Под позолотой — кровь

– Какое? – спросил Гаврилин понимая, что пора превращать монолог в диалог, если он рассчитывает получить хоть какую-нибудь информацию.

– Как будто тебя кто-то в задницу…

– Попрошу выбирать выражения. Тем более что вряд ли ты хорошо знакома с выражением лица мужчины в таком случае.

– Это девки так говорят. Правда, класс? – Динка довольно засмеялась.

– Твоим девкам рот с мылом надо помыть. И тебе, кстати, тоже.

– Можно подумать, ты сам не материшься. Знаю я вас, приличный интеллигентный, а как заведется – такое говорит! Или хочет, чтоб девки говорили.

– Богатый у тебя опыт, – сказал Гаврилин и подумал, что девчонка – таки проститутка.

– У меня не очень, – с сожалением ответила Динка, – а вот девки рассказывают. Знаешь, что некоторые мужики в постели вытворяют?

– Курортники?

– Курортники… – передразнила Динка, – местные.

– Блатные?

– Блатные ничего не выдумывают. Напился, вставил, кончил и спать. Им девки нужны, чтобы отдохнуть и расслабиться. А вот те, что от жены своей на пару часов сбежал – эти как вцепятся…

– Девки рассказывали? – дурацкий разговор, но Гаврилин почему-то не хотел его прерывать.

– И девки тоже. – Динка вдруг оживилась. – В прошлом году прикололись, девки чуть не обоссались от смеха.

– Диана! – ханжески сказал Гаврилин.

– Просто кипятком по ногам. Прикинь, сижу я в «Конфетке», подлетает ко мне Милка, просто угорает. Я ей, мол, чего ржешь? А она говорит, что только что девку снял физик из нашей школы и пошел к ней. Физик этот – сука редкая. «Ни один человек из бездельников у меня больше тройки не получит!» – противным голосом сказала Динка, очевидно передразнивая. Ну, думаю, падла, я тебе сейчас устрою. И бегом с Милкой к той девке. Она дверь не закрыла. Окна у нее завешены, темно. Ну, она ему нагрузила, что подмыться надо и такое прочее, она вышла, а я зашла.

Бедный физик, подумал Гаврилин.

– Оттрахала его как следует, чего он только не делал! А потом Милка с той девкой свет как включат! А Милка еще и «поляроидом» щелкнула.

– Физик был счастлив? – поинтересовался Гаврилин.

– Ага, он потом меня до конца учебного года просил, чтобы я ему фотку отдала.

– И ты?

– Отдала, когда он мне пять в году поставил.

Да, подумал Гаврилин, а ведь если бы не пошел я после университета в шпионы, сейчас бы тоже, наверное, в школе работал. Пятерки бы за год ставил.

И опять первой сумела отреагировать Динка. Вначале Гаврилин понял, что его тянут к дереву, потом почувствовал, как ему в рот вдавились чужие губы и только потом услышал, что по улице, навстречу их с Динкой движению, идет группа людей.

– Кто это тут? – вспыхнул луч фонаря, неторопливо прошелся по веткам и листьям и остановился на Гаврилине.

– Это… – оторвавшись от Динки, Гаврилин обернулся лицом к свету и попытался рассмотреть подошедших.

Как там у нее с физиком было? Осветили, «поляроидом» и чуть от смеха не обоссались? Вот будет смеху, если Диночка решила его чуть-чуть пошантажировать, и его сейчас заберут в ментовку за совращение малолетней.

– Развлекаешься? – спросили из-за фонаря.

Гаврилин ответить не успел, Динка вынырнула из-за него на свет. Да, подумал Гаврилин, зрелище еще то – юбка задрана по самые некуда, нижнее белье достаточно стянуто книзу, помада размазана на поллица. Если бы он сам увидел все это со стороны, то никакого сомнения о том, что пару спугнули за пять минут до начала процесса, у него бы не осталось.

– Фонарь убери, придурок, – щурясь, решительно сказала Динка, – не видишь – отдыхаем?

Фонарь погас, и у Гаврилина перед глазами поплыли пятна.

– Это с тобой кто?

Динка подошла к спросившему, и они о чем-то оживленно заговорили. Гаврилин разобрал, что с ним Динка трется с самого утра, что он парень ничего и не жадный, и что она планирует его раскрутить по полной программе.

Молодец девка, умница. А еще малолетняя и пьяная. Ага, наконец-то до него, проницательного и наблюдательного, дошло. Какая она, к бесу, пьяная, если от нее совершенно не тянет спиртным. Абсолютно. И жвачкой тоже, и сигаретами – ничем запах выпивки не замаскирован. И понадобилось Гаврилину на то, чтобы все это осознать, каких-нибудь сорок минут.

– Потом поговорим! – крикнула напоследок уже вдогонку уходящим Динка и подошла к Гаврилину, на ходу приводя в порядок свою одежду. – Помаду с лица сотри.

Гаврилин провел рукой по лицу.

– Кто это был?

– Наши ребята.

– С гулянки?

– С поминок, тут у нас беспредел пошел полный. Трех человек неподалеку пристрелили. Менты ищут и ребята тоже.

– И менты, и ребята.

– Ага, может сходим? В жизни покойника не видела простреленного.

– Счастливая, – Гаврилин вспомнил разлетающийся в брызги затылок охранника из кафе и сплюнул.

– Ну, так сходим? – спросила снова Динка.

– Без меня.

Динка разочаровано вздохнула:

– Тогда двинулись.

Гаврилин взял Динку за плече и осторожно развернул ее к себе.

– Ты только пойми меня правильно…

– Чего?

– Я тебе, конечно, за все благодарен, за пляж и сейчас…

– Ты мне еще должен одно желание и шампанское. Я из-за тебя бутылку разбила.

– Хорошо, шампанское и желание.

– Любое.

– Любое.

– И шампанское любое?

– Какое захочешь!

– Класс, я тебя поцелую.

Гаврилин успел остановить бросившуюся на шею малолетку.

– Ты только мне скажи – куда это ты меня с таким упорством тянешь?

– Как куда? – искренне удивилась Динка, – к Марине, конечно.

Просто хочется рвать и метать. Не бывает случайностей. Не бывает. Какого черта он повторяет это себе уже почти сутки и все время попадается на этом. Ну, естественно, к нему на шею каждый день вешаются малолетки. Каждый день они заботливо его опекают. И, кроме этого, как же это он мог поверить, что Марина отпустит его без контроля.

То есть, хорошо бы он выглядел, если бы попытался просто сбежать. Уже в который раз он забывал, что наблюдение за наблюдателем в публичных домах стоят даже дороже чем рандеву с проституткой. Наблюдатель хренов.

– Тебе было поручено следить за мной? – как можно спокойнее спросил Гаврилин.

– Да, мне и девкам.

– И сколько же вас за мной следило?

– Я, Милка и Светка.

– Если это не секрет, что же вам Марина сказала?

– А она нас часто так посылает. Говорит, для тренировки. Ну, и чтобы мы учились снимать мужика. Я тебя сняла?