Под прикрытием
Шрифт:
– Почему, вдруг «негр-ойл»? – недоумевает тот.
– В честь товарищей негров – порабощённых американским великодержавным империализмом.
Без качественных горюче-смазочных материалов - никакого «прогрессорства» не получится и, я намерен на этой ниве усиленно трудиться.
Следом за «негр-ойлом» - пойдут «авт-ойлы», «лит-ойлы» и прочие «солид-ойлы»…
***
У самих Сапрыкиных материальных средств нашли при обыске до обидного мало…
Для следствия!
Ведь, судя по найденным в
Хахаха!
Когда всё более-менее стихло, Мишка-Барон принёс мне в дом и поставил мне на письменный стол два, даже на вид - довольно увесистых саквояджика:
– Классовые вражины предпочитали хранить деньги не в сберегательной кассе - а в «жёлтых кругляшках»… Уф, еле дотащил!
Бурчу недовольно:
– Это всё твоя жадность фраерская, Миша! Наживёшь ты когда-нибудь с нею трудовую грыжу… Оставил бы чего родному государству.
– Государство себе ещё добудет и не, чета этому – мало что ли контрреволюционных заговорщиков на его просторах?
Что-то, он по-моему - много разговаривать начал.
Открываю один… Потом второй…
Ох мать моя!
Столько золота я только в «форте Нокс» видел, да и то – только по телевизору.
Отец Фёдор был на вызове где-то в другом конце города. Проверив хорошо ли закрыта дверь и задёрнул поплотнее штору, вываливаю на стол:
– Не иначе, это ещё от купца Королькова осталось - не мог же Сапрыкин столько за годы Советской власти накрысить… Хотя, как знать.
Считаю золотые царской чеканки монеты – николаевские империалы, складывая их для удобства столбиком. Советские червонцы, их тоже было немало, уже были в аккуратно перевязанных, подписанных пачках по номиналам. Мишка внимательно наблюдает с непонятным выражением на лице (но не жадностью!) и, когда дело идёт к завершению «аудита», спрашивает:
– Серафим! Помнишь, при первом нашем «серьёзном» разговоре ты говорил - что «защищаешь Отечество, Родину»… Здесь – в Ульяновске.
– Конечно, помню – такое разве забудешь! Как наяву вижу – как ты себе на мотню горячий чай пролил… Хахаха!
– Хахаха! Я верю тебе, знаю - что не себе в карман ты эти деньги кладёшь… Но не пора ли открыть карты - для чего они тебе? На что они идут?
Конечно, такой разговор должен был рано или поздно состояться. Не спеша закончив подсчёт, сажусь и смотря в Мишкины глаза отвечаю:
– Тебе отец рассказывал – как Русская Императорская армия воевала? Против японцев? Против немцев?
– Конечно, рассказывал. Воевала плохо…
– Он тебе рассказывал, как русские солдаты воевали - заваливая германцев собственным мясом и заливая кровью, так как даже одна винтовка на пятерых была – не говоря уже про пулемёты, гаубицы, аэропланы?
Кивает головой:
– Рассказывал, да –
помню.– Да, что там – «аэропланы», - махаю рукой, - тебе твой отец-генерал рассказывал – как армия ходила чуть ли не босиком, а за утрату сапог - нижних чинов пороли?
Угрюмо молчит: видать, у егойного покойного папани – у самого было «рыло в пуху».
– А про тупых царских генералов – посылающих солдат и офицеров «не в бой, а на убой»? По принципу «бабы ещё нарожают»?
Признаёт нехотя:
– Было дело…
– Так вот: я хочу сделать так, чтоб такого больше никогда не повторилось. У русской армии должны бы лучшие командиры, лучшие оружие, лучшая техника… И этого всего должно быть…
– МНОГО!!!
Реакция была неожиданной. Мишка соскочив с места закричал на меня:
– Бред! Целая Империя не смогла этого сделать. У тебя ничего не получится – ты один! Я всё поставил на сумасшедшего!
Я молчу…
– Ты мне что обещал? Должность чекиста и доступ к архивам – а ты, что? Ты меня обманул! Бред, у тебя ничего не получится!
Должно быть Мишка рассчитывал, что поднакопив бабла, мы с ним уедем в Северную столицу и будем там делать карьеру в соответствующих структурах. Надо было с ним раньше поговорить – да всё откладывал… Ладно!
Бью кулаком об стол:
– Я не один! У меня есть команда: ты, Ефим, Лиза, Брат-Кондрат, Домовёнок, Санька да Ванька… Все наши ребята.
– Да, кто мы такие?
– Мы – единая команда, действующая по единому плану… По МОЕМУ(!!!) плану.
– А ты – кто такой?!
– …Кто я такой, спрашиваешь?
А, вот здесь надо подумать… А действительно – кто я такой?
Рано или поздно, у ученика возникают сомнения в учителе – тому ли он учит, туда ли ведёт. Кто-то промолчит, кто-то обязательно спросит:
«А имеешь ли ты право учить и вести?».
Славные ульяновские ребятки, по-детски, по провинциальному наивны – они смотрят мне в рот и безоговорочно верят каждому слову. Моего звания красного командира, недолгого мнимого участия в войне и псевдо-страданий в плену – достаточно, чтоб быть у них в непререкаемом авторитете.
Мишка-Барон же - прошедший все круги ада, тёртый жизнью и всеми её коллизиями, видавший такое за свои неполные семнадцать лет, что и, не каждой сотне взрослых - за всю жизнь увидеть доводится…
Что мне надо ему сказать, чтоб быть для него в авторитете?
Встаю и прошедшись не торопясь по комнате, подхожу к окну и довольно долго смотрю через обледеневшее стекло на зимний ландшафт за ним.
Затем, не оборачиваясь:
– Я тот, кто обладает знаниями.
– Какими?
– Разными, Миша, разными, - оборачиваюсь и прямо в глаза, - например я знаю, что ровно через месяц – 21 января 1924 года, умрёт Ленин.
Это не произвело ровным счётом никакого впечатления и слышу насмешливое в ответ: