Под кожей

— Я тоже, — заверила его Иссерли, гадая, долго ли он намеревается стоять так, впуская дождь в ее машину. — Запрыгивайте.

Стопщик влез в машину, его большое мокрое гузно плюхнулось на сиденье, будто на дно спасательной лодки. Он еще и дверцу закрыть не успел, как от него повалил пар; невзрачная одежда его промокла насквозь и поскрипывала, точно замша, пока он устраивался поудобнее.

Он был старше, чем ей показалось с первого взгляда, но в дело годился. Разве морщины имеют значение? Не должны бы: в конце концов, глубже кожи они не уходят.

— И что происходит, когда один-единственный растреклятый раз мне требуется, чтобы подвезли меня? — гневно осведомился он. — Я волокусь, весь обоссанный дождем, половину треклятой мили до шоссе, и думаете, хоть одна поганая тварь останавливается ради меня?

— Ну… — улыбнулась Иссерли, — я-то остановилась, разве нет?

— Ага… Да только ваша машина была, чтоб вы знали, две тысячи, мать ее, пятидесятой, — ответил он, покривившись так, точно она не поняла самой сути им сказанного.

— А вы считали? — игривым тоном осведомилась Иссерли.

— Ага, — он вдохнул. — Ну, так, знаете, в прикидку.

Он потряс головой, с его кустистых бровей и густой челки полетели капли воды.

— Сможете ссадить меня где-нибудь около Томич-Фарм?

Иссерли быстро прикинула — даже при медленной езде у нее останется на то, чтобы прощупать его, всего десять минут.

— Конечно, — ответила она, любуясь стальной крепостью его шеи и шириной плеч, — нет, отказываться от него всего лишь из-за возраста не стоит.

Он удовлетворенно откинулся на спинку сиденья, однако через пару секунд на его щетинистом, лопатообразном лице обозначился проблеск недоумения. Почему стоим?

— Ремень, — напомнила Иссерли.

Он пристегнулся — с таким видом, будто она потребовала от него поклониться три раза богу, которого выбрала сама.

— Смертоносная ловушка, — иронически пробормотал он, поерзывая в облачке валившего от него пара.

— Не я ее выдумала, — ответила Иссерли. — Я просто не могу позволить, чтобы меня остановила полиция, вот и все.

— А, полиция, — усмехнулся он так, точно она призналась, что боится мышей или коровьего бешенства. Впрочем, в голосе его присутствовала и нотка отеческой снисходительности, а кроме того, он на пробу покрутил плечищами, словно показывая, что смирился с ограничением его свободы.

Иссерли, улыбнувшись, отъехала от обочины, положив ладони на самый верх руля, чтобы показать ему свои груди.

Ты бы с ними поаккуратнее, думал ее пассажир. А то еще отвалятся.

И ты с ней тоже поаккуратнее, этой девахе позарез охота, чтобы с ней чего-нибудь сделали — при таких-то толстых очках и без подбородка. Никки, собственная его дочь, тоже не перл красоты, и, если честно, она даже то немногое, что ей по этой части досталось, в дело пустить не умеет. И все-таки, если она и впрямь учится в Эдинбурге на адвоката, а не просто спускает на бухло все денежки, какие он ей посылает, может, ему от нее в конце концов какая-то польза и будет. Типа, возьмет она да и отыщет лазейки в правилах ЕС.

Интересно, а чем эта деваха на корочку хлеба зарабатывает? Руки у нее какие-то неправильные. Да чего там, просто ненормальные руки. Наверное, покалечила их на какой-то тяжелой работе, когда была еще слишком мала, чтобы с ней справляться, и слишком глупа, чтобы жаловаться. Курей ощипывала или рыбу потрошила.

Живет она где-то у моря, это наверняка. Пахнет им. Денек сегодня свежий. Может, работает у кого-то из здешних рыбаков. Тот же Маккензи баб берет, если они достаточно крепкие и не шибко скандальные.

Она как, скандальная?

Крутая, это точно. Наверное, много чего навидалась, при ее-то внешности, пока росла в одной из прибрежных деревушек. В Балинторе. В Хилтоне. В Рокфилде. Нет, только не в Рокфилде. В Рокфилде он всех до единого знает.

Сколько ей лет? Может, и восемнадцать. А рукам сорок. Машину она ведет, точно шаткий прицеп, нагруженный сеном, по узкому мосту перевозит. И сидит так, будто ей в задницу кол воткнули. Будь она малость покороче, ей пришлось бы под себя пару подушек подкладывать. Может, стоит ей это присоветовать — а она ему за такой совет голову откусит. Да оно, скорее всего, и незаконно. Правила дорожного движения, пункт номер три миллиона шестьдесят. Она побоится сказать им, куда эти правила лучше засунуть. Будет мучиться, а терпеть.

И ведь мучается же. Видно по тому, как она руками и ногами шевелит. И печку врубила на полную. Может, она по дороге сюда натворила чего? В чужую машину врезалась, а? Что же, кишка у нее не тонка, коли она дальше поехала. Крутая птичка.

Может он помочь ей отвертеться?

Может она ему на что-нибудь сгодиться?

— Вы ведь у моря живете, я прав? — спросил он.

— Как вы догадались?

Вопрос Иссерли удивил: разговора с ним она пока не заводила, полагая, что ему требуется побольше времени, чтобы оценить ее тело.

— По запаху, — честно ответил он. — От вашей одежды морем пахнет. Дорнох-Ферт? Мари-Ферт?

Он попал в самую точку, и Иссерли это встревожило. Она ничего такого не ожидала: его прищур, походившая на гримасу полуулыбка вполне могли принадлежать какому-нибудь тупице. На рукаве его поношенной виниловой куртки сидело черное пятнышко машинного масла. Загорелое лицо покрывали бледные шрамики, придававшие ему сходство со стеной, с которой кто-то начал стирать рисунок, но до конца не стер.

Из двух его догадок Иссерли выбрала неправильную.

— Дорнох, — сказала она.

— Чего-то я вас там не видел, — сказал он.

— Я туда всего несколько дней назад перебралась, — сказала она.

Машина Иссерли уже нагнала вереницу других, проехавших мимо этого стопщика. Длинная цепочка габаритных огней тянулась, уходя вдаль. Вот и хорошо. Иссерли переключилась на первую передачу, машина сбросила скорость и теперь просто ползла.

— Работаете? — спросил он.

Мозг Иссерли уже заработал в полную силу, почти не отвлекаясь на шедшие по шоссе машины. Перед ней, решила она, человек, который, по-видимому, знает здесь людей всех мыслимых профессий — по крайней мере, тех, к которым он не относится с пренебрежением.

— Нет, — ответила она. — Я безработная.

— Чтобы получать пособие, нужно постоянное место жительства, — мгновенно сообщил он, снова попав в самую точку.

— Я предпочитаю обходиться без пособия, — сказала Иссерли, поняв наконец, что он за человек, и решив, что такой ответ должен ему понравиться.

— Значит, ищете работу?

— Да, — ответила она, снова сбрасывая скорость, чтобы пропустить вперед чистенькую белую малолитражку. — Правда, насчет образования у меня не густо. На этот счет я не сильна.