Под несчастливой звездой

Карахафру осталось только ждать, наслаждаясь предвкушением карьерного роста, когда появился этот загадочный укр, едва не ограбивший дом ювелира Хкафгорна. Хорошо еще к тому приехал брат, и в доме оказалось много сильных мужчин. Очевидно, это и спугнуло вора, но, убегая, тот умудрился свалиться прямо на голову пьяного Амошаата. Слуги помощника старшего писца сепаха подняли крик и в темноте переулка сильно поколотили друг друга. А плохо различимый в темноте укр тем временем спокойно убежал. И где теперь его искать?

Несмотря на шум, это дело не имело громких последствий. Старший писец и главный инспектор только посмеялись и все. А вот убийство тюремного сторожа заставило седака побегать. И именно в эту же ночь грабитель попытался залезть в дом Небраа и напал на его жену — чужачку. Решив, что это мог быть один из искателей награды за поимку слуги Тусета, Карахафр быстро забыл об этом происшествии. Куда сильнее его и начальников напугала смерть Небубиса. Давно уже в Абидосе никто не поднимал руки на слуг живого бога. Тюремный сторож считался служащим Дома людей, а значит и самого Келл-номарха. Но, увы, никто ничего не видел. Законопослушные горожане предпочитали ночью спать. Старший писец и сам господин Раату срочно искали виноватых, и ему прозрачно намекнули, что все прошлые заслуги не оправдывают его сегодняшнего бездействия. Говорят, вмешался сам сепах. Отчаявшись, Карахафр предложил провести облаву в покинутых пригородах и Городе мертвых.

Увы, но и там не нашли никого, кого можно было бы обвинить в убийстве тюремного сторожа. А тут еще эти подозрительные разговоры о «мстителе Сета». Так, что причин для огорчения имелось более чем достаточно.

«Надо было купить тот амулет удачи, что предлагал бродячий жрец Ямсита», — с недобрым предчувствием подумал Карахафр, заметив нервно переступавшего на углу помощника. Зная, что он любит узнавать все новости как можно раньше, один из подчиненных ждал его недалеко от дома.

— Господин! — обрадовался Гнешмар.

Помощник старшего писаря скривился как от ложки горького уксуса.

— Зачем ты здесь?

— В храме Сета ночью что-то случилось, — быстро зашептал тот на ухо начальнику.

— Что случилось? — нахмурился Карахафр, не любивший расплывчатых формулировок.

— Вроде как ограбление.

— Так ограбление или вроде?

Седак ускорил шаг, машинально отвечая на поклоны встречных горожан.

— Сторожу проломили голову, но ничего не взяли.

— Убили?

— Живой, — пренебрежительно махнул рукой Гнешмар. — Очнулся, ну и поднял тревогу.

— И ничего не взяли? Как-то это не по-келлуански.

Но молодой человек не поддержал шутки начальника.

— Из храма жаловаться пока никто не приходил.

Впереди показался Дом людей, где во дворе уже толпился народ.

— Отправляйся на рынок, — велел ему помощник старшего писца. — Посмотри, послушай, поболтай с храмовыми слугами. К обеду придешь.

Гнешмар поклонился и растворился в толпе горожан.

Сам Карахафр должен еще подготовить для рассмотрения три жалобы. Он прошел в свой угловой закуток и углубился в изучение витиевато написанного папируса. Два брата никак не могли поделить наследство отца, тратя нажитое им на бесконечные судебные тяжбы. Сосед обвинял соседа в непочтительном отзыве о великих богах. Самой сложной оказалась жалоба мужа на жену, который обвинял её в неверности, а благоверная утверждала, что тот дарит храмовым танцовщицам подарков больше чем ей. Здесь придется вступать в конфликт со жрецами Себера. Ну, да пусть решает главный инспектор, для таких случаев Судью людей и назначил сам государь, жизнь, здоровье, сила.

Наступало самое жаркое время дня, и седак, отложив в сторону завершенные дела, уже собирался направиться домой, когда увидел во дворе Гнешмара. Парень буквально тащил за собой какого-то молодого человека.

— Господин! — окликнул он его. — Подождите, господин.

Карахафр уныло вздохнул.

— Что у тебя?

— Вот, — Гнешмар втолкнул в клетушку, служившую им кабинетом, паренька в чистой белой юбке, новом парике и с аккуратно подведенными глазами.

— Расскажи помощнику старшего писца, что ты видел сегодня ночью. Ну?

Молодой человек замялся.

— Только вы не говорите отцу?

— Это Барефайх, сын Амошаата, — пояснил Гнешмар.

— Мне наплевать, с кем ты гулял под луной, — успокоил его Карахафр. — Что видел?

— Лодку на канале.

Седак закатил глаза, собираясь высказать подчиненному все, что о нем думает.

— Ночью! — торопливо добавил юноша. — Еще солнце не взошло. Кто-то плыл в сторону брошенных пригородов.

— Рыбак какой-нибудь? — предположил помощник старшего писца.

— Они не носят юбок, — возразил молодой человек. — И никогда так не спешат. Этот торопился так, словно за ним гнался рассерженный муж с парой слуг.

— Он плыл со стороны храма Сета? — уточнил Карахафр.

— Да.

— Спасибо тебе, Барефайх, — поблагодарил он свидетеля. — Мы никому не расскажем.

Виновато улыбаясь и кланяясь, сын знатного человека поспешно покинул опустевший к этому времени двор. Писцы покинули свои клетушки, спасаясь от зноя. Седак с тоской подумал о том, что сейчас придется идти домой под палящим солнцем, и с угрозой посмотрел на помощника.

— Думаешь, там плыл вор?

— Послушай, что говорят на рынке, господин, — понизил голос Гнешмар.

Выслушав, он снял парик и вытер вспотевшую голову.

— О Сет, Амош, Найб и другие великие боги! За что вы шлете на мою голову столько бед?!

— Я попросил одного мальчишку проследить за носилками Сетиера, — продолжал доклад помощник. — Он пригласил на обед Моотфу и какого-то незнакомца.

— Первый пророк должен поставить нас в известность, — пробормотал Карахафр. — Расследование краж святынь и священных знаков — это дело Дома людей.

— Он что-то не торопится, — ухмыльнулся Гнешмар.

Никто из жрецов храма Сета так и не явился к писцам доложить о пропаже. Поколебавшись, седак решил сходить к ним сам.

Вечерело, торговцы давно свернули рынок, последние богомольцы покинули храм, и слуги наводили чистоту в молельном зале. Первый пророк только что закончил освящать воду в водоеме и, собираясь домой, отдавал последние распоряжения старшему храмовых сторожей.

— Что привело тебя в дом Сета господин Карахафр?