Под акацией Запада

Незнакомец утвердительно кивнул, Райя сделал то же самое.

— Видишь, моя дорогая, у тебя не будет возможности ускользнуть от нас троих или от тех, кто нам повинуется. Я ясно выразился?

— Да… О, да!

— Ты обещаешь нам подчиняться?

— Даю слово, Урхи-Тешшуб!

— Ты об этом не пожалеешь.

Правой рукой хетт прикоснулся к груди своей супруги. Страх, охвативший Танит, тут же исчез.

Хетт повернулся к Райя:

— Представь мне твоего гостя.

Успокоившийся сирийский купец медленно заговорил:

— Нам повезло, очень повезло… Осведомителями на территории Египта руководил ливийский маг по имени Офир. Он очень навредил царской семье. Люди Серраманна выследили его, и Офир был предан суду и казнен. Это тяжелая потеря для нас. Но некто решил продолжить дело Офира и отомстить за него: его брат Малфи.

Урхи-Тешшуб смерил ливийца взглядом с ног до головы.

— Похвальное решение… Но как он рассчитывает это сделать?

— Малфи — вождь самого воинственного племени Ливии. Единственный смысл его жизни — это сокрушить Египет.

— Он согласится беспрекословно мне повиноваться?

— Он станет повиноваться вам при условии, что вы уничтожите Рамзеса и Египет.

— Решение принято. Ты станешь посредником между мной и нашим ливийским союзником. Пусть его люди будут готовы к действию.

— Малфи сумеет быть терпеливым, господин. Уже столько лет Ливия надеется смыть кровью бесчестие, нанесенное Фараоном.

— Пусть он ждет моих указаний.

Ливиец удалился, не произнеся ни одного слова.

Глава 13

Хотя солнце уже давно взошло, во дворце Пи-Рамзеса царила тишина. Придворные и слуги передвигались по коридорам, словно тени, стараясь не производить шума.

Гнев Рамзеса ужаснул всех обитателей дворца. Старые слуги, знавшие Фараона с молодых лет, никогда не видели его в таком волнении; сила Сета проявилась с неистовством грозы, ошеломившей свои жертвы.

У Рамзеса болели зубы.

В первый раз за пятьдесят пять лет он чувствовал себя разбитым невыносимой болью. Разозлившись на убогость стараний лекарей дворца, он приказал им убираться с глаз долой. Кроме Амени, никто не знал, что гнев Фараона имел и другую причину: Хаттусили удерживал Аша в хеттской столице под предлогом продолжения переговоров. Уж не взял ли он Аша в заложники?

Надежды двора были обращены только к одному человеку: главному лекарю царства. Если ему не удастся помочь Фараону, настроение последнего грозило резко ухудшиться.

Несмотря на боль, Рамзес продолжал работать с единственным человеком, способным выносить его в моменты гнева — Амени. Когда работаешь, считал писец, нет необходимости быть любезным, и то, что царь пребывал в плохом расположении духа, не мешало решать срочные дела.

— Хаттусили наплевать на Египет, — заявил Фараон.

— Быть может, он ищет выход, — подсказал Амени. — Твой отказ — это нестерпимое оскорбление, но именно хеттский император примет решение о начале войны.

— Эта старая лиса свалит ответственность на меня!

— Аша тонко сыграл свою роль. Я уверен, что Хаттусили растерялся.

— Ты ошибаешься! Он уязвлен поражением при Кадеше и стремится восстановить репутацию.

— Как только Аша пришлет тебе послание, мы узнаем правду. Благодаря секретному коду, который он использует, ты узнаешь, свободен он или пленник.

— Его удерживают против его воли, это очевидно.

Раздался осторожный стук в дверь.

— Я не желаю никого видеть, — заявил царь.

— Это может быть главный лекарь, — возразил Амени и пошел открывать дверь.

На пороге стоял великий управляющий Домом Рамзеса. Он умирал от страха при мысли о том, что беспокоит Фараона.

— Пришел главный лекарь, — прошептал он. — Ваше Величество согласны его принять?

Великий управляющий и Амени посторонились, чтобы впустить молодую женщину, прекрасную, как весенняя заря, как распускающийся лотос, как сверкающая волна Нила. У нее были густые волосы, тонкие и нежные черты лица, отливающие золотом, а глаза цвета летнего неба. Шею украшало ожерелье из ляпис-лазури, на запястьях и щиколотках — браслеты из сердолика. Льняное платье позволяло угадать упругую высокую грудь, совершенную форму бедер, длинные стройные ноги. Неферет — что означало «Прекрасная, совершенная, великолепная…». Какое другое имя она могла бы носить? Даже Амени, у которого не было времени интересоваться женщинами, признал, что ее красота могла бы соперничать только с красотой Нефертари.

— Вы очень поздно пришли, — пожаловался Рамзес.

— Я огорчена, Ваше Величество. Я находилась в провинции, чтобы произвести хирургическое вмешательство, которое, надеюсь, спасет жизнь одной девочке.

— Ваши лекари дураки и неумехи!

— Медицина одновременно и искусство и наука. Быть может, им не хватило умения.

— К счастью, старый лекарь Парьямаху удалился на покой. Все, кого он больше не лечит, имеют возможность остаться в живых.

— Но вы страдаете.

— У меня нет времени для страданий, Неферет! Вылечите меня как можно быстрее.

Амени свернул папирус, который он только что хотел представить на рассмотрение Рамзесу, поклонился Неферет и ушел в свой кабинет. Носитель сандалий Фараона не переносил ни криков боли, ни вида крови.

— Ваше Величество соизволит открыть рот?

Неферет осмотрела своего именитого пациента. Чтобы стать знающим лекарем, способным лечить разные болезни, она изучала медицинские трактаты древних, собирала народные рецепты, много работала в дворцовой лаборатории, изготовляя собственные лекарства.

— Вас вылечит знающий лекарь, Ваше Величество.

— И им будете вы и никто другой.

— Я могу вам предложить очень хорошего специалиста…

— Вы и немедленно. Вы рискуете своей должностью.

— Идите со мной, Ваше Величество.

Дворцовая лаборатория располагалась в просторном светлом помещении, на белых стенах которого были изображены лекарственные растения.

Царь сел в удобное кресло, откинув голову назад, затылок покоился на подушке.