Под парусом надежды
Шрифт:
Вся компания из сестер-братьев пристроилась в хвост стоящей на регистрацию на новосибирский рейс очереди. Вернее, и не очереди уже, а так, ее остатков. Стоя за ними, Кира оглядывалась лихорадочно в поисках гуляющего по залу милиционера, одновременно стараясь подавить растущую внутри отчаянную панику. Не увидела она никакого милиционера! Зато краем глаза уловила, как один из братьев, наклонившись к Татьяниному уху, что-то проговорил ей быстрое и резкое, и та суетливо наклонилась к Егорке, вытянула из его вялой ручки шоколадку и начала шнырять глазами туда-сюда – урну искала, наверное. И так увлеклась этим занятием, что… ручку Егоркину из своей руки выпустила! Кира потом долго помнила эту секунду своей жизни, пролетевшую перед глазами так объемно. Так выпукло.
Быстро присев на корточки, она осторожно, но в то же время очень резко притянула его к себе за лямки комбинезона – так, что он практически свалился ей в руки, как маленький рюкзачок. Потом так же резко выпрямилась и, лихо перекинув вялое Егоркино тельце набок, под руку, сделала первый шаг назад и в сторону – осторожно, на полусогнутых упругих ногах, сильно толкнув плечом стоящую рядом с ней пожилую женщину. А потом побежала – с отчаянием человека, от гибели спасающегося. С шумом в голове. С колотящимся в груди сердцем. Ничего не видя перед собой. Наверное, такое вот оно и есть – состояние аффекта. Об этом состоянии она писала когда-то курсовую по судебной психиатрии… Хорошо написала. На пятерку. А что это за состояние такое – и знать не знала. Бесцеремонным тараном в этом вот самом состоянии продиралась, перла через толпу, через людей, торопливо от нее отпрыгивающих. Туда, к выходу! На площадь! Там таксисты-охотники рядами стоят! Туда, оставляя за спиной возмущенные вскрики, хлопанье чемоданов о плиточный пол, нарастающий шум погони след в след… Главное – не оглядываться! Бежать! Бежать, что есть силы! Можно сказать, лететь по воздуху, отчаянно задыхаясь! Как хорошо, что она в кроссовки да в джинсы догадалась переодеться…
Еще не добежав до ближайшего такси, она уже крикнула на последнем выдохе что-то отчаянное в открытую пассажирскую дверцу. Видимо, правильное что-то крикнула. То, что нужно было. Потому что одновременно со звуком захлопнувшейся за ней от резкого рывка двери завелся и мотор с полоборота, и машина рванула вперед, как перепуганная хищником лань. Прижимая к себе Егорку и оглянувшись, она с удивлением обнаружила, что братья еще только из стеклянных дверей аэропорта выбежать успели. Надо же. А ей казалось, что они у нее за спиной дышат, догоняя… Тоже, наверное, после ее неожиданной наглости в состояние аффекта вошли. Потому что три секунды форы ей точно дали. Хорошо. Плохо только, что они могут так же сейчас в такси прыгнуть…
– У нас что, погоня намечается, что ли? Стрельбы не будет? – то ли серьезно, то ли шутя спросил водитель, молодой парень с худыми жилистыми руками, уверенно вцепившимися в руль.
– Не знаю. Как получится, – еще раз заполошно оглянувшись, проговорила Кира, стараясь побыстрее отдышаться и унять дрожь в руках. – Пока вроде нет никакой погони…
– А ты что, ребенка украла, что ли? – осторожно скосил взгляд парень на уткнувшегося ей лицом в шею Егорку. – Еще и меня сейчас под раздачу подставишь…
– Нет. Я не украла. Это у меня его пытались украсть.
– Ну, это понятно… Это уж конечно… Хрен вас, баб, вообще разберет. Платить будешь по двойному тарифу, поняла? За то, что втянула меня черт знает во что!
– Хорошо. Я заплачу. Конечно же. Как скажете… – снова неловко оглянулась назад Кира, одновременно поглаживая Егорку по влажной трясущейся голове. Обхватив ее шею руками, он весь будто влип в нее намертво, зашелся в мелком дрожании. А может, это и не Егорка дрожал. Может, это она так истово исходила лихорадкой – некогда ей было сейчас разбирать…
– Да не оглядывайся ты, господи… – снова проворчал водитель, выскакивая со всего лету на встречную полосу и лихо обгоняя рейсовый автобус. – Я ж тоже смотрю – вроде никто пока не гонится…
– Да?
Спасибо… – пролепетала Кира, благодарно улыбнувшись горячечными сухими губами. Ей все же удалось отдышаться, наконец. И даже набраться смелости попросить: – А можно, я по вашему мобильнику всего один звонок сделаю? У меня батарея села…– Давай. По двойному тарифу, – мотнул головой парень. – Я добрый сегодня. Возьми там, в бардачке…
Просунув руку под прилипшего Егорку, Кира достала из нагрудного кармана рубашки свой мобильник, нашла занесенный в его память номер Степана, потом, стараясь не трястись пальцами и неловко выглядывая из-за спины ребенка, воспроизвела его на телефоне «доброго» водителя. Длинные гудки долго и нехотя ныли ей в ухо, пока, наконец, заспанный хрипловатый голос не прошелестел недовольно:
– Да, слушаю…
– Степан, это я, ты меня узнал? – чуть не захлебнулась от радости Кира. – Я нашла их, Степан! Они в аэропорту! Хотели улететь новосибирским рейсом… И женщина с ними! Ну, та, которая ребенка забрала…
– А ребенок где? – откликнулся деловым голосом Степан, проснувшись, видимо, окончательно и бесповоротно. – Ты его видела?
– Да. Ребенка я это… увела… – осторожно скосив глаз на водителя, проговорила Кира.
– То есть как это – увела? Украла, что ли?
– Да, можно и так сказать…
– Ну ты даешь, девушка! Ишь, отчаянная какая! Говори приметы тех двоих, я сейчас нашим ориентировку дам… Если что – рейс задержат…
Про приметы она рассказывала майору Степану Григорьеву уже с удовольствием. Приметы тех двоих она хорошо запомнила. И про длинные волосы одного, в мышиный хвостик собранные, рассказала, и про короткую ершистую стрижку другого, и во что одеты, и про цвет глаз, и про рост-комплекцию…
– А они, случаем, за тобой не рванули? – озабоченно переспросил Степан. – Еще не хватало нам погони с участием ребенка…
– Нет. По крайней мере, пока не видно.
– Ладно. Все. Отключаюсь. Потом перезвоню…
– Да я сама тебе перезвоню, Степан! У меня батарея села! Или мне сразу в милицию звонить? Ты скажи мне номер телефона…
Последние слова ее застряли меж короткими гудками отбоя. Без толку и без надобности. Можно сказать, даже во вред. Потому что от слова «милиция» водитель дернул головой и пробормотал себе под нос, судя по всему, что-то очень неодобрительное. Вроде того – еще и ментов ему здесь не хватало. Глянув на него коротко, Кира тут же набрала еще один номер – Ирина Васильевна, в отличие от Степана, ответила моментально. Даже и не ответила, а выкрикнула отчаянно в трубку свое «да, слушаю!».
– Ирина Васильевна, это Кира… Вы поезжайте сейчас к Стасу в больницу, Егорушка у меня… Что? Да, да, я потом расскажу… Нет, к вам я его не повезу, Ирина Васильевна… Мало ли что… Ну да, спрячу… Куда? Я пока не знаю куда. Я сейчас придумаю. Извините, не могу больше говорить…
– Да уж, вляпался я в историю, похоже! – проворчал водитель, сбавляя скорость перед постом ГАИ на въезде в город. – Ты уж меня, девушка, это… В свидетели не привлекай, если что… Куда ехать-то?
А правда, куда ей ехать? Вопрос интересный, конечно. Может, домой? Заявиться к маме с Егорушкой? Ну да, это можно, конечно… Нет, мама не злой и не жестокий человек, она все поймет, но… не сразу. Надо будет долго рассказывать, объяснять, успокаивать, убеждать в необходимости, взывать к пониманию, выслушивать предостережения… Нет. Нету у нее сейчас на это ни сил, ни времени.
К подругам напроситься? Так все сейчас на работе еще. А может… к отцу? А почему бы и нет? Тем более Егорка в ее руках вдруг перестал дрожать, засопел подозрительно в ухо и будто отяжелел сразу. Заснул. Наверное, так на него пережитое подействовало. Детский организм – он лучше знает, как ему от стресса спасаться. Ну и замечательно, ну и пусть поспит. Дотащить бы только его, спящего, до какой-нибудь безопасной кровати. Тоже проблема, между прочим, – сил-то почти не осталось, одно вместо них дрожание нервно-мышечное. И она б сейчас так же вот, как Егорка, провалилась в спасительный сон, появись такая возможность…