Под Куполом. Том 2. Шестое чувство

Небольшая конкуренция могла бы заставить его смягчить такую драконовскую политику, но полдесятка стоматологов, которые пытались практиковать в Честерс-Милле с начала девяностых, быстро отказывались от своих намерений. Ходили слухи, что добрый друг Боксера, Джим Ренни, помогал тому в борьбе с конкурентами, но доказательств никто привести не мог. А пока Боксер каждый день кружил по городу на своем «порше», и наклейка на заднем бампере оповещала: «МОЙ ВТОРОЙ АВТОМОБИЛЬ – ТОЖЕ „ПОРШЕ“!»

Когда Расти вместе с Барби вышел в коридор, Боксер направлялся к выходу. Или пытался направиться: Твитч ухватил его за руку в холле у дверей. В другой руке Боксер держал корзину, набитую вафлями «Эгго». Ничего больше, только упаковки и упаковки вафель. И Барби задался вопросом – уже не в первый раз, – а может, он лежит в канаве, что проходила за автомобильной стоянкой у «Дипперса», избитый до полусмерти, и все это видения, рожденные поврежденным мозгом?

– Я здесь не останусь! – кричал Боксер. – Я должен отнести это домой и положить в морозильную камеру! Из того, что вы предлагаете, все равно ничего не выйдет, так что отцепитесь от меня. – Барби заметил маленькую нашлепку из пластыря на брови Боксера и повязку на правой руке повыше локтя. Дантист, похоже, с боем добывал замороженные вафли. – Скажи этому громиле, чтоб отпустил меня, – обратился он к Расти, едва увидев его. – Мне оказали помощь, и теперь я иду домой.

– Пока еще нет. Вам оказали помощь, и я ожидаю, что вы за это расплатитесь.

Боксер, мужчина невысокий, выпрямился во все свои пять футов и четыре дюйма, расправил плечи и выпятил грудь.

– Ожидай и будь проклят! Я считаю, что челюстная хирургия – на нее у меня, кстати, нет разрешения штата Мэн – очень уж несоразмерная quid pro quo [11] за пару кусочков пластыря. Я работаю, чтобы жить, Эверетт, и исхожу из того, что моя работа должна оплачиваться.

– Вам все оплатят на небесах, – вставил Барби. – Разве не так говорит ваш друг Ренни?

11

Компенсация (лат.).

– Он не имеет никакого от…

Барби приблизился на шаг и всмотрелся в зеленую корзину для покупок, которую Боксер держал в руке. На ручке виднелась четкая надпись: «СОБСТВЕННОСТЬ „МИРА ЕДЫ“». Боксер тут же попытался заслонить корзину, но без особого успеха.

– Раз уж разговор зашел об оплате, вы заплатили за эти вафли?

– Что вы такое говорите? Все брали всё. Я взял только это. – Он воинственно посмотрел на Барби. – У меня очень большая морозильная камера, и я обожаю вафли.

– «Все брали всё» – не такое уж весомое оправдание при обвинении в грабеже, – мягко указал Барби.

Боксер вроде бы не мог вытянуться еще больше, но каким-то образом вытянулся. Его лицо стало не просто красным – пунцовым.

– Так отведите меня в суд! Где он, этот суд? Дело закрыто! Ха! – Он начал поворачиваться к двери.

Барби протянул руку и схватился за корзину:

– Тогда я вафли просто конфискую.

– Вы не можете этого сделать!

– Нет? Так отведите меня в суд! – Барби улыбнулся. – Ох, я и забыл… где он, этот суд?

Доктор Боксер сверлил его злобным взглядом, губы его чуть разошлись, открыв верхушки миниатюрных, идеально ровных зубов.

– Мы приготовим эти вафли в кафетерии, – поддержал Барбару Расти. – Вкусно! Ням-ням!

– Да, пока еще есть электричество, чтобы поджарить их, – пробормотал Твитч. – Или можем нацепить их на вилки и приготовить над мусоросжигательной печью.

– Вы не можете этого сделать!

– Давайте определимся со всей ясностью, – настаивал Барби, – если вы не сделаете того, о чем просит вас Расти, я не позволю вам вынести отсюда вафли.

Учитель истории Чэз Бендер, с одной наклейкой из пластыря на переносице, а второй – на шее, рассмеялся. Недобрым смехом.

– Расплачивайся! Так ведь ты всегда говоришь, док?

Боксер перевел злобный взгляд на Бендера, потом на Расти.

– Шансы на то, что получится, почти что нулевые. Вы должны это знать.

Расти открыл жестянку из-под «Сукретс». В ней лежали шесть зубов.

– Тори Макдональд подобрала их около супермаркета. Встала на колени и копалась в лужах крови Джорджии Ру, чтобы найти. И если вы хотите в ближайшем будущем завтракать вафлями «Эгго», вам лучше вставить их обратно в челюсть Джорджии.

– А если я просто уйду?

Чэз Бендер сделал шаг вперед. Сжав кулаки.

– В этом случае, мой продажный друг, я изобью тебя в кровь на автостоянке.

– Я помогу, – вставил Твитч.

– А я помогать не буду, но посмотрю, – внес свою лепту Барби.

Послышались смех и аплодисменты.

Барби это позабавило, но при том засосало под ложечкой.

Плечи Боксера поникли. И сразу он превратился в маленького человечка, у которого возникли большие проблемы.

– Челюстной хирург, работая в оптимальных условиях, мог бы имплантировать эти зубы, и, наверное, они бы прижились, хотя он не стал бы давать никаких гарантий. В моем случае она может считать себя счастливицей, если приживутся один или два. Скорее, зубы попадут к ней в дыхательное горло, и она задохнется.

Полная женщина с копной пламенеющих рыжих волос отодвинула Чэза Бендера в сторону:

– Я посижу рядом, чтобы с ней этого не случилось. Я ее мать.

Доктор Боксер вздохнул:

– Она в сознании?

Прежде чем он получил ответ, к больнице подъехали два патрульных автомобиля, один из них – зеленый чифа. Из одного вылезли Фредди Дентон, Ренни-младший, Френк Дилессепс и Картер Тибодо. С переднего сиденья зеленого – чиф Рэндолф и Джекки Уэттингтон. С заднего – жена Расти. Подойдя к дверям больницы, они достали оружие.

Маленькая толпа, наблюдавшая за противостоянием с Джо Боксером, зашумела и подалась назад. Многие, несомненно, ожидали, что их арестуют за участие в грабеже.

Барби повернулся к Расти:

– Посмотри на меня.

– Что ты…

– Посмотри на меня! – Барби поднял руки, показал их ему с обеих сторон. Потом задрал футболку, продемонстрировал сначала плоский живот, потом спину: – Видишь какие-то ссадины? Синяки?

– Нет.

– Проследи, чтобы они об этом узнали.

На большее у него не хватило времени. Рэндолф со своим войском уже миновал двери.

– Дейл Барбара, шаг вперед!

Барби вышел до того, как Рэндолф наставил на него пистолет. Потому что бывали несчастные случаи. Иной раз совсем не случайные.

Барби увидел недоумение Расти и проникся еще большей симпатией к такому наивному фельдшеру. Увидел Джину Буффалино и Гарриет Бигелоу, их широко раскрытые глаза. Но в основном сосредоточился на чифе Рэндолфе и его копах. Все стояли с каменными лицами, разве что в глазах Тибодо и Дилессепса читалась удовлетворенность. Для них это была всего лишь расплата за ту ночь у «Дипперса». И расплачиваться, похоже, предстояло по полной.