Под небом Финского залива
Шрифт:
Вот и сгорбленная полуразвалившаяся избушка, в которую они заходили когда-то втроем. Света свернула на заросшую тропинку, ведущую к ней, почти непроизвольно: почему-то опять захотелось заглянутъ в нее и проститься с ней, такой заброшенной и одинокой, как сама Света в этот грустный день расставания с тем, что составляло фон для ее беззаботной санаторной жизни. Задумчивая и притихшая, она перешагнула порог избушки и остановилась в изумлении. Избушка была прибрана: исчезли все ржавые, разбитые железки и прочий хлам, который был разбросан по полу тогда, когда она с ребятами заходила сюда на второй день по приезде на берег Финского залива. Только в углу стояло старое, ржавое, но не дырявое ведро, а в нем торчал полынный веник, связанный и обвязанный куском проволоки. Пол был чисто выметен, а полка, на которой раньше валялись старые худые кастрюли и чайники и которая была покрыта мохнатым слоем пыли, была вымыта и даже выскоблена. На ней ничего не стояло, только в углу лежала пачка газет. "Кто же навел здесь такой порядок?" - подумала Света и тут же получила ответ. На единственной непродырявленной стене избушки было
– Привет, Сережка,- сказала Света вполголоса.- Откуда ты знал, что я приду сюда?
Света подошла к лавке, провела пальцем по ее шершавой поверхности, пыли было совсем немного. Она вытащила из пачки газет одну и, расстелив ее на лавке, села. Взяла в руки остальные, посмотрела на число, ровно восемь дней назад они появились на свет, наверное, в этот день Сережа купил их в газетном киоске, расположенном рядом с их санаторием, и читал здесь. А убрался он в этой развалюхе наверняка раньше. Когда? Может быть, в тот день, когда она проводила время с Геной, скорее всего, а может, когда она ездила с Вано в пивбар, где встретила Гену с Толей, а он в это время где-то крутился один, теперь разве узнаешь, да и неважно это. Предали они Сережу, она и Гена, но все равно ничего хорошего у них не получилось, были звездные минуты, была радость общения наедине на краю той черты, за которую они не переступили, но все развеялось как дым. А Сережа ходил в одиночестве по этой тропе и, может быть, вспоминал ее, когда они с Геной были заняты только друг другом. Навел порядок в этой избушке и даже ни слова не сказал об этом, но, значит, надеялся, что она опять заглянет сюда, если написал это послание.
Ей вспомнились слова из кинофильма "Мужчина и женщина" - "Какая странная судьба... . Только вспомнились они совсем не в контексте той песни, в которой продолжением этой фразы были слова: "как долго прятала тебя..." Эта фраза пришла к ней именно в связи с ее странной судьбой, которая то и дело выкидывала с ней всякие фокусы. Не было бы Гены, она, возможно, влюбилась бы в Сережу, но нет же, судьба нарочно подкинула ей сначала Гену, который с ходу вторгся в ее душу своей похожестью на героя ее романа, и рядом Сережу, хорошего, покладистого парня, но в душе ее уже поселился Гена, и Сереже там не осталось места. Не зря говорят: "сердцу не прикажешь", нет, не прикажешь ему, оно не слушается слов рассудка, это известно давно. И вот результат: ее даже некому проводить до вокзала. Смешно! Она вспомнила, с какой радостью сообщал ей Гена о том, что он продлил путевку еще на неделю, чтобы проводить ее... Впрочем, обойдется она без провожатых, не в первый раз. А отдохнула она неплохо: масса впечатлений, событий, есть что вспомнить на досуге, если он у нее еще будет, этот досуг. А что касается любовных переживаний, так дай Бог, чтобы они всегда были, это гораздо лучше, чем отсутствие оных в связи с отсутствием самой любви. И даже тихая заводь семейной жизни, где все покойно и гладко,- такая неинтересная картина по сравнению с бурей чувств, пережитых Светой за эти двадцать четыре коротких, и очень длинных дня. А что все когда-то кончается - так ведь это не новость, и к этому надо всегда быть готовой. Света опять взглянула на Сережины каракули. "Вот и с Сережкой опять свиделась. Спасибо тебе, Сережка, ты сразу изменил мое минорное настроение в лучшую сторону. До свиданья. Я долго буду помнить тебя, как хорошего друга. И ты, избушка на курьих ножках, до свиданья, может быть, тоже свидимся, если у меня хватит терпения еще целый год писать скучную канцелярскую фразу". Света опять сложила газеты в одну пачку, подвинув их поближе к стене, и вышла из развалюхи, чтобы продолжить свое последнее "турне".
Она постояла возле каждой коряги и возле каждого валуна, погладила их, приласкала, сказала мысленно добрые слова. Кто знает, может, в них тоже живет душа и они тоже могут чувствовать, чего-то желать, чему-то радоваться и о чем-то печалиться. Света свернула на поляну, где Гена сушил рыбу и где потом Света назначила ему свидание, на которое он не пришел. Постояла и здесь немного, проникаясь тем настроением, с которым она уходила отсюда, не дождавшись ответа на невольный порыв своей души.
А вот и столик, первый раз показавшийся ей нелепым чуть-чуть оттого, что стоял на этой верхотуре, - символ благоустроенных парков на распутье трех лесных троп. Она вспомнила, как сидели они здесь в последний раз втроем и Сережа рассказывал ей сказку о красной девице. Она погладила его темную сучковатую поверхность, села и долго сидела, набираясь умиротворенности и покоя от его согретых солнечным теплом щелистых досок, на которые она опиралась локтями, подперев голову. Растаяла ее горечь и растворилась в окружающем ее биополе природной энергии, унеслась ввысь, оставив ее в состоянии сладкой грусти. Ей опять было так же хорошо, как было хорошо в начале отпуска, и светлая прекрасная грусть, которая является предвестником творческого состояния, прикоснулась к ее сердцу и оставила маленькую зарубинку, которая никогда уже не изгладится и когда-нибудь напомнит о себе косвенным необычным образом.
Но вот солнышко стало немного припекать, Свете не хотелось растерять того запаса бодрости, который она получила от него же в утренний час своего общения с природой, и она, мысленно попрощавшись со столиком и лесными тропами, ведущими на ягодные поляны, стала спускаться
вниз. Ей еще надо было зайти к Анжеле, попрощаться с ней, сейчас как раз была для этого возможность.Анжела встретила ее словами:
Ну вот, а я уже вспоминала тебя, обещала зайти... Что у тебя нового?
Хоть бы что-нибудь!
– весело ответила Света.- Вчера Гена был готов к примирению, но теперь не готова я. Он делает полушаги и хочет, чтобы я сделала шаг, а мне не хочется ломать себя. Знаешь, я поняла, что человек во все периоды своей жизни в схожих обстоятельствах поступает одинаково, сообразно своему характеру, хоть и знает, как в прошлом подобные поступки помешали осуществлению его каких-то заветных желаний. И тут ничего не поделаешь, так уж он устроен. А если кто-то умеет делать выводы из своих прошлых удач или неудач и пытается изменить самого себя, сделать из себя свою противоположность, то это очень мудрые люди, я к ним не отношусь, я буду делать всю жизнь одни и те же ошибки и не жалеть о них, потому что они - моя суть. И вообще я уже вся - дома, дом - это реальность, а все, что было здесь, кажется призрачным и мимолетным.
Но дома тебе еще не раз вспомнится и Гена, и Сережа, и даже я.
А это - без сомнения, об этом и речи нет, все еще вспомнится, и не однажды. Но сейчас мне хочется поскорее убежать от чемоданного настроения, которое заставляет на все глядеть сквозь призму преходящего мгновения, хотя из таких мгновений и складывается наша жизнь.
Они долго еще разговаривали на очень типичные темы незамужних женщин: вечность и мгновение, судьба и жребий, свобода и рабство, вера и безверие, удача и незадача и, конечно, любовь, с которой каждая мечтает встретиться однажды, и неважно, что она несет за собой, радость или кручину.
На прощание они обменялись адресами, потому что нашли много общего в своих судьбах, характере и образе мыслей.
Время было обеденное, и Света, не заходя в палату, спустилась вниз. Зашла в двери столовой и сразу увидела, что Гена сидит на своем месте. Она уже ровным шагом направилась к своему обеденному столику и вдруг остановилась, сердце бешено заколотилось, а потом стало давать перебои: человек, которого она увидела сидящим напротив Гены, рядом со своим стулом, на месте уехавшей Ани, был причиной ее неожиданного сильного волнения. Она прижала руку к сердцу, повернулась и пошла обратно, на выход из столовой. Незнакомая женщина, идущая за ней следом, участливо спросила, вглядываясь в Светино лицо:
Вам плохо?
Нет, нет,- ответила Света, пытаясь справиться со своим волнением и своим лицом: она знала, какую растерянность, изумление и смятение выражает оно сейчас! Она вышла на "круг" и села на ближайшую скамеечку, чтобы привести в порядок и лицо, и чувства. В одно мгновение перед ней промелькнул кусок ее жизни, далекой и прекрасной. "Неужели такие встречи бывают в действительности?'' - подумала Света, но она не ошибалась, она не могла ошибиться, это был не тот случай... Слишком хорошо и близко она знала этого человека... Олег! Ее самая большая любовь, которую она изжила совсем недавно...
Ей вспомнился тот хмурый мартовский день, когда они впервые познакомились. Она вышла с территории того престижного научно-исследовательского института, в котором работала заведующей библиотекой, и направилась к автобусной остановке, расположенной неподалеку. Автобус только что подъезжал к ней, но Свете не захотелось бежать. Сегодня ей некуда было спешить, она и с работы ушла пораньше, потому что с завтрашнего дня у нее начинался "маленький отпуск", она собрала воедино все свои отгулы за два года, которые ей давали на работе за летние поездки в пионерлагерь института с передвижной библиотечкой. Эти отгулы составили две недели. Она их взяла для того, чтобы участвовать в съемках телевизионного первомайского "Огонька" в качестве зрителя. Ей интересно было поближе посмотреть на известных актеров и певцов, почувствовать их человеческую значимость рядом с актерской. С праздничным настроем в душе она подходила к автобусной остановке и, конечно, сразу заметила капитана третьего ранга, одиноко стоявшего рядом с этим примитивным сооружением и смотревшего на приближающуюся Свету своими зелеными любопытными глазами. Его нельзя было не заметить. Черная, с золотыми полосками плавсостава на рукавах форма офицера Военно-Морского Флота так шла к его правильным чертам лица и не очень высокой, но стройной фигуре, что им нельзя было не залюбоваться, тем более что не часто можно было видеть морских офицеров на улицах Москвы. Только он показался Свете очень молодым, намного моложе ее, поэтому она никак не приложила его к себе. Когда она приостановилась рядом, он сказал:
А автобус только что ушел.
Я видела,- ответила Света.- А почему же вы не сели - был переполнен? Хотели ехать более комфортабельно?
Я не очень привык к комфортабельности, а не сел сам не знаю почему... Я подумал, что вам будет скучно стоять здесь одной.
Но как вы могли знать, что я иду именно к остановке? Быть может, я прошла бы мимо. Но спасибо за красивую шутку.
А если я скажу правду, вы поверите мне?
Я вообще-то стараюсь верить людям.
Знаете, почему я не сел? Я увидел вас, выходящую вон из тех железных ворот, и подумал: какая красивая девушка, а вдруг она незамужняя и такая же одинокая, как я в этом городе, хотя такие красивые девушки редко бывают одинокими.
Я не отношу себя к красивым, но мне кажется, что все бывает наоборот: именно красивые и остаются чаще других одинокими. У них более высокие запросы к спутникам жизни и вообще к друзьям, и они не согласны иметь рядом с собой человека, которого не любят, но который, быть может, был бы неплохим мужем, и еще, они не очень боятся остаться одинокими, их красота выручает их достаточно долго, они не влюбляются в любого, который влюбился в них, как это часто бывает с не очень интересными девушками. И в этом их несчастье. Вам не кажется?