Под крылом дракона

– Я ничего не подстраивал! И не надо так меня называть, – недовольно поморщился юноша. – Сила есть, а осознания её – нет, несмотря на десять лет школы.

– На то ты и поедешь в столицу, разбираться со всеми твоими невероятными способностями, – спокойно пожала плечами Сенеренталь, не видя в этом ничего страшного. – Учиться не грех. Грех – не хотеть учиться.

– Я имею в виду – то, что магия мне дается, не моя заслуга. Она могла бы спуститься на кого угодно! А без этих сил я такой же, как все. Среднестатистический выпускник Фиела-тоны, – произнес Амаир, копируя интонации подруги.

– А вот тут ты не прав, – покачала головой Сенеренталь и улыбнулась. – На кого угодно магия бы не спустилась.

Эльфы медленно прошли через кусты и вышли на тропу, по которой Сенеренталь начинала свою прогулку.

За школьные годы они стали хорошими друзьями несмотря на то, что учились на разных курсах. Отношения Эвелирис и Сенеренталь остались прежними. С Ксионом дружеское общение тоже сохранилось. Нэнирин отправился на Лиол через год после того, как Сенеренталь поступила в Фиела-тону, Нефесона – через три.

С тех пор, как предназначенные нашли друг друга, Тарья стала разрываться между Фиаликом, где были её ученики и кхэлин, и Фиела-тоной, до которой от столицы было два дня пути верхом. Школ в Танмере было всего шесть в самых глухих частях эльфийских лесов, и все они были тщательно спрятаны, чтобы никто извне не мог узнать о заповедных местах, где находились дети. В этих городах никогда не проводились ярмарки с участием иноземцев. Не указывались они и на официальных картах, которые Повелитель предоставлял своим союзникам. Поэтому Тарья не могла позволить себе часто ездить туда и обратно. Но Ксиону приходилось ещё сложнее – ясновидящую хотя бы пускали беспрепятственно, остальные же родственники, друзья и возлюбленные учеников считались посторонними и допускались в школу единственный раз в году – на начало учебного курса.

– Твой отец не упоминал, что в столице для меня приготовили? – отвлек от раздумий голос Амаира.

– Нет, отец ничего не говорил. Ты же знаешь, он не может раскрывать тайны, обсуждаемые на совете.

Амаир вздохнул.

– Не волнуйся! – Сенеренталь положила руку ему на плечо. – Ясновидящие не допустят, чтобы случилось что-то неправильное.

Эльф благодарно кивнул, и оба продолжили путь в тишине.

С первого же курса Сенеренталь между ней и Амаиром завязалось тесное общение. Эвелирис и Олоримэ были совершенно уверены, что оно перерастет в нечто большее, и удивлялись, почему желанная развязка всё не наступает. А Сенери сомневалась, не понимая своего отношения к новому другу.

Недоумение разрешилось самым неожиданным образом. В очередной приезд Тарьи Сенеренталь сидела вместе с предназначенными в дальнем уголке сада, где могли гулять только магистры, и Эвелирис посетовала на странную ситуацию между Амаиром и её подругой.

– А тут ничего удивительного нет, – произнесла тогда Тарья. – Ваши сомнения абсолютно правильны, Сенеренталь. Потому что Амаир – одиночник.

«Ах, вот оно что!» – облегченно подумала Сенери, и всё встало на свои места.

Эльфы в принципе народ семейный. Развивать магию вдвоем гораздо легче. Своего спутника или спутницу жаждут найти, едва выйдя с Лиола, – так действует полученная магия, которая стремится к завершенности. Эльфы выбирают раз и навсегда и почти никогда не ошибаются, если они верны законам Создателя – магия не позволяет выбрать неправильно, надо только услышать её подсказку…

Но некоторые представители этой крылатой расы имеют особенную судьбу. Их магия не стремится найти свою половину, желая совершенствоваться в одиночестве. Этот выбор доброволен и осознан и поэтому не доставляет одиночникам страданий – они понимают, что не хотели бы создать семью.

Когда Сенеренталь рассказала Амаиру то, что услышала от Тарьи, он простодушно заявил:

– А я-то всё думал, почему не могу полюбить тебя?

– Я удивлялась тому же! – кивнула эльфийка.

К тому времени – это был уже четвертый год обучения для Сенери и пятый для Амаира, – последний намного превосходил по силам всех своих однокурсников и даже некоторых выпускников. Что ж, теперь это хотя бы могло быть объяснено его принадлежностью к одиночникам, ведь они достигали в магии больших высот по сравнению с теми, кто нуждался в спутнике жизни.

… – Сенери, о чем задумалась? – Амаир выпустил из рук горстку огненных бабочек, привлекая внимание эльфийки.

– Школьные годы вспоминаю, – улыбнулась девушка.

«Однако пора уже и вспомнить о цели своей прогулки!» – подумала Сенеренталь и остановилась, прислушиваясь к шуму леса. Искомые звуки обнаружились очень скоро. Девушка вопросительно посмотрела на Амаира. Тот понял её вопрос, отрицательно покачал головой, и, взмахнув крыльями, поднялся в воздух. Сенеренталь махнула ему на прощание рукой и пошла на негромкие голоса.

Через несколько минут она вышла на небольшую полянку и прикрыла глаза рукой, закрываясь от солнца. Здесь было в разы теплее, но не только от ярких полуденных лучей. В центре поляны стояли Эвелирис и Олоримэ и под чутким руководством Тарьи, которая в целях безопасности наблюдала за ними из-за огромного камня, пытались наколдовать совместную защиту. Разлитая повсюду стихия ещё больше накаляла атмосферу.

– Здравствуй, Сенеренталь, – небрежно кивнула Тарья в сторону пришедшей. Эльфийка подошла к ясновидящей и устроилась рядышком. Та подвинулась, делясь своим прикрытием, и обе обратились в слух и зрение, наблюдая за Эвелирис и Олоримэ.

Совместное волшебство – главное преимущество предназначенной дружбы – пока получалось у них плохо. Но зато с лихвой компенсировалось другим, совершенно невероятным проявлением их предназначенности – между тремя эльфийками была мысленная связь, которая установилась почти сразу после первой встречи. Ведь Тарья была ясновидящей. А главное качество магического родства гласит: индивидуальные силы каждой предназначенной в равной степени покровительствуют им всем.

– Моя стихия-покровитель – Воздух, – пыталась объяснить Эвелирис, – как и у Тарьи. А родная стихия Олоримэ – Огонь. Так как мы предназначенные, то моя стихия помогает не только мне, но и Олоримэ, и наоборот. Мне, так же, как и ей, не больно смотреть на солнце. Я никогда не пострадаю от пожара. Потому что её магия защищает и её сестер по магии. Нет, не так… Она воспринимает нас как нечто одно и то же… Однако использовать их стихии я не могу, понимаешь? До тех пор, пока сама не овладею ими.

Тарья имела способность к ясновидению. Это должно было как-то отразиться на её подругах. Разумеется, они не могли стать полноценными ясновидящими, видеть будущее и проникать в чужие сознания. Но мысли друг друга больше для них секретом не являлись.

Несмотря на объяснения Эвелирис, Сенеренталь не могла себе представить, что такое предназначенная дружба. А уж тем более – каково это, иметь в сознании постоянный фон из чужих мыслей.

– Не надо бить со всей силы! – в негодовании воскликнула Тарья. —У вас должна быть маленькая точка соприкосновения!

Олоримэ вздохнула и огненное облако, повинуясь её рукам, повисло у неё над головой. Эвелирис прочитала заклинание, и стихии столкнулись. Раздался хлопок, и вскоре Сенеренталь заметила искажения в воздухе.

– Ну, наконец-то! – улыбнулась Тарья, выходя из-за камня. – Теперь и мне можно к вам присоединиться.

Колеблющийся воздух вырисовывал полупрозрачные очертания переплетающихся жгутов оранжевого оттенка, на котором, как разряды молнии, пробегали голубоватые отблески стихии Воздуха.