Под одной звездой

С тех пор как они с Машей сошлись, ночевать сюда Макс больше не возвращался. Машина квартира стала ему куда более приветливым и уютным домом, нежели старое убежище. Но для того чтобы читать таинственную книгу, принесённую из другого мира, малюсенькая спальня в Резиденции отлично подходила.

В комнате было темно и уныло, закрытые жалюзи надёжно блокировали свет. Вместо того чтобы поднять их, Маша включила лампу у изголовья кровати и плюхнулась на место, где ещё не так давно проводил часы своего одиночества любимый ею человек.

Чуть помедлив она открыла обложку и вчиталась в ровные, выведенные неторопливым женским почерком буквы:

Моя жизнь начиналась, с какой точки зрения не посмотри, довольно заурядно. Обычная мама, районный роддом, самые что ни на есть обыкновенные акушерки и мед. персонал, а в фойе мою маму и новорождённого меня ждали такие обычные папа и старшая сестра. Ничего в этом происшествии не предвещало того безобразия, которое произошло гораздо позже и перевернуло наши жизни до неузнаваемости. Сейчас мне семнадцать лет, моё дальнейшее существование поставлено под вопрос. И независимо от того, что случится со мной в будущем, моя жизнь никогда больше не будет прежней. И сейчас я вам расскажу, почему.

Ключевым моментом во всей этой истории стало всё-таки моё рождение, и осознание матерью, что дети - это счастье и благо, и двоих ей определённо мало. Папа с этой позицией был согласен, но вот провидение не горело их обеспечивать хотя бы ещё одним ребёнком. С тех пор как я себя помню, мать всё время обещала мне сестричку или братика, но время шло, а прибавления в семействе всё не было. Мы со старшей сестрой смотрели на все попытки матери увеличить наше семейство с лёгким недоумением, но возражать или переубедить её не пытались: это было бесполезно. Однажды решившись на что-то мать упорно следовала выбранному пути и никогда не сворачивала.

К моим пятнадцати годам она собрала нас на семейный совет, публично признала своё полное бессилие в вопросах зачатия ещё одного ребёнка и попросила разрешение на усыновление. Мы конечно же не могли отказать маме, она и без этого за эти пятнадцать лет настрадалась, но поскольку никто из нас уже не хотел возиться с колясками-пелёнками, мы поставили ультиматум - ребёнок должен быть достаточно взрослый.

Окрылённая этим решением мама бросилась по детским домам в поисках хорошей кандидатуры, но всё оказалось не так быстро, и не так просто: детей подходящего возраста либо не было, либо возникали какие-то проблемы с опекунством. Тягомотина эта тянулась почти год, пока, наконец, маме не предложили удочерить девочку лет пятнадцати. Точнее администратор детского дома сказать не могла, поскольку девочка эта страдала практически полной потерей памяти и даже не помнила, как её звали. Мама пообщалась с этим ребёнком и уже через неделю привела её к нам в дом.

Сейчас мне кажется, что это был судьбоносный день в нашей жизни. Как сейчас помню, я стоял в гостиной и смотрел в пронзительные синие глаза своей новоиспечённой сестрицы, и думал, что она носит контактные линзы. Потому что по-настоящему таких глаз не бывает. На тот момент я ещё не верил в чудеса. Вернее как, где-то в глубине души подсознательно верил, мне очень хотелось чтобы они существовали, но рациональное мышление и технократическое воспитание данное мне родителями заставляли думать, что магия - это сказки.

Поскольку своего старого имени девушка не помнила, мама дала ей новое. Николь Райт - так теперь её стали звать. Мама рассказала, что она уже полгода в приюте, и за это время так и не вспомнила, откуда она родом. Зато прекрасно помнила, как писать и читать, и впитывала новые знания о мире как губка. Первое время Николь большую часть времени проводила в комнате, выделенной ей мамой, с книжкой в руках. Даже на ужин она спускалась не отрывая взгляда от печатных страниц. Разговаривала Николь очень мало, и наши с Келли попытки разговорить её, ни к чему обычно не приводили. Поэтому мы изобрели довольно странный способ общения: подкладывали ей в книги записки, а потом обнаруживали ответные у себя на столах.

Сестру эта переписка забавляла, меня же скорее раздражала, ибо писать записочки мне казалось чем-то детским и в чём-то даже немного обидным. В остальном же мы приняли Николь в семью без проблем и уже через месяц считали её полноправным членом семьи. Пусть и чудаковатым. Но своим.

Ещё через месяц мама решила, что хватит сестрице сидеть дома, пора бы уже и приобщиться к среднему образованию, и записала её в школу. Так мы с Николь оказались в одной лодке и в одном классе в придачу.

Строчки плыли перед глазами, вызывая в голове довольно однозначные визуальные образы, и Маша никак не могла уловить: это её собственная память подсовывает ей картинки или рукопись заставляет её видеть всё то, о чём она читает глубже и многосторонней. Между строчек звучали голоса родителей Тома и одноклассников, шумы окружающего мира, отголоски давно забытого прошлого всплывали в голове так ярко, что Маша еле успевала следить за повествованием, а между тем на страницах разворачивалась детективная история о пропавших без вести подростках и загадочном приятеле главного героя.

– Вот ты где!
– от неожиданности Маша даже выронила из рук рукопись и оглянулась.

В комнату вошёл Макс. Даже не разуваясь, он плюхнулся на кровать, рядом с девушкой.

– И почему же ты не отвечаешь на мои звонки?

Мари кинула взгляд на лежащий рядом телефон и с удивлением обнаружила на нём пяток не отвеченных вызовов. Как она могла их пропустить? Телефон на беззвучном режиме вроде не стоит. Неужели книжный мир её настолько захватил, что она не услышала даже телефонных звонков?

– Извини, похоже я слегка зачиталась, смущённо опустила она глаза, но Макс, похоже, был уже в курсе дела и не стал ни ругаться, ни раздражаться.

– Это та самая тетрадь, которую притащил наш новобранец? И о чём там?

– История приключений парня по имени Том и его приёмной сестрицы, ещё до удочерения потерявшей память. Сестрица, судя по всему это всё-таки я, а парень, видимо, как раз новобранец.

– Вот как?
– Макс снял кеды и, закинув их в угол, устроился поудобнее на кровати.

– Там и про тебя есть, - Маша стала листать назад, в поисках подходящего кусочки и цитировать вслух.

“- Куда мы идём?
– поинтересовалась Ник, топая в полушаге от меня.”

– Ник это сокращение от Николь - так назвали приёмную дочку родители Тома. На свой вкус, поскольку настоящего имени она всё равно не помнила. А повествование ведётся от лица Тома, - пояснила Маша, продолжая читать.

“- Хочу навестить приятеля, - пояснил я Николь.
– Джей - мой друг детства. Он, конечно, изрядный раздолбай, но мы всегда отлично ладили. И если он не ходит в школу по каким-то причинам, то уж мне-то об этом мог и рассказать. Но вот уже почти неделею Джей не отвечает на мои звонки, так что я слегка за него переживаю.

Ник молча топала рядом, никак не комментируя мои слова, но я каким-то шестым чувством ощущал её одобрение.

Джей жил в довольно-таки негостеприимном районе, в котором располагались по большей части общежития и многоэтажные дома, квартиры в которых преимущественно сдавались. Именно в таком доме он проживал вместе со своей матерью. Им пришлось переехать сюда, когда отец моего друга ушёл из семьи и перестал помогать деньгами. А до этого они жили в частном доме по соседству с нами. И именно в то время мы с Джеем сдружились.