Под кодовым названием «Эдельвейс»

Разве можно грабить целые страны с заповедью «не укради»? Вот почему я — «элемент».

Короткая пауза, колебание — и неожиданное признание:

— Вы не бойтесь за мою несдержанность, Кристина. Я таилась даже от мужа. Не потому, что боялась за себя, о нет… Я боялась за него самого, это он ужаснулся бы насмерть. А с перепугу мог и развестись! Что тогда стало бы с Адольфом? Вот так и жила со своими мыслями в одиночестве…

— Почему же доверились мне? — теперь об этом важно было узнать. — Женщине, которую впервые увидели? В эсэсовской форме! Почему?

— Не знаю, — вздохнула Патриция. Видно было, что она сама силится разобраться в том, что толкнуло ее на откровенность. — Может быть, потому, что вас полюбил Адольф… Возможно, потому, что вы не верите в его гибель… Кто знает… У меня возникло ощущение, что вам можно сказать. Почему? Вряд ли отвечу… Только чувствую, что можно… А это так важно для каждого, — закончила она с горечью, — кто годами прозябает в дурмане и еще не угорел…

— Спасибо, мама, — расстроганно проговорила Кристина, — Я понимаю вас, мне тоже… — и прервала разговор.

Нет, на сегодня–таки хватит! Хотя одно важнейшее дело еще не выполнено…

— У меня к вам есть просьба, мама…

— Какая, моя дорогая? Говорите смело.

— Не позволите ли вы мне украсить свою комнату портретом Адольфа? Хочу, чтобы он всегда смотрел на меня…

— О! Я сама хотела вам это предложить. Да заговорилась, и вы меня опередили. Берите, конечно…

— Вы даже не представляете, как я вам благодарна!

— Почему же? Однако и у меня есть к вам просьба.

— Какая? Если смогу…

— Я не попрошу у вас ничего невозможного…

— Так какая просьба? Я слушаю.

— Не ходите в этом доме в кладбищенском одеянии. Черное вам не к лицу!

— Обещаю! — весело засмеялась фрейлейн Кристина Бергер.

Глава третья. ОСТРИЕ НАЦЕЛЕНО НА КАВКАЗ

Штандартенфюрер Хейниш явился в приемную Кальтенбруннера за пять минут до назначенного срока. Ведь известно: обергруппенфюрер — точно отлаженный механизм в людском обличье. Пунктуальный во всем, хоть часы по нему сверяй. Говорят, что будто бы смыслом его жизни является образцовое исполнение служебных обязанностей. Для него важна только работа, и больше ничего. Эмоции и чувства ему неизвестны. Пять минут нужны были Хейнишу для стопроцентной гарантии, чтобы не опоздать.

В приемной сидел за столом дежурного уже знакомый ему холодный и безразличный штурмбанфюрер Пауль Шенк. Хейниш радостно было поприветствовал его, но этот идеально прилизанный порученец ответил ему равнодушным, едва заметным кивком.

«Напрасно я распинался перед ним в вагоне, — запоздало посетовал Хейниш, — с этим идолом не завяжешь приятельских отношений».

Штандартенфюрер мысленно считал секунды, чтобы не смотреть на хронометр под тусклым взглядом заледенелого эсэсовца. А то ведь еще и подковырнет его в своем обществе эта чистенькая тыловая крыса. Эти вышколенные «завоеватели», даже издали не нюхавшие фронтового пороха, взяли моду пренебрежительно вести себя с «боевыми» коллегами, которые способны, мол, только на черную, грязную работу и которые решают все проблемы рейха со школярским однообразием — пулями и виселицами. Интересно было бы узнать, а каким иным способом возможно «обезлюдить» жизненное пространство? Нужны и чернорабочие для «германизации» всех земель рейха…

Точно в назначенное время на пульте дежурного звякнул звонок. Пауль Шенк холодно огласил:

— Вас ждут, господин штандартенфюрер.

Хейниш вошел четким шагом, собранный, внимательный. Заученно выбросил руку:

— Хайль Гитлер!

— Хайль!.. Садитесь, Хейниш, — шеф имперской службы безопасности показал на кресло возле огромного полированного стола. Этот спецстол мог прошить посетителя пулеметной очередью. Достаточно нажать нужную кнопку… Такое «канцелярское» чудо имели в своем служебном пользовании считанные чиновные особы рейха.

Посреди стола столбиком лежало с десяток белых тоненьких папок. «Личные дела, — узнал Хейниш. — Чьи?»

Обергруппенфюрер большими шагами мерил кабинет. Курил сигарету. Молчал, вероятно переключаясь мысленно на новое дело. Хейниш притих в кресле, бдительно следя за сменой выражений удлиненного, иссеченного дуэльными шрамами лица шефа.

— Хорошо устроились? — спросил наконец Каль–тенбруннер.

— Превосходно, господин обергруппенфюрер! — Хейниш подхватился на ноги.

— Не суетитесь. Сидите.

— Слушаюсь!

— Мне доложили: вы привезли даму.

«Это тот — прилизанный подонок из приемной», — взял себе на заметку штандартенфюрер.

— Так точно! — ответил, будто отрапортовал.

— Кто она? — спросил шеф.

— Шарфюрер Кристина Бергер. Переводчица. Из фольксдойче.

— Какие языки?

— Немецкий, русский, украинский.

— Для Кавказа — целесообразно. Зачем она вам здесь?

— Вообще–то нужда в ее услугах отпала…

— Почему же привезли?

— Она беременна. Я привез фрейлейн к матери ее жениха. Он погиб. Уже все улажено.

— Детальнее. С фамилиями.

— Летом прошлого года к нам прибыл корреспондент из ведомства Геббельса гауптман Шеер. Специальность — историк. Цель — создание книги на тему «Завоевание Индии на Кавказе». Свои обязанности выполнял старательно, неоднократно выезжал на передовые позиции фронта, принимал участие в вооруженных столкновениях. Награжден медалью «За военные заслуги». В октябре прошлого года погиб во время боевого вылета, в котором принял участие по собственной инициативе.

— С ним ясно. Она?

— Проверена мной лично. Сирота: родители репрессированы большевиками. С Шеером у нее возникла взаимная любовь. В брак собиралась вступить здесь, в Берлине. В райэне Шарлоттенбург живет фрау Патриция Шеер, мать Адольфа, вдова погибшего в первые дни войны под Брестом пехотного полковника Теодора Шеера. У фрау Шеер и поселили фрейлейн Бергер.

— Понятно.

Кальтенбруннер сел за стол. Старательно погасил в пепельнице сигарету.

— В вашей новой службе фрейлейн Бергер не нужна. Все ваши переводчики владеют перечисленными языками.

Хейниш не осмеливался возражать. Ловил каждое слово шефа.

— В тайных службах лишних не держат. Сделаем так. Оформите ей отпуск по состоянию здоровья. Бессрочный, — коротко усмехнулся. — Пусть у шефа гестапо Мюллера сократятся заботы.

— У господина Мюллера? — насторожился Хейниш.

— Что вас удивляет?

— Чем она может заинтересовать группенфюрера Мюллера?

— Он прощупывает всех.

И, увидев по выражению лица Хейниша, что тот воспринял его сообщение слишком прямолинейно, уточнил: