Под позолотой — кровь

– Мне нужно идти.

– Куда? – глухо спросила Марина не оборачиваясь.

– В больницу. Мне нужно выяснить, что там с Дашей.

– Тебе помочь пройти в больницу?

– Не нужно, там я уже был неделю назад, заносил бабе Агате ключи от дома. Она по ночам дежурит у дяди Саши.

– Знаю.

– Скажу, что племянник – пропустят.

– Вернешься?

– Да. Только, пожалуйста, не посылай никого за мной из своего публичного дома. А я вернусь сам, обещаю.

Гаврилин потоптался возле Марины, сидящей на диване, протянул, было, руку к ее плечу, но дотронуться не решился. Марина не обернулась, когда он вышел в коридор, не обернулась и тогда, когда он вернулся от входной двери в комнату.

– У меня есть к тебе просьба.

– Какая?

Гаврилин помялся, то, что он собирался сделать, не разрешали ни какие инструкции. Это могло быть расценено и как предательство, но у него не было особенно выбора.

– Вот тут я оставлю тебе на столе номер телефона. Постарайся дозвониться и попроси, чтобы этот человек либо нашел меня возле больницы, либо пришел сюда.

– Куда «сюда»?

– К тебе в квартиру, я говорил ему адрес.

– Что? – Марина медленно обернулась к нему. Глаза заплаканные, но смотрят строго, – как это давал адрес?

– Я докладывал ему, когда…

– Начальник твой?

– Не то, чтобы… Хотя вряд ли ты его застанешь по этому телефону.

– Скажи адрес, я пошлю кого-нибудь, чтобы нашли.

– Да не знаю я адреса. Только фамилию, имя и номер машины.

– Напиши, может быть, найдем, – голос Марины стал спокойным и деловитым.

Гаврилин положил исписанный листок на центр стола, возле вазы с цветами:

– Если не получится – не страшно.

– Иди, я буду ждать, – странное промелькнуло в голосе Марины, Гаврилин попытался понять что именно, но тут в комнату влетела завернутая в махровое полотенце Динка.

– Спасибо, Мариночка, просто класс, а ты куда? еще вернешься? ты мне обещал? и шампанское? И…

– Он вернется, Диночка, он обещал.

Гаврилин хлопнул дверью, спустился по лестнице в липкую темноту ночи. Ни луны, ни звезд на небе не было, тяжесть черного неба душно навалилась на плечи. Когда кончится эта проклятая духота? И когда кончится эта ночь?

Навстречу Гаврилину шагнул силуэт, скользнул мимо, обдав казенным запахом кожи и пота. Гаврилин оглянулся.

В подъезд, из которого только что вышел Гаврилин, вошел мент. Не мент, а мусор, автоматически поправил себя Гаврилин. Это был тот же самый старший лейтенант, которого Гаврилин видел возле кафе и который уже ночью угрожал женщине.

– И не спится ему? – отстраненно подумал Гаврилин. И забыл об этом. Все его мысли уже были в больнице.

Мусор

Жену старшего лейтенанта милиции Мусорского распирали два противоречивых желания. С одной стороны ей безумно хотелось узнать подробности о всех убийствах этого дня. С другой – очень хотелось рассказать о том, как Марина расправилась с приезжей шлюхой.

В гостиницу уже приходили за вещами этой шалавы, и Мусорка знала, что с потаскухой кто-то расправился. Кто-то! Это пусть они там думают, кто именно разделался с этой… Марина убрала конкурентку. И как убрала!

Мусорка была почти счастлива тем, что именно она обратила внимание Марины на шлюху.

Мусор на непривычную оживленность супруги внимания не обратил. Он был слишком погружен в свои мысли. Возле гостиницы Малявки тоже не было. Как сквозь землю провалился. Вот это беспокоило участкового. Все эти кинутые, все эти разлетающиеся на осколки и брызги лица – все это отошло на задний план и не волновало Мусора. Как и мысль о предстоящей смерти Нинки. Было и было. Будет в свое время.

А Малявка… И раньше Мусоргский чувствовал в себе силы раздавить это ничтожество. После всего произошедшего возле дома Кинутого – тем более. Просто взять и убить.

Злая сила распирала Мусора изнутри, требовала немедленного действия, но ударить было некого.

Для Мусора это было странно. Когда хочешь убить, но понимаешь, что это выше твоих сил – к этому Мусор привык давно. Это злило, жгло, заставляло искать другие способы отомстить. Но это не превращалось в цель.

Если не удавалось сразу выплеснуть свою злобу, то она просто отходила в глубину и ждала там своей минуты. Не сегодня так завтра. И те, кого Мусор все-таки решал избить, как вот Кинутый, терпеливо стояли и ждали, пока иссякнет гнев участкового, когда сочтет он наказание достаточным. Нинка терпеливо ждала, пока он кончит. А теперь терпеливо ждет, когда он ее убьет.

Теперь же злость почувствовала свою силу и требовала, требовала, требовала… А Малявка не стоял и не ждал удара. Этот пропойца имел наглость исчезнуть. Этого не простил бы ему ни участковый, этого не простил ему и Мусор, уже познавший пьянящее наслаждение убивать.

– Марина глянула на нее и вышла. Я сразу подумала – вот шлюха сейчас и схлопочет! И точно. Кто-то из ваших приходил, выяснял, говорит, ту девку в больницу повезли.

– Из наших?

– Ну, лейтенант молодой, из управления.

Мусор не сразу понял, о чем идет речь. Мусорке пришлось терпеливо повторить свой рассказ. При этом она старалась говорить тише, когда к их столику в ресторане подходил кто-нибудь из официантов, убирающих со столов.

Мусору это не нравилось. Он словно бы разом разучился скрывать свои чувства. Быдло должно оставаться быдлом, и нечего его бояться. Мусору хотелось всем показать свою силу и свою власть. Он потребовал, чтобы ему заменили вилку и стакан, чтобы смели со стола крошки, чтобы…

Марина? Это Марина все организовала на набережной? Мусор отложил в сторону вилку:

– И что сказала Марина?

– Да ничего, просто она так посмотрела…

– И сразу ушла?

– Сразу.

– А потом?

– Да я не знаю, я все время на этаже у себя, – Мусорка была довольна, что ее история произвела на мужа такое впечатление.

Она была бы довольна еще сильнее, если бы могла узнать, насколько сильно заинтересовал Мусора ее рассказ. Марина подставилась. Высокомерная и неприступная Марина дала, наконец, в руки Мусоргскому оружие против себя. Теперь она у него в руках. У него в руках. Теперь она сделает для него все, что он захочет.