Под крылом звездолёта

Мы зашли в рощу из ранее не виданных мной деревьев. Эти больше походили на земные аналоги. По крайней мере на первый взгляд. Волки привели меня на поляну. Когда я увидел кто находился в центре поляны, меня просто согнуло от хохота. Давно меня так не накрывало. Ноги подкосились, я упал на землю и продолжил кататься по земле не в силах сдержать хохота.

Даже волки ошарашенно смотрели на меня. Венера, само собой. Наконец меня стало отпускать, всхлипнув в последний раз я лежал на спине широко раскинув руки и смотрел на Тигарден, чей лик пробивался сквозь бахрому на деревьях.

– Что это такое сейчас было? – наклонившись надо мной спросила Венера, - ничтожный человеческий разум спасовал перед видом превосходящего инопланетного разума?

– Венера, ты за меня или за медведя, - принимая сидячую позу спросил я.

В ответ на ее очередной непонимающий взгляд только устало махнул рукой.

– Кто из вас двоих ответственен за внешний вид этого чуда? – спросил я.

– А что с ним не так? – удивилась Венера.

– Что с ним не так? – повторил ее вопрос я, - я разве похож на японскую школьницу?

– А причем тут японская школьница? – вообще потеряв нить разговора спросила Венера.

– А на что тогда вы рассчитывали, подсовывая мне тентаклевого монстра? – повысил голос я, - вы любители хентая.

– Вообще-то я вас прекрасно слышу, - раздался в моей голове звучный бас.

– Ты пока помолчи и не лезь в чужой разговор, - огрызнулся я на монстра, - это в первую очередь не вежливо.

Голос в моей голове булькнул и исчез.

– Возвращаемся к нашим баранам, - повернулся я опять к Венере, - что?

– Что, что? – не поняла Венера.

– Ну ка Ктулху, повтори что ты сказал? – обернулся я к монстру.

– Вообще-то я вас прекрасно слышу, - повторил звучный бас в моей голове.

– Вас это кого? – уточнил я.

– Ну тебя и твою спутницу, - объяснил монстр.

– Венера, что за фигня? – снова обратился я к Венере, - как он может тебя слышать?

– Сама в шоке, - потрясенно сказала Венера.

– Позвольте я объясню, - опять вмешался Ктулху, - насколько я понял твоя спутница есть некое эфемерное существо.

– Допустим, - согласился я.

– Общение с ней вызывает у тебя в мозгу определенную реакцию в соответствующих областях головного мозга, - продолжил объяснения монстр, - я могу эти проявления мозговой активности считывать и преобразовывать в удобную мне форму. Как вы заметили у меня нет ни глаз, ни носа, ни рта, ни ушей.

– Если честно я вот в принципе не понимаю какое может быть удовольствие в таком существовании, - честно сказал я, - сколько разнообразных удовольствий проходит мимо.

– Это потому, что вы люди находитесь еще в самом начале пути разума, - с какой-то покровительностью в голосе сказал Ктулху, - высшему разуму вроде меня нет необходимости чтобы получить удовольствие совершать все эти бессмысленные движения, что делаете вы. Я могу просто считать эти волны из головы низших существ.

– Попахивает паразитизмом, - вполголоса сказал я.

– Можешь считать как угодно, но ты просто боишься, - продолжил монстр, - ведь все новое всегда страшит неокрепшие разумы. Если хочешь, то ты можешь стать первым новым человеком и показать пример остальным какие преимущества дает путь разума. Я могу ускорить изменения в твоем мозгу, на которые в обычном ритме ушли бы тысячелетия.

– Это как ты изменил мох? – спросил я, чтобы увести разговор с опасного направления.

– Именно, - подтвердил мои слова монстр.

– Ну ладно, допустим, ты это можешь сделать, - старательно проговаривая слова сказал я, - но я не понимаю зачем тебе это нужно?

– Я одинок, - просто сказал Ктулху.

– То есть кроме тебя на планете больше нет подобных тебе? – не поверил я.

– Никого, и мне очень одиноко, - грустно сказал монстр, - высшему разуму требуются слушатели понимающие его идеи и готовые воплотить их на благо всей планеты.

– Интересно это какие же такие идеи, - спросил я, стараясь, чтобы в голосе было поменьше ехидства. Как еще по декабристов сказали: «Очень они были далеки от народа». А они всего лишь хотели облегчить участь крепостных крестьян. Правда методы у них были несколько неоднозначные. Потом революционеры всякие, террористы, черносотенцы и все прикрывали свои деяния заботой о благе народа. Правда народ никто не спрашивал, но чего его спрашивать темного и не образованного. Он и не поймет, что ему блага желают.

– Я боюсь, что на текущем уровне интеллектуального развития ты не поймешь, - сказал монстр.

Бинго! Что и требовалось доказать. Снова народ темный и не поймет.

– Значит кроме тебя на планете больше нет разумных существ, - снова уточнил я, - а у тех что есть, ты пробудить искру разумности не смог. В итоге изменил мох, чтобы получить подобие биороботов. Я все правильно понял?

Пока монстр немного задумался я осматривал поляну. Этот осьминог с сотней щупалец сидел практически в её центре. Не знаю насколько он мне врал, но нечто похожее на какой-то орган на его голове виднелось. Если я правильно помню, осьминогов называют головоногие, и значит в этой голове находятся все важные органы, отвечающие за жизнь и здоровье. Я попробовал пройтись по периметру поляны, но волки оскалились и глухо зарычали, не давая мне далеко ходить.

Я развернулся в другую сторону. Сделав шаг, я чуть не упал. Нога провалилась в траве в какую-то ямку. Я присел. Разгреб руками траву. Большая ямка. В прошлый раз я прошел точно по краю, вон даже след от ботинка виднеется. А ямка то большая. Я вполне могу в ней поместиться. Стараясь не думать зачем мне в ней прятаться, я встал рядом с ямкой.

– Венера, а есть возможность вызвать сюда дрон с какой-нибудь бомбой? – тихо спросил я Венеру.

– Решил героически погибнуть, вызвав огонь на себя? – с тревогой в голосе спросила она.

– Это на самый крайний случай, - прошептал я ей.

– Да, больше на планете искрой разума никто не обладает, - наконец признал монстр, - как бы это ни было прискорбно, но всех моих сил и знаний не хватило, чтобы зажечь такую же искру ни в одном из существ, ни в большом, ни в маленьком. Единственное что смог сделать, это развить способность к телепатии, но и то приходится использовать усилитель в виде мха. Правда животные способны понимать только простые команды.

– Поэтому ты так обрадовался, когда прилетели люди, - сказал я, - прекрасный материал для твоих экспериментов.