а из теплой печурки достала миску с пирожками.

— Угощайтесь, чем богаты, — первой миску поставила женщине, она здесь главная, а потом уже мужчинам и детям.

Я очень хотела помочь заблудившимся, но карты нет к тому же не местная, если не ведьма сама пропала бы в этом лесу.

Глава 4

— Спасибо, добрая душа, — женщина отодвинула тарелку, мягко улыбнулась. — Думала так и пропадем здесь.

— А как получилось, что вы два дня по лесу блуждаете?

— Да как… обычно, — женщина пожала плечами. — Поначалу все шло хорошо, а потом… будто все разом забыли куда и зачем едем и, вместо очередной почтовой станции, к концу так и остались в лесу. С вечерним туманом появилась нежить. Тут уж не до размышлений было, я, конечно, магичка, но слабая. Хвала Великой Матери, что помогла убежать. Но страху натерпелись все. А теперь вот опять надо ехать и неизвестно доедем или опять заблукаем.

Плохи дела у них, если лес не выпускает, значит, причина есть.

— А вы ни от кого не скрываетесь? — женщина приподняла бровь, усмехнулась.

— Нет, мы чисты перед Законом. Я вдова и, наконец, решилась поехать к семье мужа. Одной тяжело детей поднимать.

Это я прекрасно понимаю, у тетки было пятеро и несмотря на большой огород и тяжелый труд с утра до вечера едва ли можно их семью назвать обеспеченной. Так это еще муж ее жив и здоров.

— Лаврей Асимович, — я крикнула смотрителя, пусть и не надеется, что обиженно попыхтев над ухом и гордо удалившись за печь так легко от меня отделается. Есть люди в беде — надо помочь. — А что и лешак в нашем лесу обитается и даже нежить не боится?

— Лешак? — женщина удивилась и призадумалась.

Вредный старик молчал, и я уже думала, что не дождусь ответа, но все же он вышел к нам, задумчиво жуя губу.

— А че ж ему не водиться-то? Имеется и не один, лес-то большой. И нежить ему нипочем, это он хозяин леса, а не мертвяки.

— Ага! Вот вас лешак и запутал, видимо, что-то не понравилось ему. Мне вот тетка рассказывала…

— А что ему может не понравиться? Мы спокойно ехали…

— Хах спокойно, — смотритель упер руки в боки. — Да ваши диточки меня с ума свели своими криками, а лешаки к тишине привыкли.

Нехорошо так говорить о детях, тем более, когда мать у них магичка, пусть и слабая. К тому же что им в дороге еще делать, ни порезвиться, ни улечься. Кареты жуть как неудобны.

Глаза женщины недобро прищурились. Ой, как бы смотрителя все же не обратили в пепел сегодня. Меня ругает за несдержанность, а сам такой же.

— А еще они очень уважают угощения, — я закрыла собой смотрителя, широко улыбнулась. — Предложите ему пирожок и он выпустит из леса.

Я ловко схватила последний пирожок, за которым тянулась рука Жака. Пирожки еще есть, но то уже половина смотрителя, а он не поделится. Просто из вредности.