Под маской объективности
Шрифт:
Однако такого документа, как правило, не бывает даже у семей, род которых обрабатывал этот участок на протяжении жизни многих поколений. Во времена Османской империи регистрация документов на владение землёй была таким сложным и долгим делом, что большинство сельских жителей с этим просто боялось связываться. Когда же Израиль оккупировал в 1967 г. территорию Западного берега, то через год военные власти издали приказ о «временном» прекращении регистрации земель. Как говорят дипломаты, нет ничего более постоянного, чем временное. Приказ этот остаётся в силе и по сей день.
«Нью-Йорк таймс» приводила ещё несколько фактов подобной деятельности Израиля. Вот один из них. По нормам международного права оккупационным властям запрещается вносить изменения постоянного характера в местные законы. Однако израильская военная администрация издала уже более тысячи приказов, резко меняющих законы Иордании, и
Публикация таких материалов наносила удар по прежнему стереотипу «Израиль – оазис демократии». Она свидетельствовала, что на захваченные им земли он приносит лишь несправедливость и угнетение. Под давлением фактов газета вынуждена была признать, что поглотить и подчинить себе силой во много раз превосходящее его арабское население Израиль не в состоянии. Между тем уступать оккупированные территории он не собирается.
«Правительство Бегина стремится как можно скорее довести число израильских поселенцев на Западном берегу до ста тысяч человек. По его мнению, это явилось бы „критической массой“, то есть настолько большим числом, что ни одно израильское правительство в будущем уже не смогло бы согласиться на уход с этой территории» [156] ,
156
Там же.
– констатирует «Нью-Йорк таймс». А поскольку такая политика Израиля, естественно, вызывает острое чувство недовольства у арабов, то в результате газета признаёт, что мира на Ближнем Востоке не приходится ожидать.
Стереотип неблагополучной «семьи»
В 1967 г. газета представляла Израиль как «чудо» в пустыне. Сегодня она преподносит читателям совсем иную характеристику этой страны и её жителей.
Современный Израиль уже не напоминал им о «„чуде“ в пустыне». А образ еврейской «нации героев» или, как представляла её «Нью-Йорк таймс» позже, «даже не нации, а единой семьи» разваливался на глазах. Если и можно было говорить о том, что это «семья», то она далеко не едина, слишком много в ней неблагополучного.
В серии репортажей специального корреспондента газеты Д. Шиплера, помещённых в нескольких номерах «Нью-Йорк таймс», отмечается, что:
«На протяжении 35 лет главной заботой в Израиле считалась внешняя угроза арабских армий, но сейчас там начинают осознавать, что есть и угроза внутренняя: опасность нищеты, дискриминации и этнической вражды между самими евреями» [157] .
Как известно, по национальному признаку население Израиля делится на сефардов – евреев – выходцев из стран Азии и Северной Африки и ашкенази – евреев европейского и американского происхождения. Д. Шиплер пишет о том, что сефарды составляют сейчас большинство населения страны, но занимают в основном низшие ступени социально-экономической лестницы. 95% заключённых в тюрьмах – сефарды. В политических организациях, в культурной, музыкальной, литературной жизни страны они почти не представлены. В высших учебных заведениях их число крайне незначительно. Даже способные дети из семей сефардов редко поступают в вузы, потому что вынуждены посещать школы в бедных районах – местах своего проживания, где ученикам дают низкий уровень подготовки. Проведённое недавно для министерства образования исследование выявило, что некоторые ученики 7-го класса, который в этих школах является последним, не сумели решить задачи, предусмотренные программой для 3-го класса. Правда, для сефардов-подростков распахивают свои двери профессионально-технические или сельскохозяйственные училища. Но по окончании их они не могут поступить в высшие учебные заведения. А сами училища рассчитаны больше на то, чтобы сефарды «не слонялись по улицам». После завершения учёбы около 70% выпускников не находят себе работы по специальности.
157
The New York Times, 6.VI.1983.
Ашкенази стоят на более высоком уровне по образованию и экономическому положению.
Доходы городской семьи ашкенази на 20% выше доходов семьи сефардов. И этот разрыв увеличивается. Их дети составляют большую часть среди студентов высших учебных заведений. Ашкенази меньше страдают от безработицы и населяют лучшие и наиболее богатые кварталы городов. Они преобладают во всех административных органах.Из репортажей Д. Шиплера читатель узнал, что израильская нация, расколотая на классы, группы и слои, на богатых и бедных, разобщена. Национальная рознь и дискриминация привели к отчуждённости, переходящей временами в открытую враждебность между ними.
Сефардов и ашкенази
«разделяет пропасть непонимания и часто фанатизма. В последнее время эта накапливавшаяся годами напряжённость вылилась в оскорбительные расистские заявления с обеих сторон. Но хотя такую смертельную ненависть проявляют лишь немногие из двух лагерей, некоторые израильтяне стали с тревогой поговаривать о призраке гражданской войны. Это преувеличение, но в нём ясно проявилась вся сила взаимной неприязни» [158] ,
– пишет американский журналист.
158
Там же.
Д. Шиплер встречался с жителями района трущоб – тель-авивского квартала Хатиква, что означает на иврите «надежда». Он беседовал со студентами университета, с мэрами городов, депутатами парламента и различными политическими деятелями. В словах многих из них звучала озабоченность судьбой страны. Один из тех, у кого он брал интервью, мэр города Явне М. Шитрит, заявил:
«На мой взгляд, важнейшая проблема сегодняшнего Израиля – это не оборона и не безопасность, это пропасть между классами.
Пятьсот тысяч человек в 166 кварталах бедноты живут в нищете, тысячи людей содержатся в тюрьмах как преступники, тысячи детей бросают школу, не получив среднего образования. Люди теряют чувство ответственности за свои поступки, и это очень серьёзно» [159] .
159
The New York Times, 7.IV.1983.
В одном из репортажей Д. Шиплер показал положение иммигрантов, которые, приехав в Израиль, ожидали, что попадут на землю изобилия, но их мечты разбились в пух и прах. Их преследовала бедность, разъедающая общество.
«Бедность ограничивает возможности детей неимущих, обрекая многих из них на повторение безуспешных попыток их родителей вырваться из пут низкого уровня образования, тесных жалких квартир, низкооплачиваемой работы и убогих жилых кварталов. Израиль всё больше напоминает другие промышленно развитые страны – здесь так же растут ряды бедняков» [160] .
160
Там же.
В репортажах об экономическом положении Израиля корреспондент «Нью-Йорк таймс» писал, каких угрожающих размеров достигла инфляция в стране, которая привела к снижению и без того мизерных пособий престарелым, к сокращению пособий на детей с 5 до 2,8% от среднего дохода семьи; о безработице, которая особенно сильно отразилась на занятости среди сефардов из низших слоёв. Д. Шиплер привёл пример: в небольшом городке Нетивот, находящемся близ сектора Газа,
«из рабочей силы численностью три тысячи человек работы не имеют пятьсот граждан. В результате уровень безработицы составляет здесь 16,6 процента в сравнении с 5,2 процента в масштабах страны» [161] .
161
Там же.
В отличие от 1967 г. газета показывает Израиль как государство, не оправдавшее надежд, возлагаемых на него народом страны, особенно иммигрантами первого поколения, – страны, не способной справиться с внутренними трудностями, экономически надорванной и весьма далёкой от демократии. Публикации этих репортажей показывают, что действительность заставила «Нью-Йорк таймс» признать несостоятельность тезиса: «У израильтян всё хорошо, у арабов всё плохо», который она проповедовала ранее, что сложившееся в стране положение непосредственно связано с реакционной политикой правящих кругов.