Под маской, или Сила женщины

— А с чего это вы решили, что письмо пропало? Что-то вы сегодня проявляете ко мне необычайное любопытство.

— Упаси боже, сэр, нет, конечно. Просто душа не на месте. Бенсон такой забывчивый, а ведь это я его послала вам вдогонку, потому как видела, что вы уходите, так что ответственность-то на мне. Там это слово написано, я решила, что письмо важное, вот и решила спросить.

— Ну, хорошо, Дин, можете идти. Как видите, все в порядке.

— А вот в этом я не уверена, — пробормотала служанка, почтительно присела в реверансе и двинулась прочь, причем с таким видом, будто письмо так и не нашли.

Дин была горничной мисс Бофор: суровая пожилая женщина, остроглазая и довольно угрюмая. В семье она служила давно, а потому пользовалась всеми привилегиями верной служанки-фаворитки. К молодой хозяйке Дин относилась с ревнивым обожанием. Заботилась о ней неусыпно, по-матерински и обижалась на любое вмешательство со стороны. Поначалу Джин Мюир вызывала у нее жалость и сочувствие, потом их сменило недоверие, а теперь — неприкрытая ненависть, ибо в молодой гувернантке Дин видела причину нараставшего безразличия Ковентри к его кузине. Дин осознавала, как сильно Люсия его любит, и несмотря на то, что, по ее мнению, не было на свете мужчины, достойного ее госпожи, этот хотя бы сумел снискать ее расположение, поэтому Дин считала своим долгом проявлять к нему благосклонность, так что недавние перемены в его умонастроении тревожили служанку немногим меньше, чем ее хозяйку. На Джин она смотрела с неодобрением, но пока это скорее забавляло, чем расстраивало доброжелательную гувернантку, ибо медлительный английский ум Дин не мог сравниться с особой проницательностью Джин Мюир. Накануне Дин отправили в Холл отнести костюмы, и то, что она там увидела, сильнейшим образом обеспокоило ее. Она было завела об этом речь, когда раздевала госпожу, однако Люсия, сильно расстроенная, так строго приказала ей не сплетничать, что Дин вынуждена была оставить новости при себе и дожидаться удобного момента.

«Ну, посмотрим, что теперь эта выкинет: впрочем, у нее, у паршивой бесстыдницы, поди что по лицу определи», — подумала Дин, шагая по коридору, и нахмурила черные брови.

— Доброе утро, миссис Дин. Надеюсь, вас не слишком подкосило вчерашнее веселье. Мы-то развлекались, а вы делали всю работу, — произнес рядом безмятежный голосок, и, резко обернувшись, служанка увидела мисс Мюир. Гувернантка — свежая, улыбающаяся — кивнула ей с душевностью, против которой не устоял бы никто, кроме Дин.

— Уж спасибо вам, мисс, с ног пока не валюсь, — ответила она холодно, впившись в девушку своим проницательным взглядом, как будто наблюдая за произведенным впечатлением. — Я передохнула, когда молодые дамы и джентльмены ужинали, потому как, пока горничные убирали со стола, я сидела в маленькой прихожей.

— Да, я вас видела и боялась, что вы простудитесь. Рада, что этого не случилось. Как мисс Бофор? Мне показалось, что ей вчера нездоровилось, — ровным голосом ответила Джин, поправляя складчатые манжеты на своих тонких запястьях. Этот невозмутимый вопрос был стрелой, выпущенной в ответ на намек Дин, что она находилась там, откуда могла наблюдать за беседой Ковентри и мисс Мюир.

— Устала маленько, как и пристало даме после такого-то вечера. Тому, кто привык актерствовать, оно, может, и ничего, но мисс Бофор не охотница до всяких выкрутасов, не то что некоторые.

Часть слов Дин выделила голосом, подчеркнув заложенный в них вызов. Джин, однако, лишь рассмеялась в ответ, а поскольку за спинами у них раздались шаги Ковентри, она побежала вниз, произнеся безмятежно, но с коварством во взгляде:

— Не стану задерживаться, чтобы поблагодарить вас, а то вдруг мистер Ковентри пожелает мне доброго утра, отчего мисс Бофор еще сильнее расхворается.

Глаза у Дин вспыхнули, она гневно посмотрела на девушку, а потом отправилась восвояси, мрачно проговорив:

— Уж я спешить не стану, но она еще у меня попляшет.

Решив не возвращаться мыслями ко вчерашнему «дурацкому маскараду», но изнывая от желания узнать, как его сегодня встретит Джин, Ковентри дожидался в утренней столовой с обычным своим видом вялого безразличия. Томный кивок и неразборчивое бормотание — только таким ответом он и удостоил поздоровавшихся с ним кузину, сестру и гувернантку, после чего сел и развернул газету.

— Ты получил от Неда письмо? — поинтересовалась Белла, бросив взгляд на записку, которую брат все еще держал в руке.

— Нет, — ответил он кратко.

— А от кого? Судя по твоему виду, новости дурные.

Ковентри не ответил, тогда Белла глянула ему под руку, увидела печать и разочарованно воскликнула:

— Герб Сидни. Ну, тогда мне эта записка неинтересна. Письма мужчин друг к другу — такая скука!

Мисс Мюир тихонько кормила одну из собак Эдварда, однако, услышав фамилию Сидни, она подняла глаза и встретилась взглядом с Ковентри, а потом так мучительно покраснела, что ему стало ее жалко. Он совершенно не обязан покрывать ее смятение — это он твердил себе постоянно, но увидев, как Люсия поджала губы, он вдруг обратился к ней с видом крайнего неудовольствия:

— А известно ли тебе, что Дин в последнее время слишком много себе позволяет? Решила, что в ее возрасте, да еще и с твоим попустительством, ей все можно, и постоянно забывается.

— Что она сделала? — холодно спросила Люсия.

— Лезет в мои дела и почему-то позволяет себе командовать Бенсоном.

После этого Ковентри рассказал про письмо и нескрываемое любопытство служанки.

— Бедная Дин, ее никто не поблагодарил за то, что она напомнила тебе про твою забывчивость. В следующий раз она предоставит твои письма на волю случая — что, наверное, разумно, если у тебя, Джеральд, от них так сильно портится настроение.

Люсия говорила спокойно, но щеки ее сердито зарделись, а потом она встала и вышла из столовой. Ковентри не скрывал раздражения, ибо распознал у Джин на лице тень улыбки — одновременно и жалостливой, и язвительной, и улыбка эта подействовала на него сильнее, чем издевки кузины. Неловкое молчание прервала Белла — она произнесла со вздохом:

— Бедняжка Нед! Как уже хочется хоть что-то о нем услышать! Я думала, пришло письмо одному из нас. Дин сказала, что вчера вечером видела на столе в прихожей конверт, надписанный его рукой.

— У нее просто мания какая-то — разглядывать письма. Я этого не допущу. А кому было адресовано письмо, Белла? — спросил Ковентри, опуская конверт на стол.

— Она то ли не знала, то ли не хотела говорить, но вид у нее был очень сердитый, и она велела мне спросить у тебя.

— Странное дело! Я не получал никакого письма… — начал было Ковентри.

— А я получила, несколько дней назад. Могу я вас попросить его прочесть, равно как и мой ответ? — С этими словами Джин положила перед ним два письма.

— Нет, разумеется. Бесчестно читать то, что Нед не предназначал для посторонних глаз, только для ваших. В чем-то вы избыточно щепетильны, мисс Мюир, а в чем-то недостаточно.

И Ковентри протянул ей оба письма с видом мрачной решимости, однако ему не удалось скрыть одолевавших его удивления и интереса.

— Вы правы. Записку мистера Эдварда действительно следует сохранить в тайне, ибо бедный мальчик обнажил передо мной всю свою душу. А вот мою я попросила бы вас прочитать — чтобы вы увидели, сколько я прикладываю усилий, чтобы сохранить данное вам слово. Сделайте мне такое одолжение, мистер Ковентри, я имею право просить вас об этом.